Внуки Богов
Воины покрыли близлежащие холмы. Простой народ толпился вдоль дороги, шедшей от ворот Ахена, по которой должен был проезжать король с лучшими полководцами королевства. Даже все деревья окрест были унизаны сидящими на них людьми.
Наконец грозно заревели медные трубы в виде оскаленных львиных голов. Из ворот Ахена показалась длинная вереница священников в черных и белых рясах, с лицами наполовину закрытыми островерхими капюшонами. Они несли серебряные и золотые кресты, усыпанные драгоценными камнями, церковные хоругви, мощи святых и различные реликвии из «Святой земли».
Впереди шел в длинной фиолетовой сутане, перехваченной бархатной епитрахилью и украшенной золотыми крестами епископ Реймский Тюрпэн – друг и советник короля Карла, набожный в делах церкви и неустрашимый воин на поле битвы. За священниками двигался, сверкая оружием отряд рыцарей, на тяжелых высоких конях, в переливающейся чешуе доспехов и развевающихся по ветру плащах. Он казался невиданным железным змеем, выползающим из ворот Ахена.
Впереди на вороном коне ехал король-воин. Голова коня была закрыта стальной личиной и украшена витым серебряным рогом, из-за чего он напоминал единорога, воспетого труверами в древних легендах.
Карлу исполнилось 36 лет. Король обычно предпочитал простоту и скромность одежды, но сегодня на нем была льняная рубаха, шитая золотом. На руках бронзовые запястья с гравировкой. На плечи наброшена накидка из выдры и соболя, скрепленная на груди золотой цепью и фибулой в виде распятья на фоне солнечного диска. Под накидкой – голубой плащ с золотыми звездами и крестами. Голова короля украшена золотой короной с зубцами в виде лилий.
Лицо его было несколько полным, в обрамлении длинных каштановых волос и коротко подстриженной бороды. Глаза серые, большие, чуть навыкате, зрели твердо и властно.
Рядом с Карлом ехал его племянник, граф Бретонский – Роланд. Издали он напоминал статую из железа. Шлем графа украшен серебряным драконом, распластавшим крылья. Из-под него виднелось молодое, полное здоровья безусое лицо с плотно сжатыми губами и чуть прищуренными глазами бледно-голубого цвета. Роланд был одного роста с королем, но стройней его и чуть уже в плечах. Его считали лучшим рыцарем королевства, что он неоднократно доказал в битвах с врагами и на рыцарских турнирах.
На боку королевского племянника висит его знаменитый меч «Дюрандаль» – один из трех священных мечей франков.
Следом за Роландом ехал человек нисколько не похожий, ни на короля, ни на его племянника. На нем было черное одеяние с наброшенным на голову капюшоном, из-под которого виднелось бледное лицо с резкими чертами и тонкими надменно сжатыми устами. Светло-серые, почти белые, глубоко посаженные глаза взирали подозрительно и жестко, как у хищника подстерегающего жертву. Железная цепь на груди удерживала золотой крест с вставленным дымчатым морионом – камнем некромантов, в виде глаза. Это был тайный советник Карла, его глаза и уши – англосакс Алкуин33, владеющий тайными знаниями, которые он получил в Йоркской епископской школе. Эта школа была известна тем, что в ней изучалась языческая магия, якобы с целью, как объяснял настоятель: «Бить врага его же оружием!»
Папские легаты дважды пытались закрыть сие еретическое заведение, но настоятель сумел восстановить против происков Папы местную знать, и легатов с позором изгнали, едва не прибили.
У Папы пока не было сил справиться с далеким Йорком. Тем паче, что в самой папской резиденции назревала междоусобица. Слишком много появилось желающих водрузить на свою голову папскую митру.
Карл наплевал на все суеверия и церковные каноны и сделал Алкуина своим советником. Поговаривали, что Алкуин был причастен к смерти брата короля – Карламана, благодаря чему Карлу не пришлось делить власть. Король знал, когда нужно использовать церковные каноны в своих целях, а когда можно ими подтереться.
«Сила, коварство и упорство – главное кредо власти!» – сие правило Карл усвоил с младенчества. Потому обладая изворотливым умом и еще большей силой, он при необходимости сам смещал и назначал епископов и аббатов, решал церковные споры и был у себя в королевстве единственным хозяином церкви. В том, ему нередко помогал Алкуин, который имел своих шпионов во всех церквях, аббатствах, монастырях и даже в папской резиденции. Вернее, в первую очередь – в папской резиденции.
В свите короля едут лучшие его рыцари: Оливье Храбрый, племянник Жерарда Венского; граф Митон Реннский – друг Роланда, благородный и неустрашимый воин; Наим – герцог Баварии; Ганелон – граф Майнцкий; Лупус – герцог Аквитанский; Роже, Жельбер и Оливер – близкие друзья и племенные вожди.
За свитой рыцарей следовали женщины: бывшая наложница, а теперь королева Гемильтруда с сыном Людовиком, Ада и Мита – сестры Оливье Храброго, Альда – невеста Роланда, а за ними еще целая толпа франкских девушек из знатных семей, в отделанных жемчугом, парчой и атласом нарядах.
Карл объехав войска легко соскочил с коня и направился к трону из нефрита и мрамора с золотой лилией в изголовье. Рядом на дубовых лавках покрытых шкурами медведей, барсов и волков, расположилась франкская знать: герцоги, графы, бароны с женами и детьми.
Воссев на трон, король подал знак и мимо него двинулось, блестя доспехами и оружием войско западной Европы. Подходя к трону, воины приветствовали Карла вздымая вверх клинки мечей и ударяя ими в щиты, выкрикивая боевой клич своего племени.
Глаза короля блестели. Никогда еще ему не удавалось собрать столь великое войско под свои знамена. Всех, даже самых непримиримых его соперников объединила общая ненависть к маврам.
Встав с трона, король поднял обе руки. Воцарилась тишина, прерываемая только фырканьем коней и скрежетом стальных доспехов рыцарей.
– Воины Христа! – громким голосом сказал король. – Спаситель и Пресвятая Дева смотрят на вас с небес и радуются, видя святое воинство в едином, сжатом кулаке, направленном на Испанию, где засели мавританские язычники со своим злобным королем Абд Ар-Рахманом. Сарагоса – вот наша цель! Пусть ваши мечи и карающая десница Господа нашего Иисуса Христа сокрушит эту цитадель ислама на христианских землях! Запомните, не Карл поведет вас в битву, а сам Господь! Я лишь скромный исполнитель его воли.
Последние слова короля потонули в грохоте железа.
– Слава королю! – кричали воины, ударяя по щитам клинками мечей и лезвиями франциск, видя, как епископ Тюрпэн благословляет короля святым распятием.
Затем все Христовое воинство преклонило колени и предалось молитве.
Тем временем граф Гай Моруа и принц Брейв приблизились к трону и граф поклонившись сказал Карлу:
– Государь, я хочу представить тебе Брейва Камбрийского – принца бриттов, оказавшегося в столь знаменательный день подле твоего трона.
Брейв встал на одно колено и склонил голову.
– Приветствую тебя потомок Артура, великого короля бриттов! – милостиво произнес Карл. – Встань и поведай нам: что привело тебя в земли моего королевства, когда на твоей земле, как я слышал, идет кровавая распря? Принц поднялся, твердо взглянул на Карла и громко сказал:
– Выслушай меня, могучий король франков и ты узнаешь, отчего три года назад я вынужден был покинуть вересковые поля Британии…
По окончании рассказа принца Карл потемнел лицом, задумчиво помолчал и, подняв руку с двумя устремленными к небесам перстами, произнес:
– Клянусь святым распятием, что я наведу порядок в Британии, как только управлюсь с маврами! Пора поставить на место англосакских разбойников. Пока я жив христиане не будут сражаться друг с другом. Ты принц – вернешь свое королевство и мой меч будет рядом с твоим!
– Ага, – помыслил Брейв, – ты поможешь бриттам в борьбе против англов, дабы самому наложить лапу на Британию… – и в тот же миг ощутил на себе чей-то недобрый взгляд.
Взгляд сей, будто черный туман вполз в душу принца, заставил на секунду замереть сердце. Перед глазами потемнело, как от голодного обморока.
Усилием воли Брейв вытолкнул из себя сгусток мрака и увидел того, кто пытался проникнуть в его мысли.
Алкуин – советник короля, в упор глядел на принца и глаза его, обычно светлые, как у альбиноса, стали двумя всполохами черного пламени.
– Э-э, да ты не тот, за кого себя выдаешь, аббат… Служишь двум господам?! Вот только главный твой господин, куда могущественней всех королей земли…
Принц заметил, что рядом с Алкуином находился неизвестный рыцарь, который бросая на него пристальные взгляды, что-то шептал аббату на ухо. Кивнув и что-то неразборчивое буркнув в ответ, Алкуин встал и подойдя к королю произнес громко, чтобы слышали все, указывая на Брейва:
– Сей человек лжет!.. Он не принц бриттов!
● ● ●
На мгновение все застыли, осознавая то, что сказал аббат. Затем зашумели, задвигались, послышался хищное шипение выхватываемых из ножен мечей. Но оставшийся невозмутимым король поднял руку, успокаивая свою свиту.
– Всем спрятать оружие! – громким голосом приказал он. Затем повернувшись к Алкуину, спросил мягким голосом:
– Чем ты можешь подтвердить свое обвинение, почтенный аббат, или один вид бритта вызвал в тебе такую вражду? Но тогда ты служитель господа нашего Иисуса Христа, противоречишь Святому писанию. Господь благосклонно относится ко всем племенам и народам, если они признают истинную веру.
– Государь, – молвил Алкуин, – хотя я из племени англов и мой народ много веков воюет с бриттами, но я служитель господа и никогда бы не предал его заповедей ради мелочной мести другому христианину. Пусть даже он и бритт… Но стоящий перед вами – не принц бриттов. Вот тот, кто знает настоящего сына короля Джайфа! – он указал на рыцаря, с которым беседовал перед тем, как сделать свое заявление.
– Подойди! – приказал король рыцарю.
Тот подошел и преклонил колено, опустив голову, как требовал этикет.
– Кто ты? – спросил король. – Ты действительно знал принца Брейва?
– Я Марк из Корнваллиса34, – ответил рыцарь, – и служил в королевской страже при дворе короля Джайфа. Мне не раз приходилось видеть принца. Сей незнакомец похож на него, но это не Брейв. У принца был шрам на плече, полученный во время схватки с Элемаром – лучшим рыцарем Мерсии. Он был на дюйм пониже этого человека и всегда носил медальон с головой медведя – родовым гербом королей бриттов.
Рыцари, окружавшие короля, вновь зашумели, хватаясь за оружие.
– Ты кого привел? – кричали они Гаю Моруа. – Может сей чужак саксонский шпион?! Может его подослали саксы, дабы убить короля!.. Может и ты продался саксонским язычникам?
Граф побледнел, и выхватив меч, прорычал:
– Какая собака гавкнула, что я продался саксам?.. Пусть выйдет, и я укорочу его змеиный язык. Не прошло и полмесяца, как две дюжины сакских мятежников отправились в ад, изрубленные этим мечом. Да, сей человек находился в стане саксов, где и был пленен мною. Но, когда он показал мне родовой герб британских королей и назвался принцем Камбрии – я вернул ему свободу. К тому же, когда на Бремен напали норманы и стали нагло требовать от нас дани, он сам вызвался сразиться с лучшим их воином Гуннаром. Норман наводивший ужас на многие земли, был сражен его рукой. Этим поединком он защитил честь франков и короля!
Карл вновь поднял руку, призывая к спокойствию.
– А что ты скажешь в свое оправдание? – обратился он к принцу, спокойно наблюдавшему за распрей, возникшей между франками, и даже не пытавшегося обнажить меч.
Молча принц скинул с себя кожаную безрукавку, и все увидели золотой медальон с головой медведя у него на груди. Затем, так же молча он развязал завязки рубахи и обнажил левое плечо, где был побелевший шрам пересекающий ключицу.
– Я не хочу обвинять почтенного аббата, ибо его ввели в заблуждение… – спокойно произнес Брейв. – А сей лжец, – указал он на Марка из Корнуолла, – куплен моими врагами. Пока я пребываю на сем свете, то представляю опасность для Киневульфа и ублюдка, сидящего на троне Поуиса. Видно им удалось узнать, что я жив, и они, теперь не гнушаясь в средствах будут добиваться моей смерти. Даже подлая ложь перед королем франков – не остановит их. Ежели моим врагам так уж не терпится, я могу предоставить возможность сему псу выполнить заказ его хозяев, а заодно и доказать свою правоту.
Одним неуловимым движением принц обнажил меч и вознес его к небу.
– Божий суд! – закричали вокруг. – Божий суд!
Марк тоже обнажил свой меч и воскликнул, яростно сверкая глазами:
– Я готов, самозванец! Но перед смертью ты мне исповедуешься: откуда у тебя родовой знак короля Артура, и как умер мой господин – принц бриттов Брейв?!
– Постойте!.. – остановил их Карл, с интересом наблюдавший за развитием событий – Пусть все будет по правилам. Расчистите круг!
– Круг, круг! – закричали рыцари из свиты короля.
Франкские воины сомкнули щиты и образовали круг, в центре которого остались Марк и Брейв. Знатные франки из свиты короля, взобравшись прямо на скамьи, на которых до того сидели, или взгромоздившись на коней, стали через головы воинов наблюдать за поединком.
– Кто тебе больше по сердцу? – спросила королева Гемильтруда Аду.
– Конечно, принц! – воскликнула та. – В нем сразу чувствуется королевская кровь… А этот Марк – мне совсем не по нраву. Он явно куплен подлым королем англов.
Между тем, Карл бросил латную перчатку в круг между соперниками, и схватка началась.
Марк приложил рукоять меча к левой стороне груди, затем к челу и направил острие клинка в сторону принца. Так приветствуют врага вызывая на смертный поединок. Брейв прочертил в воздухе клинком косой крест, показывая тем, что принимает вызов. Марк двинулся на принца, незаметно смещаясь вправо, в сторону незащищенной клинком руки противника. Но принц чуть развернулся и оказался снова лицом к лицу с Марком. Видя, что его хитрость не удалась, Марк неожиданно прыгнул влево, затем сразу же вправо и молниеносно ударил мечом, показывая прием, известный, как «двойной крест». Впрочем, на том поединок и закончился. Меч Брейва сопроводил все четыре удара, лишь чуть подправив клинок Марка в сторону, от тела хозяина, затем блеснула огненная молния и Марк, запрокинув голову, стал валиться назад. Из рассеченного горла струей выхлестнула кровь. Тело дернулось несколько раз и застыло вытянувшись на земле. Глаза рыцаря невидяще уставились в небо.
Еще минуту никто не проронил ни слова, пораженные столь скорой развязкой и невиданному искусству сечи, показанному бриттом.
– Кто еще хочет убедиться в том, что я Брейв Камбрийский? – хриплым голосом спросил принц в наступившей тишине, и небрежным движением опытного воина стряхнул кровавые капли со своего клинка.
Первым опомнился король. Он поднялся со своего места и провозгласил:
– Божий суд свершился!
Епископ Тюрпэн, подняв крест сказал:
– Сын мой, мы убедились, что ты не имел злых помыслов против короля и Бога! Аминь!
– Аминь! – выдохнули очевидцы кровавого зрелища.
– Аминь! – холодеющими губами прошептал Брейв и заметил, как опять недобро сверкнули глаза Алкуина.
– Ну, ну, – вяло помыслил он, – пора отсюда убираться, а то сей прислужник Тьмы опять выдумает какую-нибудь пакость.
Обернувшись к королю, принц поклонился и подав Карлу его перчатку, сказал:
– Я рад, что мудрый король франков убедился в моей искренности. Я не могу вернуться сейчас на свою родину, посему хочу отблагодарить короля за милость, оказанную мне и принять участие в походе против испанских мавров. Я возьму на себя смелость предположить, что мой меч не будет лишним в его войске.
На что Карл ответил:
– Благодарю принца Камбрии за честь, которую он оказывает нам. Я рад иметь в своей свите столь достойного рыцаря!
Глава 2. Сын Рыси. 768 год н.э.
…И если бы оковы разломать,
тогда бы мы и горло перегрызли
тому, кто догадался приковать,
нас узами цепей к хваленой жизни.
В. С. Высоцкий.
Я не ведал, что память может быть болью, или то совесть35 болит? То, что дано нам Богами и то, что напоминает тебе о том, что ты человек – их потомок, а не бездушная тварь, сотворенная Кощеями – владыками безладья36 и мрака.
Вот так и ныне: еще один камень злой тяжестью лег на сердце. Всуе отнял у человека жизнь, и душу свою еще на один шаг отдалил от звездного пути в Сваргу – небесную обитель наших Богов и пращуров. Да какой я к лешему принц Камбрии?! Славенин я, из племени Русов, из рода Рыси! Моими пращурами были Славен и Рус. В глубокой древности ища новые земли они ушли со своими родами из степей у Скифского моря37 на полуночь. И там, возле Ильмень-озера поставили грады, что в их честь были прозваны – Славенск и Русса.
Я почти забыл свое детство. Только сны порой приносят мне весть о былом.
Мне снились огромные безконечные леса. Кроны деревьев шумят где-то вверху, а рядом со мной стоят светловолосые великаны, в одеждах из медвежьих и турьих шкур и остроконечных шеломах. В руках тяжелые, оттянутые книзу топоры. И один из них, с косматой темно-русой бородой и длинными спускающимися до груди усами, протягивает мне что-то блестящее, сверкающее на солнце. Я хватаюсь за красивую вещь, и мгновенная боль обжигает руку. Я плачу и прикладываю ладонь к устам, чувствуя на них солоноватый вкус багровых капель, выступивших на моей детской ручке. Великан смеется и садится рядом со мной. Улыбаясь треплет мои волосы, смотрит мне в очи, затуманенные слезами и речет нежно, гулким голосом:
– Не плачь, сынок. Ты днесь38 познал боль, и сие – благо, ибо теперь ты помыслишь, прежде чем приносить ее другим. Ты познал вкус крови и сие – благо, ибо кровь источник жизни, и она соленая, аки слезы на твоих щеках. Крепко запомни сие сынок: кровь и слезы – одна суть! И ты теперь не станешь зря лить чужой крови.
Он был добрым, мой отец, князь Ильменских славен – Светозар, и учил меня доброте. Знал бы он, сколько неоправданной крови суждено мне пролить – опечалился бы.
А потом были чужеземные шеломы со свирепыми личинами, увенчанные крыльями ворона. Много крылатых шеломов. И страшные люди рекущие чужой речью, похожей на лязг железа, с тяжелыми мечами и топорами в руках. Я помню пену ярости на их устах, звон оружия, дикие крики умирающих и скользкую от крови траву.
Помню зловещий просверк мечей в руках отца и трупы чужеземцев вкруг него. А потом он вдруг пошатнулся, и я увидел залитое кровью родное лицо.
Я попытался поднять меч, выпавший из его рук, но не смог. Тогда я выхватил нож из голенища сапога убитого воина и ткнул им в дико хохотавшего чужака, который воздев окровавленную палицу к небу возносил хвалу своему Богу за победу над вождем русов.
Нож пробил рубаху из тюленьей кожи и вонзился в бедро врага. С воплем чужеземец отшвырнул меня ногой. Последнее, что я слышал, се чей-то яростный рев: «Спасайте сына князя!»
И уже не видел, как меня оттащили назад, за стену воев с багряными щитами, которая сдерживала напор злобных чужеземцев.
Мы тогда все же отбросили их и не дали вломиться в град. Потеряв многих ратников чужеземцы отхлынули к своим ладьям, украшенным жуткими головами змеев и ящеров, и подняв полосатые ветрила спешно отплыли, видно искать более легкой добычи.
Наши кмети39 набросали целый холм из шеломов, щитов и доспехов находников, а их черепами украсили частокол окрест града.
Я и мой старший брат Буревой еще не вышли из поры отрочества, потому до времени нашего возмужания Вече40 избрало Великим князем земель Ильменских и нашим опекуном Ладожского посадника Ратияра, из варяжского рода Волка.
Но Волк не пожелал уступить дорогу лесной кошке Рыси, из рода которой были мы с братом. Похоть впала ему на ум: посадить на великокняжеский стол волчонка – своего сына Твердислава. Но мешали мы – сыновья Светозара, из рода древних князей.
Как матерый волк-вожак перед охотой собирает свою стаю, Ратияр стал набирать в дружину своих родичей и сторонников. Жаловал дорогие дары родовым вождям чуди, ижорцев, весян и мерян41. Делился с ними добычей от походов. Набеги делал часто и удачливо. Обложил данью эстов, ятвягов42, югру, пермь, рыбоедов43. При нем многие ратники и горожане обогатились. Выстроили себе крепкие терема на два, а то и три поверха. И все чаще слышались речи: мол – на кой менять удачливого и мудрого вожака на щенков с молочными зубами?!
Между тем мы подрастали, аки молодые дубки и не далеко было то время, когда Ратияр должен был уступить нам свою власть. «Волк» скалил нам зубы, старался угодить, казаться добрым. Мы же полные распиравших нас сил не замечали того настороженного и злобного взгляда, что бросал он нам в спину.
Первым попытались убрать Буревоя, аки старшего из княжичей. Но брата предупредил отрок из младшей дружины, что случайно узнал о засаде в ижорском селении, куда вроде как на братчину44 зазвал Буревоя Твердислав. Спасаясь от преследователей, брат бежал в град Русса, где проживало большинство наших родичей.
Между тем подошел и мой срок.
Но головники45, посланные по мою голову – меня недооценили. Все-таки я был сын князя, и еще в младенчестве взял первую кровь врага.
А быть сыном князя хуже, чем сыном последнего смерда46. В том я убедился, едва мне исполнилось 12 весен и я, пройдя обряд Посвящения и Имянаречения, как будущий защитник земли пращуров, получил меч и щит. Сие значило, что к тому времени как мне исполнится трижды по семь лет, я должен в совершенстве овладеть ратным мастерством и стать истинным мужем, достойным носить бороду, вести воев в сечу и продолжать свой род. Для Буревоя сии мучения начались летом раньше, что, впрочем, меня не дюже радовало, ибо мой братец все время пытался выставить себя матерым воем, а меня сопливым отроком.
Наравне с младшей дружиной47 гонял нас наш наставник и пестун – старый воевода Радогор.
Ты княжич, а значит должен лучше всех сидеть в седле, управляя конем одними коленями, потому как руки должны быть свободны для сечи. То была страшная пытка: стоять часами, зажав между колен кожаные мешки с двухпудовым валуном. И вечером, на тяжелых, негнущихся ногах, покрытых синяками, мы еле добирались до палатей48.
Ты – сын князя, а значит твоя стрела не должна знать промаха, а три стрелы ты должен держать в лёте, прежде чем первая найдет цель. Болели мышцы от безпрестанного натягивания тугого лука. Тетива рассекала избитую кожаную накладку вместе с кожей руки.
Ты – сын князя, и значит должен сжав зубы терпеть боль, холод и голод, не показывая своей слабости ратникам, ибо ежели побежден князь – побеждены и они.
Ты княжич, и значит меч твой должен разить, аки огненные стрелы Бога грозы.
Много еще, что должен уметь будущий князь, прежде чем ему будет доверена честь стать хранителем родной земли, ее заступником и карающим мечом.
Тяжко давалась сия наука. Не раз слезы наворачивались от боли и усталости, когда мы бежали, держась за холку коня в полном воинском облачении, либо неся на плечах два пуда камней в тороках. Но наставник был безжалостен. Ехал сбоку на серой кобылке и посмеивался в усы:
– Не плетитесь, аки сонные тетери, а бегите борзыми волками, иначе клыкастые псы нурманы49 вас в клочья порвут! Наддай!.. Еще наддай!.. Сие только мнится, что конь быстрей человека… На коротком пути – пожалуй… Но на длинном – ни один конь не сравняется с человеком. А вы не человеки даже… Вы князья славен-русов – потомки Богов! Когда с коня летит пена, настоящий витязь50 только разогревается для бега. Русот – закрой пасть!
– Се он мне – потомку Богов!
– Носом дыши, иначе выплюнешь кишки вместе с утробой. А теперь – на коня, не касаясь стремян!.. Стремена для жирных ромейских купцов и стариков, а не для кметей русов!
Любимым оружием Радогора был меч. Меч – оружие Богов. По преданию, в глубокой древности, в самом начале «Сварожьего круга»51, пращуры жили на островах Холодного моря, которое тогда еще не было холодным. Люди в те времена не ведали лиха, болезней и горя, не было голода и кровавых распрей меж потомками Богов из древней Светлой Расы. На землю пращуров, у древнего Златограда, спускались с небес Светлые Боги и учили внуков своих стезе Прави, и открывали перед ними Священные Веды – Великую Мудрость небесных миров. Но однажды из первозданного Мрака явился в мир Яви, под личиной огненного змея, Чернобог – властитель Пекла и Темных миров, а с ним рать Кощеев и дасов52. И наслал он Тьму и Великий холод на землю Светлой Расы, и заморозил море, и двинул льды на полудень, сметая светлые грады пращуров наших. И сотряслась Мать-Земля от боли и оттого, что глубокие раны открылись в ней от падения камней небесных. И тогда пращуры наши уходя ото льдов по каменному поясу Репейских53 гор на полудень, познали много бед. И много битв провели с дикими обитателями тех мест, что поклонялись Темным Богам, ибо вели свои роды от дасов, и имели кожу цвета заката, либо цвета ночи.
Но Светлые Боги помогли своим внукам. Сам Сварог – отец Богов, воплотился в кузнеца Ильма и сковал первый меч из небесного железного камня. Он пожаловал его вождю Ярию, воплощению Яра-Бога54 на земле, и научил внуков своих находить железную землю и ковать из нее мечи на погибель врагам Расы Светлой. А до того бились пращуры с врагами палицами из дерева, да копьями с каменными наконечниками.