El Ruso

Негромко жужжал вентилятор, гоняя по хижине волны обжигающего воздуха, грозно порыкивал облезлый холодильник, вопили детишки, азартно гоняя на улице мяч, но Сергей Игнатьев ничего этого не слышал – он был полностью погружен в свои мысли.

Он до судорог ненавидел все в этом городе, даже несмотря на то, что был плотью от плоти Сан-Амиче, став вполне своим для его обитателей, хотя по национальности, да и по внешности он сильно отличался от них.

Городок, даже по меркам Терра Новы, был небольшим, но все равно давно перерос статус поселка. В нем было все, что необходимо для сравнительно комфортной жизни: небольшой госпиталь, школа, мэрия, полицейский участок, представительство Капитула, небольшой гарнизон легкой пехоты Бразилии, два отеля, публичный дом, оружейный магазин и свои трущобы. Особым предметом гордости горожан был маленький полевой аэродром, ну и, конечно же, понтонная переправа. Переправа пересекала один из притоков реки Амазонки, прозванный из-за цвета своих вод в дождливый сезон Rio-Amarillо, что в переводе с испанского языка означает Желтая река. Почему испанское название, а не португальское? Да потому, что при заселении Бразилии здесь осели преимущественно испаноязычные колонисты. Хотя и коренных бразильцев хватало.

Так вот, собственно, на берегу этой реки и расположился Сан-Амиче. А еще через город проходила дорога, идущая из Порто-Франко к самому Рио-де-Жанейро, можно даже сказать, одна из двух главных дорог Терра Новы. Она и являлась одним из градообразующих предприятий. Но только одним, потому что вторым – и главным – были несколько больших открытых карьеров, где добывали ценный коксующийся уголь, который потом по реке сплавляли на новотерранские российские территории.

Конечно, это были не все статьи доходов города, но об остальных, мягко говоря, публично говорить не рекомендовалось.

– Да плевать мне… – угрюмо буркнул Сережа на русском языке, затушил окурок в банке из-под кофе, вытащил из скрытой кобуры на поясе слегка потертый ТТ[3 - ТТ (Тульский Токарева) – первый армейский самозарядный пистолет СССР, разработанный в 1930 году советским конструктором Федором Васильевичем Токаревым.] и, быстро разобрав пистолет, принялся его чистить.

Надо сказать, при желании он давно мог заменить этот пистолет на более современную и престижную модель, но вопросы престижа Сергея волновали меньше всего, а боевые качества этого ветерана его более чем удовлетворяли. К тому же, он испытывал некоторую слабость к оружию российского и советского производства, хотя никогда не был в этих странах и информацию о них черпал в основном из книжек. Советский Союз распался еще до его рождения, а Россию он не видел, потому что родился уже на Терра Нове. Вроде бы как. Точно Сергей не знал. Впрочем, в новотерранских российских образованиях он тоже не удосужился побывать, хотя порой и общался с солдатами Российской армии, охраняющими некоторые конвои, идущие через город.

Собранный пистолет с легким стуком лег на столешницу, а сам Сергей вытащил из-под кровати большой рюкзак и, подкурив следующую сигарету, слегка задумался.

– Привет, Сержио…

На пороге хижины появился коренастый парень в драной застиранной футболке и в красных шортах, явно на пару размеров больше, чем требовалось. Возраста он был примерно такого же, как Сергей, но выглядел старше из-за рваного шрама, рассекавшего левую щеку.

– Привет, Хозе… – не вставая, буркнул Сергей.

– Тут такое дело…

Хозе заколебался и замолчал.

– Говори уже.

– Уходишь?

– Да.

Сергей подошел к картонному ящику возле кровати и, вынув из него пару армейских пайков отправил их в рюкзак.

– Мы тут собрали немного денег… – Хозе достал из кармана свернутые в трубку и перехваченные резинкой купюры. – Ну-у… для дона Чена… тут четыре сотни экю…

– Отдай доктору де Абреу.

Сергей, не глядя на гостя, сосредоточенно и аккуратно скручивал лохматую маскировочную накидку.

– Хорошо, – кивнул Хозе. – Когда ты вернешься? Что сказать Лусии?

– Через неделю. – Сергей встал и, взяв гостя за локоть, развернул его лицом к двери. – Все, пока, братишка, я чертовски занят…

– Удачи, Еl Ruso!

Хозе обнялся с Сергеем и вышел из хижины. Через мгновение раздался удаляющийся треск мопеда.

Сережа собрал рюкзак, отложил его в сторону, достал из холодильника бутылку ледяной минералки, прилег на кровать и окинул взглядом хижину. Все как всегда…

Кое-как заштукатуренные кривые стены, сложенные из местного песчаника, шкафчики на стенах, сделанные из пустых электрических щитков, ржавая кухонная плита с газовым баллоном, надсадно тарахтящий холодильник и армейская койка, застеленная куском линялого брезента. Во второй комнате то же самое, разве что отсутствует плита и присутствует большой шкаф, да в уголочке, под маленьким портретом Мао-Цзэдуна стоит бронзовая статуэтка богини Си-ван-му[4 - Си-ван-му – китайская богиня, одна из наиболее почитаемых в даосском пантеоне. Согласно китайской традиции, Си-ван-му являлась повелительницей Запада, хранительницей источника и плодов бессмертия.] в окружении чашечек с благовониями.

Сергей с Ченом при желании давно могли подобрать себе более комфортабельное жилье, но дело в том, что этого желания так и не появилось – оба отличались удивительной неприхотливостью в быту, да и вообще – по жизни. Крыша над головой есть, еще и не протекает – да и ладно.

У Сергея в очередной раз мелькнула мысль бросить все и как можно быстрее свалить из этого города. И в очередной раз он пообещал себе это сделать, но только после того, как отдаст свой первый и последний долг. Он никогда и никому не был должен, это было против всех его принципов, которые Сергей Игнатьев соблюдал просто с маниакальной твердостью и педантичностью. Но вот этот долг образовался как-то сам по себе и даже против его воли…

Ровно восемь земных лет назад щуплого белобрысого парнишку нашел патруль бразильской легкой пехоты рядом со сгоревшим дотла «Ниссан Патролом». Машина стояла на обочине дороги, в полусотне километров от Сан-Амиче, была вся истыкана пулями, а внутри нее находились два трупа – мужской и женский. Как уцелел сам Сергей, было совершенно непонятно. Он помнил свою фамилию, имя, возраст, национальность, но все остальное полностью исчезло из памяти. Пехотинцы привезли его в Сан-Амиче и передали в руки городских властей. Следствия как такового не было, просто оформили положенные бумажки, да и все. Обычное дело, тогда в этих местах шла настоящая война, банды и разного рода «революционеры» свирепствовали нешуточно, поэтому одиночные машины ездили по дорогам только свой страх и риск. Через Капитул тоже выяснить ничего не получилось – очевидно, родители Сережи, по прибытию на Терра Нову сменили фамилии, а новую Сергей попросту не помнил. А вполне возможно, просто никто особенно и не старался добраться до истины.

Вот тут как раз встал вопрос, что делать с найденышем. Напрашивался очевидный выход: отдать желающим на воспитание. Мер Сан-Амиче Хозе Игнасио Лула да Сильва, добрый католик и неплохой, в общем-то, человек, так и поступил, кинув клич: а вдруг кто из горожан решит усыновить найденыша?

Долго таковых не находилось, у горожан своих детей хватало, но потом все же нашелся один добрый самаритянин. Старый одинокий китаец, Чен Яодун, промышлявший охотой, рыбной ловлей, да и вообще чем придется.

Кандидатуру сочли достойной, и все решилось к всеобщему удовольствию, правда, у Сергея согласия почему-то спрашивать не стали.

Вот с того самого дня жизнь Сереги Игнатьева и стала неразрывно связанной с этой хижиной.

Трудно сказать, каким Чен оказался отцом, во всяком случае, он научил мальчика всему, что знал сам, и научил жизни – конечно, в своем ее понимании. Ну а методы… методы у каждого разные: можно уговаривать, а можно лупцевать бамбуковой палкой до посинения. Серега сразу возненавидел старого китайца, но потом, со временем, как-то сжился с ним, принял его философию восприятия мира, да и вообще, наверное, даже стал считать настоящим отцом.

Чен оказался довольно образованным китайцем. Он прекрасно знал русский и английский языки, великолепно разбирался в китайской традиционной медицине, даже приспосабливал местные растения на ее нужды, был отличным стрелком и охотником, ну и, ко всему прочему, являлся фанатичным маоистом и аскетом. И как бы это противоречиво ни звучало, при всем том прилежно исповедовал даосизм[5 - Даосизм – учение о дао или «пути вещей», китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии.].

За исключением даосизма и маоизма, он всеми остальными знаниями щедро делился со своим воспитанником, при этом никогда не ленился использовать бамбуковую трость с рукояткой в виде головы тигра, привезенную еще со Старой Земли. Неизвестно, что больше помогало: трость или общий педагогический талант китайца, но Сергей проявил впечатляющую одаренность в учебе.

А завершили воспитание Сережи Игнатьева улицы Сан-Амиче, где свое место в жизни приходилось выгрызать зубами у таких же остервенелых волчат. И он занял это место, надо сказать, весьма уважаемое, но при этом не занимал никаких ступенек в неформальной уличной иерархии и вообще не принадлежал ни к какой из группировок.

Чен с Сергеем зарабатывали на жизнь, снабжая отборной дичиной и рыбой мясные лавки и рестораны города. Помимо этого, в научно-исследовательской лаборатории при представительстве Капитула им щедро платили за органы некоторых редких обитателей местных джунглей – фармакология Терра Новы уже начала активно приспосабливать эндемики к своим нуждам. Так что, при общем аскетизме этой парочки, жили они довольно безбедно и даже кое-что откладывали на черный день, тем более что Серега всегда находил дополнительные источники дохода. Конечно, втайне от своего приемного отца.

Но тут неожиданно случилась беда: никогда не хворавший Чен вдруг заболел. Сильно заболел, но, как выяснилось, при некотором наличии везения и средств с болезнью можно было справиться.

Заначка моментально пошла в дело, Сергей даже в мыслях не мог допустить, чтобы бросить на произвол судьбы своего наставника и приемного отца. Деньги пошли на то, чтобы выписать из Сао-Бернабео местное хирургическое светило, потому что сам Чен был совершенно не транспортабелен. Профессор прилетел и сделал операцию, вроде как успешно, но теперь предстояли сложный восстановительный период и очень серьезные расходы на медикаменты. Вслед за заначкой ушла машина, почти новый М-151 «Матт», предмет тайной гордости Сергея. Но и этого не хватило.

Оставался вариант работы на фактического хозяина города, дона Рикардо душ Сантуша по прозвищу Barao, то есть «Барон», тем более, что тот давно приваживал парня. Но Сергей его сразу отмел, так как категорически не хотел на кого-либо батрачить, переняв убеждения своего наставника. К тому же, сама личность Барона, да и его дела, вызывали у Сережи искреннее омерзение.

Вот поэтому Игнатьев собрался…

– Черт…

Сергей глянул на циферблат простеньких наручных часов, потом на начинающиеся сумерки за окном и легко вскочил с кровати. Быстро вымыл руки и умылся, накинул чистую футболку, приладил кобуру с пистолетом к ремню на джинсах и вышел из хижины.

Через пятнадцать минут его мотороллер сбавил скорость около большого двухэтажного дома, на торце которого горела неоновая вывеска в виде громадной боксерской перчатки, на которой периодически вспыхивала надпись «Sangue e Areia»[6 - Sangue e Areia (порт.) – кровь и песок.]. Сквозь раскрытые окна, на улицу выплескивался рев публики, заглушаемый реггатоном и усиленным громкоговорителем, речитативом рефери.

На входе в здание переминались с ноги на ногу два здоровенных чернокожих охранника в белых майках с такой же картинкой, как и на вывеске заведения. Несмотря на то, что в городе не разрешалось носить автоматическое оружие, на плечах громил открыто болтались выглядящие игрушечными на фоне массивных тел израильские пистолеты-пулеметы «Узи»[7 - «Узи» – семейство пистолетов-пулеметов, выпускаемых израильским концерном Israel Military Industries (IMI). Название «Узи» было дано в честь конструктора оружия Узиэля Галя.] с деревянными прикладами.

Один из охранников кивнул Сергею как знакомому и сделал приглашающий жест внутрь, но Игнатьев отрицательно махнул головой, проехал дальше, свернул на перекрестке налево, потом еще раз налево, и остановился, не доезжая пары метров от белого джипа «Судзуки Сантана». Стукнул пару раз костяшками пальцев по его боковому стеклу, открыл дверцу и сел внутрь.

– Привет…

Сидевший на водительском сидении молодой парень в цветастой гавайке вымученно улыбнулся. Несмотря на то, что в салоне работал кондиционер, его полное лицо было покрыто каплями пота. Говорил он на английском языке с едва заметным акцентом.

– Привет, Кшиштоф.