Конец дороги

Полигон англичане отстроили себе капитальный, с несколькими пустыми коробками домов для отработки захвата помещений, стрельбищем для техники и несколькими дистанциями для стрелкового оружия.

Настрелялись до звона в ушах из всего, что взяли с собой. Снайперка G-28 оказалась очень приличной винтовкой, точнее и гибче тактически, чем СВД. Справедливости ради могу сказать, что СВД винтовка совсем другого поколения и в свое время в своем классе была лучшей. Да и патрон 7,62?51 в снайперском варианте, как мне кажется, получше нашего патрона. Выпускается он десятками производителей, а конкуренция качеству весьма способствует.

А вообще, «немка» мне понравилась, к ней, при желании, можно даже прицепить подствольный гранатомет и вообще любой обвес. Чего делать, конечно, не рекомендуется, но все же сам факт впечатляет. Глушитель довольно хорошо гасит звук выстрела, а с учетом дистанции свыше ста метров до противника – вообще отлично. Словом, вроде как отличное оружие, но спешить с характеристиками не буду, окончательно станет ясно только после проверки в поле.

По результату отстрела пяти сотен патронов стало ясно, что второй «немец», пулемет НК-21, тоже не сильно отличается по боевым качествам от нашего ПКМ и в целом мне понравился. За «калашниковы» от Митрича я уже говорил, и девочки от них тоже в восторге.

А вот чудо-винтовка 408-го калибра привела Ингу почти в экстаз. Она заявила, что может из нее пулять на полтора километра без особых проблем, а баллистический компьютер, идущий в комплекте, может даже пол ребенка у беременных угадывать. Это она, конечно, пошутила, но и без того такая винтовка точно не для моей квалификации. И вообще, Ингеборга радовалась этому стволу, как новому наряду или бирюльке с бриллиантами. Надо же…

После пострелушек мы подсчитали, сколько же денег улетело в мишени, дико ужаснулись сумме и решили требовать боеприпасы с Капитула беззастенчиво. Патроны на Асгарде жутко дорогое удовольствие, а нам до совершенства еще палить и палить. И вообще, нравится нам это дело, всяко лучше, чем от безделья маяться.

А потом к нам пришли дружить два оператора мишенных комплексов с полигона. Они оказались гражданскими и жутко похмельными мексиканцами Пако и Хосе. Глянув на их помятые физиономии, я сразу полез в «Хамви», отыскал там початую бутыль виски и торжественно вручил операторам. Возрадовавшись, они пообещали включать нам все мишени, даже если «козел», «проститутка» и «сын проститутки» Мак-Набс выгонит их с работы. Оказалось, англичанин жутко жлобился и не разрешал самообороне пользоваться автоматизированными дистанциями.

Судя по моим впечатлениям, полковник оказался фигурой совсем неоднозначной. Редкостный мудак, но великолепный командир и офицер. Повоевать успел везде, как в старом мире, так и здесь, причем и там и здесь нахватался ранений. Доктор Лейбович говорит, что с такими повреждениями организма люди вообще передвигаются с палочкой и даже дышат через раз, но полковник держится молодцом и умудряется лично воевать. Держит границы республики на замке, грамотно командует и выгоняет на полигон пинками даже фельдшеров и телефонисток. Полигон – это его детище, и даже, по слухам, частично на его деньги построен. Жены и детей не имеет, за жену считает армию, а за детей солдат, что, впрочем, не мешает ему их зверски драть. Вот такой гроза врагам, отец солдатам. Короче, чем-то он мне даже стал симпатичен, так что надо подружиться.

Мексиканцы, похмелившись, убрались восвояси, а мы дружно начали штурмовать здания. Рулила здесь Герда и в лучших традициях сержантского состава орала грозным голосом и даже пробовала пинаться в «целях ускорения учебного процесса», как она выразилась. Но после того, как мы пригрозили отлучить ее от наших тел, немного утихомирилась. Набегались, взмокли, но процесс шел. Вообще-то для полноценной работы двумя боевыми парами у нас не хватает людей, так что пришлось изобретать и отрабатывать разные варианты.

Домой вернулись полностью обессиленными. Далее все случилось очень прогнозированно: жены бессовестным образом завались в бассейн, а я поперся чистить оружие. Озвучили они свое решение так:

– Мы сегодня в гости идем…

– Должны быть красивыми…

– А ты мужчина…

– Тебе за руками следить не надо…

– А вечером…

– И ночью…

– Я…

– А я…

– А потом мы…

– Иди, чисть…

– Мы любим тебя, а ты нас, иди…

Вот так нагло и, можно даже сказать – бессовестно я остался в одиночестве среди кучи стволов. И не маленьких стволов. Это вам не ПМ протереть, попробуйте быстро почистить крупнокалиберный пулемет, к тому же не совсем ясно представляя, как он да и добрая половина этого арсенала разбирается.

С автоматами и пистолетами управился довольно быстро, а пулеметы, повозившись, разобрал и уложил в жестяную ванну, отмокать в солярке. Завтра почищу и соберу, сегодня вроде воевать не собираемся.

Только вышел в беседку покурить, позвали принимать гараж. Только принял гараж и расплатился, привезли шкафы. Принял шкафы и расплатился, начал переносить частями в подвал, явились Земфира с Петером, затеяли отчет по домашним делам, с предъявлением на утверждение сметы на будущие расходы. Еле успел вникнуть и выдать деньги – пришли Инга и Герда и стали загонять меня в душ, а потом одеваться, с целью выезда на обед.

– Девочки… работу с садовником и горничной…

– Быстро…

– Быстро…

– Я серьезно. Они на вас. И чтобы ко мне не подходили с отчетами! Вы хозяйки или кто? – я натурально возмутился. – Не сойду с места, пока не определимся.

– А ты думал, легко быть домовладельцем? – наставительно произнесла Герда. – Марш в душ.

– Быть нашим мужем тяжело, но очень приятно, – хихикнула Инга. – Иди, милый, в душик. Мы уже всё Земфире и Петеру объяснили, они больше не будут. Идем, мы спинку тебе потрем.

Только собрались выезжать, примчалась горничная и сказала, что звонили из почтового отделения, оказывается, нам пришла телеграмма.

Пришлось по пути заскочить в почтовое отделение. Телеграмма гласила: «Прилетаю 13.08 в 15:00. Встречайте. Целую. Ваша тетушка Мари».

Ну что же, встретим. Даже поцелую, правда, если девочек рядом не будет. Я даже немного обрадовался приезду Мари. Но вот девушек сие известие явно не обрадовало, они надулись и куксились до самой стоянки, где продавались машины. Машин оказалось мало, все очень подержанные, да и дорогие, как староземельный «Порше». Правда, среди откровенного хлама присутствовало несколько «Витар» и «Свифтов» местной сборки, их собирали испанцы из комплектующих деталей, пересылаемых из старого мира. Вполне симпатичные машины, дорогие, конечно, до безобразия, но новые, небольшие и проходимые, как раз для разъездов по городу. Немного смущает местная сборка, поэтому мы решили поговорить с друзьями и только потом покупать.

В ресторане у Тамаза пришлось задержаться, еда и вино оказались превосходными, так что поездку в тир пришлось отменить и до самого позднего вечера наносить визиты остальным новым друзьям. Уже поздно вечером заскочили к Моисею Львовичу. Ювелир бережно положил на стол пакет с пластиковыми купюрами и сказал:

– Здесь сто пятьдесят тысяч, и это честная цена, в этом божьем мире вам больше никто не заплатит. Свою зарплату за красоту, что я вам сделаю, я уже из остатка взял, совсем мелочи. Кстати, она будет готова через неделю. Я буду работать как проклятый, но ваши красавицы через неделю наденут красоту от старого Моисея. Не волнуйтесь.

Я совсем не волновался и, честно говоря, думал, что получу меньшую сумму. А кольца девочки всё равно смогут носить только после помолвки, надо только как-то умудриться ее сделать.

Затем я приметил, что Моисей Львович сидит с хитрым видом и явно еще что-то хочет предложить. И он таки предложил:

– Вот что я еще думаю, Максим. Думаю, что вы принесли мне не самое лучшее из того, что у вас есть, и это правильно, я бы и сам так поступил. Поживите, подумайте и снова приходите. Нет-нет, погодите! Хотите, старый Моисей поможет вам с умом потратить немного ваших денежек?

– Моисей Львович, когда вы говорите, я прямо чувствую, как в мои уши вливается мудрость. Кто в этом мире, как не вы, знает, как с умом потратить деньги? – польстил я старому еврею. – Конечно, хочу.

Я действительно не против. У нас скопилась довольно большая сумма наличными, просто лежавшая без дела, а это как бы не совсем хорошо. Деньги должны работать.

– Максим, вы таки сделали старому еврею приятно. – Расплылся в улыбке Моисей Львович. – У меня есть маленькие гешефты с этими хитрыми шлемазлами из Халифатов. Правду говорят – когда араб родился, все евреи плакали. Так вот, они мне привезли сюда вещь, которая мне совсем не нужна и я в ней ничего не понимаю. Идемте, я вам покажу, – старик показал на дверь, ведущую во внутренний дворик.

До предела заинтригованный, я последовал за ювелиром. Во дворе рядом с «Нивой» Моисея Львовича был припаркован немецкий военный внедорожник «Мерседес Гелендваген», именно знаменитый Wolf 461, а не модная гражданская версия, столь любимая богачами в старом мире. Судя по всему, совершенно новая, у него даже мощная антенна и шнорхель были завернуты в промасленную бумагу и полиэтилен.

– Зачем мне такой крокодил? Он по сравнению с моей старушкой «Нивой», как я по сравнению с Гитлером. Я даже боюсь к нему подойти. Я вам продам эту штуку всего за пятьдесят тысяч. Вы подойдите, потрогайте… – ювелир легонечко подтолкнул меня к машине.

Я погладил рукой по матовой, чуть шероховатой краске. Красавец, да и только. Дверь мягко щелкнула и пропустила меня в салон. Военный минимализм, сиденья, покрытые тканью, похожей на наш брезент, с пластиковыми вставками, мощная рация, огневая точка в потолке, убирающийся в салон вертлюг турели. Можно на неё наш НК-21 поставить. Четырехдверный цельнометаллический кузов, противопульное бронирование агрегатов, подкачка шин, лебедка… Красавица. На ней даже ездить страшно, будешь бояться поцарапать. А цена…

– Моисей Львович, зачем она мне… – я сделал маленький шажок в сторону.

– Не рассказывайте, что вам она не понравилась. Вы должны со своими женщинами красиво ездить. Поверьте, они это заслужили… – ювелир энергично закивал головой, показывая, как мои девочки заслужили хорошую машину.

– Но пятьдесят тысяч! – воскликнул я и грустно констатировал: – А ведь мне еще кормить моих девочек…

– Это совсем немного для вас, а если вы принесете мне остальные камешки, таки совсем пустяк… – вкрадчиво заметил Моисей Львович.

– Я плачу, как Моисей перед пустыней, сорок… – я уже твердо решил, что без машины не уйду. Но буду торговаться до последнего.

– Ни в коем случае, разве сорок восемь… – старый еврей картинно развел руками.