Три мира

– Откуда ты меня знаешь!? И как твое имя?

– Ты слишком долго был воином, Стадий. Слишком долго. Так долго, что уже забыл о том, чему тебя учил твой дед. Он говорил, что Боги – определяют все, что из себя представляют люди, а люди, исполняя их волю добровольно, однажды становятся хозяевами своей судьбы. Исполнял ли ты волю Богов, Стадий?

– Я исполняю волю Императора, Девушка без имени. А он – наместник Богов на земле. Иначе откуда бы здесь появиться моему легиону?

– Кора. Зови меня Кора. Мой долг исполнить волю Богов, и, хоть у наших Богов разные имена, но в сути своей они – одно целое.

– А ты, Кора, значит, прозреваешь в миры Богов, раз так свободно говоришь о них и их воле? – с легкой усмешкой спросил Стадий.

И снова какая-то невидимая сила словно сжала все его тело и приподняла его над землей, подержала так и плавно отпустила. Стадий упал на ноги, встав на одно колено, с высоты примерно холки коня. Резко встав, он было хотел разразиться гневной тирадой в адрес девушки, но той уже не было рядом. Оглядываясь по сторонам, пока стихал внутри гнев, Стадий неровным шагом стал смещаться ближе к лесу, опасаясь сейчас открытого пространства. И снова услышал голос Коры откуда-то сзади, из леса: – Мне ни к чему говорить с тем, кто не готов слушать. Потеря времени не нужна мне, а тебе – особенно.

Стадий встал. Он понимал всю абсурдность ситуации. Перед ним не было привычного врага, но нечто могло его убить легко и быстро, как тогда, на берегу, так и сейчас, лишь приподняв его выше. Рядом с ним не было никого, кто мог бы помочь и еще он осознавал, что столкнулся с чем-то выходящим за пределы его понимания. В голове вспыхнули вдруг слова деда – «Не можешь ничего противопоставить опасности – узнай, чего она хочет. Опасность не всегда означает смерть».

Стадий быстро успокоился. Решение есть. – «Просто следуй развитию ситуации. Если перед тобой нечто необычное – значит и тебе нужно реагировать необычным для себя образом».

– Что тебе нужно, Кора?

– Мне нужен ты, Стадий. Ты и твое умение убивать. Ты и твоя вхожесть в дома Рима. Ты и твои друзья. Мне нужно всё.

– Для чего?

– Священной империи приходит конец. Именно поэтому сейчас на троне слабый сын сильного отца. Его отцу благоволили Боги, потому что им нужны была сильная центральная власть над людьми на всех землях, объединенных Римом. Люди не могут измерять будущее тысячелетиями, но для Богов это – просто годы их жизни.

Богам нужно изменить форму Империи. Превратить ее в более подходящее в их понимании мироустройство. Для этого они впускают хаос в дома Рима и позволяют Аиду наслаждаться болью людей в большей степени, чем обычно. Причины этого не понятны тем, кто не посвящен в тайны Богов. Нам остается просто следовать их воле. Так же просто, как ты сейчас последуешь за мной.

Кора развернулась и пошла вглубь леса. Ее точеная фигура, в кажущемся неуместным в лесу платье, быстро скрывалась в темноте. Стадий последовал за ней. Вопреки ли своей воле он это делал? И да, и нет. С одной стороны, он понимал, что не пойти не может, что это означает быструю смерть, поэтому вроде бы шел он подневольно. Но смерти он не боялся, поэтому, вроде шел по своей воле…

В таких вот смешанных чувствах он и шагал в чаще леса, видя перед собой, то исчезающую чуть правее, то появляющуюся чуть левее, изящную спину девушки в платье. За ней легким шлейфом стелился запах каких-то благовоний, и этот запах очень нравился Стадию.

Шли они достаточно долго, время уже близилось к утру. Разведка вернется в Легион на рассвете и передаст приказ Стадия продолжать путь домой под командой Центуриона Главка Номуса. Боевое охранение выделит конных испанских наемников, для ожидания Стадия на кромке этого леса. Ничто не остановит выполнение приказа. И именно это обстоятельство всегда приводило Рим к победе. Три ближних легионера отдыхали недалеко от леса.

У входа в небольшой деревянный дом, стоявший посреди поляны, рядом с еще тремя почти такими же, сидел черный пёс и холодными, почему-то желтыми глазами, словно искал, где у Стадия, среди его доспехов, самый простой доступ к сердцу. Пёс не шелохнулся, когда они вошли, но боковым зрением, Стадий увидел, что он сразу лег поперек прохода, словно закрыв собой и вход, и выход.

Внутри было сумрачно. Окна закрыты льняной тканью. Посередине главной комнаты стоял большой дубовый стол, который был пуст. В очаге сам собой вспыхнул огонь без дров. Предваряя вопрос Стадия, Кора сказала:

– Не ведьма. Связующая между мирами. Я могла бы не демонстрировать тебе элементы силы, но так проще. Это легко подтверждает серьезность моих намерений. К тому же у тебя есть больше оснований доверять мне. Ведь я – открылась и привела тебя к себе в дом.

– Откуда я знаю, что это твой дом, или что он не исчезнет так же легко, как может гореть огонь без дров?

– Хороший вопрос, у тебя гибкий разум. Просто поверь мне. И, давай не будем терять время. Тебе скоро идти обратно, Главк уже получил приказ и к обеду легион будет на развилке. Одному тебе двигаться здесь будет небезопасно – чуть дальше старой кельтской дороги устроена засада на малые группы римлян.

– Я готов, хоть и не понимаю к чему.

– Лучшее, на что способен человек в этом мире – быть готовым неизвестно к чему, так он может получит то, чего не знает. С этими словами перед Стадием появилась тарелка с куском мяса и свежими овощами – любимое блюда Стадия дома.

После небольшой трапезы, полностью восстановившей силы Стадия, Кора продолжила, только ее голос теперь звучал распевно и громко, словно говорила вообще не она:

– Ты организуешь смерть императора.

– Так вот просто? Убить императора? Ты же понимаешь, что это – предательство? – вскочил со стула Стадий.

– Он сам – предатель Рима. Он разрушает то, что создано не им. Им овладели темные фурии – посланницы Плутона. Но нам необходимо сделать так, чтобы империя плавно передала свои силы другой империи, а та затем – третьей. И ты – поможешь нам в этом.

– Вы – Боги, почему не можете сами это сделать?

– Потому что люди – наши руки и наши ноги на Земле. К тому же, это твое предначертание. Есть еще момент. Для твоей Души, эта задача имеет поворотное значение. Вспомни, скольких людей ты убил своими руками и сколько еще убито руками легиона по твоим приказам? Как воинов-врагов, так и их детей, и их жён?

– Это из разряда «одним меньше одним больше»?

– Это из разряда «кровь искупления». Взяв на себя еще один грех, изменив судьбы многих, и многих людей в настоящем и будущем, ты положишь на весы воздаяния, в пустующую чашу добродетели, добровольную жертву.

Стадий знал, вернее, понимал, что рано или поздно, в старости, если он доживет до нее, этот вопрос возникнет. Стадий был свидетелем того, как его дед разговаривал во сне с теми, кого он убил на войне. Потом он просыпался с широко открытыми глазами и выталкивал прямо в пространство перед собой горячие слова – «Нет мне прощения!»

На вопросы внука дед отвечал всегда коротко – «Каждый сам хоронит своих мертвецов». Лишь перед самой смертью, дедушка рассказал ему смысл этой фразы. Дело в том, что в своих снах дед закапывал в землю тех, чья смерть далась ему нелегко. Закапывал живыми и видел их глаза, слышал их крики и мучился от этого неимоверно.

Наверное, он до сих пор, где-то в мире под землей, куда утащил его душу Плутон на своей черной колеснице, хоронит своих мертвых и очень страдает от этой ужасной ноши. Дед часто ходил и ездил к местам поклонения Богам и оставлял там много еды и питья для своих мертвых, но это не помогало. Однажды только он сказал, что ему стало легче на сердце. Случилось это, когда он поведал внуку одну короткую историю:

– «Бой шел очень долго. Эти кельты на острове были сильным противником. Множество легионеров забрал в свое мрачное царство Плутон. Очередной воин, который стал мертвым от моего меча, сражался искусно. Он был невысок, но очень проворен, у него было не совсем обычное вооружение – короткая кольчуга, что было совсем странно, ведь кельты с острова всегда сражались полураздетыми.

В левой руке у него был короткий меч с раздвоенным острием и в правой – короткое, в два раза короче обычного, копьё. На копье у самого наконечника, болтались три человеческих пальца. Молча сражались. Он нанес мне три раны – правое плечо – мечом, правое бедро – копьем и еще сломал мне плечо левой руки. Когда мой меч соскользнул с его шлема, попав в основание шеи, какая-то звериная сила наполнила этого кельта перед смертью – он так быстро прыгнул на меня, так сильно ударил, что его копье сломалось о мою руку. Сломалась и моя рука. Меч к тому времени мой враг давно потерял, когда метнул его в мою сторону. После этого броска он встал шатаясь, из основания шеи сгустками вываливалась черная кровь. Затем он упал. Навзничь, на спину. Подойдя, острием меча я поднял с его лица тонкой работы забрало.

И, о Боги! Это было невероятной красоты женское лицо. Передо мной была девушка – воин, которая чуть было не отправила меня, центуриона, в миры блуждающих душ! Охваченный каким-то мрачным чувством, я замер, гладя в ее большие, зеленые глаза, из которых еще не хотела уходить жизнь. Она глухим голосом почти прохрипела на языке Рима – «Чего смотришь? Добей». Восприняв эти слова, как жест силы настоящего воина, я медленно погрузил меч в ее грудь. В сердце. Жизнь ушла из ее глаз, но сами глаза, их взгляд, выжгли мою душу наполовину».

Надо сказать, что после этого похода, дед больше не вернулся на войну. И рука плохо срослась и настроение воевать у деда исчезло. Совсем. Он с того времени стал почти постоянно сидеть не террасах имения и смотреть туда, где не было видно людей.

Стадий понимал сейчас деда более, чем никогда раньше, но для этого понимания ему пришлось пройти путь воина. Беспощадного и часто жестокого.

Стадий стал задумываться в последнее время о принципах войны. Он знал, что война и жесткость – сестры, бодро идущие по кровавым полям, на которых встречаются воля брать и воля защищать. Такие разные эти воли. Но такие одинаковые у них лица. Война и жестокость. Боль и потери. Ярость и гнев.

– «А что, если война – не моя жизнь, а переданное мне по наследству зло?»

Такие мысли не нравились Стадию. Он старался избавляться от них, но они с каждым своим визитом, становились сильнее. От этих мыслей его воля раскисала и желание воевать также. И в этом он теперь очень хорошо понимал деда.

– Если это все, то я согласен, – после раздумья, твердо сказал Стадий.

Сейчас, пока Кора готовила для него какие –то эликсиры, Стадий позволил мыслям о лицах войны жить внутри себя дольше, чем обычно. Стало понятно, что из этого похода Стадий вернется совсем другим.

Кора завершила свои приготовления. Перед Стадием, на пустом столе стояли три кожаных мешочка с порошками. Они были одинакового цвета, но на каждом были аккуратно нарисованы крупные точки разных цветов.

– Желтая – для тебя. Тут ровно 5 унций порошка, который для удобства скатан в горошины, я называю это снадобье эмбрил, но ты зови – желтый. Он дает силу жить так, чтобы не зависеть от чуждого. Он убирает любое влияние на тебя со стороны, потому ты начинаешь различать, где твои мысли, а где мысли, внушенные тебе кем-то. Осторожней с порциями, тут их ровно пятьдесят и принимать их можно не чаще, чем один раз в течение дня. Примешь в один день два раза и потеряешь рассудок.

Далее – синяя точка, этот порошок для подчинения нужных тебе людей твоей воле. Отведав этого порошка, любое живое существо навсегда станет твоим послушным инструментом. Очень осторожно с его порциями, достаточно порошка размером с ноготь мизинца твоей жены. Дашь больше – человек умрет.

И белая – это порошок, замедляющий активность сознания. Он не убивает. Только замедляет реакции. Настолько, что человек будет спокойно наблюдать, как ему перерезают горло. И порошка здесь на один раз. И ты уже понял, для кого он.

– Не проще ли было дать ему просто яд?

– «Поверь, так не получится. Я не просто даю тебе советы, я смотрела все возможные в будущем исходы и в каждом, кроме этого, император жив. К тому же, этот порошок может даже не попадать ему внутрь. Достаточно, чтобы он просто оказался на его коже или в его легких.