Когда солнце уходит за горизонт…

– Бывает. Спишем. А с вами, молодой человек, у нас получится хорошее и долгое сотрудничество. Сдаётся, вы вдумчивый и грамотный специалист. Среди молодых – редкое качество. Не о деле болеют, а больше жаждут диссертацию накропать, в профессора выйти. А военные – звёздочки на погонах.

– За добрые слова спасибо. Но за молодёжь заступлюсь. Толковые студенты на практику приходят и за оборону страны я не волнуюсь. Не подведут!

В середине ноября Прохоров позвонил Мельникову домой:

– Сергей Николаевич, извините, нужен совет в неформальной обстановке. Дело не срочное, но и не ждёт.

– Альберт Григорьевич! Рад звонку. Приходите завтра часам к восьми. Заодно и маминых фирменных котлет отведаете. Диетических! Уговорил?

– Легко! От диетического не откажусь.

Ровно в восемь часов – минута в минуту – в дверь позвонили. «Пунктуальный», – подумал Мельников, открывая дверь.

Поздоровавшись и протянув бутылку грузинского белого «Алазанская долина», Прохоров спросил:

– Обувь снимать?

– Не надо.

Гость тщательно вытер ботинки. Подумал, снова вытер. Убедившись в чистоте, поинтересовался: «Где можно руки помыть?»

Перед тем как сесть за стол подошёл к окну.

– Красивый вид у вас, – помолчал и продолжил: – У меня тоже. Я в «высотке» живу, на Кудринской площади. Шестой этаж.

– Знаю ваш дом. Семья друга там проживает. Но поближе к крыше.

– Элита! Мы – народ попроще. Соседей своих не знаю. Видел моего кумира хоккеиста Николая Сологубова, да артистов Быстрицкую и Весника.

– Да, я тоже видел. И американское посольство недалеко. Мальчишками, насмотревшись в кино про американских шпионов, мы с другом планировали стрельнуть из рогатки по империалистам.

– Стрельнули?

– Нет. Далеко, но жутко хотелось. Даже попытались рассчитать размер рогатки и силу резинки. Одним словом, пацаны.

– Где же мамины котлеты? – сменил тему Прохоров. – Я сухие вина не пью, а полусладкую «Долину» с большим удовольствием. Не знаю подходит ли к котлетам, но рискнём.

Ужин, как говорят дипломаты, прошёл в дружеской обстановке и в духе взаимопонимания. Мельников пел песни под гитару, Прохоров с увлечением рассказывал о коллекции спичечных этикеток. Мельников признался в своём хобби и беседа обрела «профессиональное» содержание. Разница в возрасте – 23 года – не мешала. Перед самым уходом Прохоров, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

– Сергей Николаевич, совсем забыл!

Он достал из старенького кожаного портфеля две страницы текста с математическими расчётами.

– Кто-то в министерстве захотел к должности и регалиям добавить докторскую степень. Я не знаю кто именно, но поручили подготовить восторженный отзыв на тезисы его доклада к защите. Отзыв попросили написать нашему местному великому учёному, но тот спихнул на меня.

– Боится ошибиться в хвалебных эпитетах? – усмехнулся Мельников.

– Лучше не скажешь! Напишет, а начальника турнут из министерства за провал в работе или аморалку. Конфуз!

– Картина знакомая. Чем я могу помочь?

– Тезисы посмотрел. Технические моменты – без проблем. А с математическими выкладками так себе. Признаюсь, не силён в этих формулах. Не хочется идиотом выглядеть. Можете посмотреть и оценить?

– Оставьте, посмотрю и позвоню.

– Не могу оставить. Материал секретный. Я сам переписал от руки.

Мельникову показалась странной логика Прохорова – приволок копию документа «очень» служебного пользования, просит оценить и не понимает сомнительность просьбы. Но промолчал. Постеснялся возразить. Внимательно просмотрел страницы.

– Не зная о чём идёт речь и принятые допущения, проверить правильность расчётов нельзя, – медленно, подбирая слова, проговорил Мельников. – Внешне выглядит нормально. Логика прослеживается. Но не более.

– Ладно, и на том спасибо. Придумаю.

– Успехов вам в лихом деле.

1979 год

В древнегреческой мифологии существовали два морских чудища – Сцилла и Харибда. Характер у них жуткий, отношения между собой неважнецкие. Могло остаться их личным делом, но жили они по обе стороны пролива на расстоянии полёта стрелы. Далеко ли стреляли луки в те стародавние мифические времена проверить трудно, но доподлинно известно – стрела олимпийца Анаксагора в III веке до н.э. пролетела более полутора километров. Так то герой Олимпиады запустил стрелу. А простые греки? Короче говоря, чудища жили близкими соседями. Но пролив-то мореходный, для всех желающих. Будешь тут плыть, когда Сцилла сжирала с проходящего судна одним махом шесть человек, а Харибда людей не ела – просто судно с экипажем утаскивала в пучину морскую. Выбор у мореплавателей небольшой. Умный и хитрый Одиссей, например, пожертвовал товарищами, но продолжил нелёгкий путь домой.

Скептик скажет: ерунда, выдумки. Одним словом ?сказка! Кто им верит? Спорить не будем, но «сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок». «Молодцы» намёк поняли и появилось в народе выражение «между молотом и наковальней». Точнее не скажешь! Актуально и в наше неспокойное время. Осталось определить: что есть «молот» и что есть «наковальня».

«Холодная война» не знает «тёплых» лет. На то и «холодная». Но наступает момент и у лидеров двух противоборствующих сторон приходит понимание: не остановиться и не задуматься, то одна ошибка в оценке ситуации поставит мир на грань исчезновения. И не луки наставили они друг на друга, а межконтинентальные баллистические ракеты. От советского северо-запада до американского северо-востока не полтора, пять с половиной тысячи километров. Стрела не долетит, а ракета запросто за 25—30 минут. С подводной лодки и 12 минут хватит.

Наращивали страны свой смертоносный арсенал с одной мыслью – не дать противнику превосходства в ядерной мощи, не дай бог отстать, не успеть, погибнуть… И за ценой не стояли – всё для обороны-нападения! Американцы с их капиталистической экономикой способны на колоссальные траты. Бюджет трещал, но выдерживал. В Советском Союзе экономика самая экономная, но бюджет не просто трещал, а трескался по тонким и непрочным швам. Но в середине 70-х годов обнаружилось – у двух сверхдержав ядерный паритет. Сопоставимое количество смертоносного оружия. Пора договариваться, пока «молот» не ударил по «наковальне». И не важно кто из них кто. Кому в голову пришло считать «молотом» Советский Союз – дескать, серпасто-молоткастый герб, – то ошибётся. На самом деле: «молот» – ядерное оружие, «наковальня» – города и страны с людьми. Живыми, здоровыми и счастливыми.

Эксперты стран подумали, поспорили. 18 июня 1979 года в Вене во дворце Хофбург Л. Брежнев и Д. Картер торжественно заключили «Договор об ограничении стратегических вооружений».

Хорошо поработали эксперты, толковый договор подготовили. Но до ратификации дело не дошло. В сентябре Соединённые Штаты обнаружили на Кубе советскую мотострелковую бригаду. Она там, правда, никуда не девалась с Кубинского кризиса в 1962 году, но американцы или проморгали, или их мало в те годы волновало. Советский Союз не спорил, сам признал на весь мир: на Кубе держим учебный центр с советскими военными специалистами. В декабре Советский Союз вторгся в Афганистан. Результат – конгресс США заблокировал ратификацию Договора, но стороны выполняли его условия аж семь лет.

Но Договор договором, а доверие – не на бумаге, а в головах руководителей стран должно быть. В головы им не залезть, лучше посмотреть на действия. Через месяц вновь созданному НИИ разведывательных проблем Первого главного управления КГБ СССР поручается разработка новых концепций разведки. Задача: обеспечить предварительное предупреждение о подготовке Запада к первому удару. Вот такое доверие…

Впрямь si vis pacem, para bellum: хочешь мира – готовься к войне.

Наметившееся лёгкое «потепление» между странами не состоялось. Отношения вернулись к своей привычной холодной температуре.

СЕРГЕЙ БЕЛОВ

У Мельникова самым близким другом был Алёша, сын родительских друзей Натальи и Михаила Павловых.

Родители шутили, что дядя Миша достался им в приданное с тётей Наташей, маминой подруги со студенческих лет. Павлов-старший окончил институт, отслужил армию, позже закончил специальный военный институт Главного разведывательного управления Генштаба, побывал в многочисленных зарубежных командировках. Отучившись в академии, получил назначение в центральный аппарат ГРУ, где занимался радиотехнической разведкой. Тётя Наташа, отработав врачом положенное по распределению, поступила в аспирантуру. Защитив кандидатскую и докторскую диссертации, десять лет заведовала кафедрой пропедевтики детских болезней в московском медицинском институте. Валентина Кирилловна в науку «не пошла», а всю жизнь проработала в детских больницах.

Алёша появился на свет на три месяца позже Серёжи. Когда мальчики в детстве болели, мама с подругой устраивали домашний консилиум по теме – лечение врачебных детей, у которых всегда всё не как у других нормальных детей. Медицинская школа одна, а спорили нешуточно. Шумела и возмущалась тётя Наташа, мама возражала тихо, но твёрдо. Всегда заканчивалось перемирием сторон и компромиссным способом лечения. Тётя Наташа – оптимист и весёлый человек. Алёша – точная копия мамы – шутник, балагур. В школе и дома никто не сомневался – растёт второй Аркадий Райкин, но Алёша преподнёс всем сюрприз: никому не говоря, пошёл в лётчики.