Намасте. Пыль дорог

– Говорила мне мама: «Не ходи, сынок, в горы». Так ведь я не послушался и потащился. Родителей надо слушаться. Они плохого не посоветуют, – снова попытался я сострить.

На этот раз многие улыбнулись и даже захихикали.

«Значит не все потеряно» – подумал я.

– Подъем, ребята! Идем до «Приюта одиннадцати»! – бодро прокричал наш железный Саид.

Народ нехотя подхватил рюкзаки, с большим трудом оторвал задницы от камней и выстроился в линию.

– Идти осталось недолго. Потерпите, – уже не так задорно проговорил старший проводник.

С трудом, передвигая ногами, мы тронулись вверх по тропе. Кто хоть раз ходил в горы, особенно на приличной высоте, меня поймет. После десяти минут хода, все были измучены настолько, что многие были готовы двинуться бегом вниз, обратно в гостиницу или базовый лагерь у подножья. Бросить все к чертовой матери и бежать от этих гор. Ни стыд быть прозванным слабаком, ни укоризненные взгляды еще кое-как державшихся друзей уже не могли сдержать эмоций и истерик. Как-будто и не было почти сорокаминутной остановки на отдых. Ноги не слушались, дыхание становилось частым и прерывистым, плечи налились свинцом, а сердце выскакивало из груди. Никакие прекрасные виды горбатого Эльбруса и изумительной Ушбы уже никого не впечатляли.

«Лучше бы я умер внизу» – было написано на большинстве лиц ребят.

Но люди шли вперед, ругались, ворчали, две девушки даже плакали, но тащились за остальными. Саид и остальные проводники уже ничем не могли им помочь. Нужно было просто пройти триста метров вертикали. Только тогда я понял, какая космическая разница между пройти пятьсот метров вверх или пять, десять километров по равнине. Даже сравнивать не охота. Но тогда, я, как все остальные, перебирал ногами и с надеждой смотрел вверх, пытаясь разглядеть этот чертов «Приют одиннадцати», до которого дойти уже не было никаких сил. А это только высота около 4000 метров.

– Еще метров сто подъема и мы на месте, – пропыхтел Саид, который уже практически на плечах тащил худенькую черноволосую девушку из Ставрополя.

Та не сопротивлялась, когда ее довольно грубо подхватывал под руку старший проводник. Ей было все равно. Она не могла ни рыдать, ни кричать, ни даже дышать.

«Ну, какого рожна, они тащатся наверх» – подумал я. – «Ведь все равно не дойдут. Только создали группе проблемы».

Я так думал, но мое состояние отличалось от состояния этой девчонки совсем немногим. Я еще чуть-чуть дышал. Вот и вся разница.

– Еще минут пятнадцать, и мы у цели! – прокричал Саид, чтобы все слышали.

Народ сразу приободрился и пошел быстрее. Даже до девочки из Ставрополя сквозь затуманенное сознание дошло, что скоро лагерь, скоро отдых. Но не тут-то было. Группа прошла минут двадцать, а затем еще двадцать, но долгожданного лагеря на горизонте не наблюдалось.

– Саид, мы что заблудились? – шепотом спросил я у проводника.

– Саня, хоть ты заткнись, а! Где тут можно заблудиться? Просто группу иначе до стоянки не довести. Все попадают, и нам уже будет не стащить их ни вниз, ни затащить наверх. Это маленькая ложь во благо. Скоро дойдем. Терпи.

Остальные тоже в непонятках смотрели то на меня, то на Саида, то дергали за рукава остальных проводников.

– Скоро стоянка. Потерпите немного – был их ответ.

Наконец, я увидел сквозь начавшийся появляться туман очертания какого-то строения.

– Все, пришли, – наконец услышали мы долгожданный голос Саида.

Народ воспрянул духом и уже весело (если это сравнение вообще здесь уместно) пополз наверх. Эта легкая и незначительная, как мне казалось, прогулка, показала всю серьезность горного туризма. «Приют одиннадцати» чем-то напоминал построенный великанами дзот времен Второй Мировой войны. Довольно убогое здание. Но мы все-таки дошли и все были счастливы. Впереди ждал долгожданный отдых, горячее питание и радушный прием.

Дежурные быстро приготовили поесть. Кто смог, тот принимал в этом участие. Палатки расставили и все трупами повалились на лежаки. Саид принял решение, что завтра утром большая часть спуститься вниз, а самые отмороженные или физически готовые начнут восхождение.

– Саня, ты как? – спросил проводник, – завтра идешь с нами?

Как я хотел ответить: «Пошел к черту, я еду домой», но, конечно, передумал и произнес:

– Ребята, я с вами.

У меня уже не было такого оптимизма, как в начале пути, но и окончательно я еще не сдался.

– Многие считают, что восхождение на Эльбрус простая прогулка и относятся к этой вершине без должного уважения. Вот поэтому на Эльбрусе со времен первого подъема погибло больше людей, чем на Эвересте, – успокоил меня Саид.

Наутро голова сильно болела, и слегка подташнивало. Как я завидовал ребятам, которые спускались вниз. Почти все бодро собрали свои манатки и засеменили вниз в гостиницу под сопровождением двух проводников. У «Приюта» осталась небольшая группа во главе с Саидом. И что самое удивительное, среди оставшихся отморозков-любителей была и эта странная девчонка из Ставрополя. Я во все глаза пялился на нее и не мог скрыть удивления, насмешка слетела с моих губ:

– Девушка, – официально начал я, – вы с ума сошли. Только вчера вас тащили волоком до стоянки, а сегодня вы собрались лезть на Эльбрус.

Она не обиделась на мой грубый выпад, а просто улыбнулась в ответ и проговорила:

– Я сегодня чувствую себя значительно лучше. Я дойду.

Я повернулся к Саиду, в моих глазах стоял немой вопрос. Саид пожал плечами «Мол, что с нее взять, раз увязалась, пусть идет».

– Я тебя на себе не потащу! – уже совсем грубо бросил я в ее сторону.

– И не надо, я пойду сама, – ответила девица и нахмурилась.

Кроме нас с этой самой девчонкой в группу входило еще пять человек и трое проводников. Она была единственной девушкой, которая собралась подниматься дальше. Профессионалов, которые уже упилили с утра, в их состав входили женщины, я не считаю. Одним словом, к ней стоило присмотреться. Заморыш как заморыш, но довольно миловидный. Маленького роста, чернявая, с короткой стрижкой и с небольшой грудью. Я поймал себя на мысли, что даже не знаю, как ее зовут.

«Представится еще случай познакомиться поближе, когда попросит меня о помощи» – про себя ехидно подумал я.

Тем временем все было готово к дальнейшему пути. Остальные ребята были старше меня. Троим, по моим прикидкам, было за тридцать, но я мог и ошибаться. В определении возраста я не силен. Все были сосредоточены и бледны. Веселья не наблюдалось. Я тоже не стал вставлять свои плоские шуточки в обмен фразами перед переходом.

– Ребята, – обратился к нам Саид, – путь предстоит тяжелый. Дальше пойдем по снегу и леднику. Кошки я у всех проверил. Одеты все тепло. Все необходимое у нас есть. Еще раз спрашиваю: «Все готовы идти дальше?»

Мужики, как по команде, повернулись к девчонке из Ставрополя. Та смутилась и покраснела, однако довольно бодро ответила за всех:

– Все. Мы готовы.

– «Вот-те раз. Шмакодявка уже за всех отвечает» – подумал я, и она мне еще больше не понравилась.

Однако ее не поставили в конец группы, а определили идти передо мной. Теперь я был вынужден смотреть на ее слегка кучерявые волосы, пробивающиеся из-под шапки и на довольно симпатичную задницу, в облегающих спортивных штанах.

«Ну, хоть с этим повезло» – уже не так сильно расстроился я, глядя ей в «спину».

По плану нам предстояло подняться до скал «Пастухова» на высоту 4800 метров для прохождения следующего этапа акклиматизации и вернуться назад. Тем самым мы проверяли оборудование, привыкали к высоте и друг к другу. И только на следующий день, а точнее ночью, уже штурмовать Эльбрус.

С грехом пополам группа добралась до этих чертовых скал, народ не скулил, не ныл, как в песне у Высоцкого, но бодрости тоже не наблюдалось.

Ни о каком времени, в которое мы должны были уложиться, чтобы понять свою физическую кондицию, разговора не было. Хотя бы дойти до верхних Пастухов и вернуться обратно, да хоть ночью. А ведь это был верный путь не испытывать судьбу и повернуть назад. Дойти до скал Пастухова и вернуться, нужно было за три, максимум четыре часа, если наверху курить бамбук. А наша группа затратила на всю байду почти восемь часов, что говорило о полной несостоятельности нас, как альпинистов.

Девчонка, молча крутила задницей перед моим носом, но не жаловалась и не просила о помощи. Подъем только до 4500 занял около четырех часов. Все устали и по команде проводника: «привал», упали в снег, точнее в лед лбами. Ночью сильно подморозило и поначалу, идти было легко, насколько легко идти на высоте более 4000 метров, поскольку «кошки» крепко вбивались в лед. Но солнце растопило гребель и ботинки стали вязнуть в мокром снегу, что значительно усложняло движение. Мы валялись в этой мешанине, не обращая внимания на просьбы Саида встать, чтобы не отморозить себе яйца. Первая поднялась эта пигалица и подхватила свой рюкзак. Тут уж и нам стало как-то не по себе, пришлось оторвать задницы, подняться и набросить свои рюкзаки. Последние сто метров вертикали дались с большим трудом, и времени на этот участок было затрачено немало. Но, как бы то ни было, первый сложный этап был завершен, мы добрались до намеченной точки, оценили ситуацию, в какой завтра ночью окажемся и тронулись в обратный путь.

Вернувшись в лагерь, группа рассосалась по палаткам, приводя себя в порядок. Вечером незатейливый ужин и песни под гитару. Кто приволок инструмент на такую высоту, я так и не понял, но играть было приятно. Сначала я стеснялся брать ее в руки, но потом, стряхнув с себя мальчишечьи комплексы, взялся за гриф. Опыт игры зимой во дворе дома или под грибком детского садика у меня, как у обычного дворового, советского пацана был. Немного настроив гитару под себя, я завыл. Но пел, по всей видимости, неплохо, поскольку после окончания первой серенады раздались хлопки и просьбы спеть еще.

Краем глаза я увидел нашу пигалицу, которая удобно устроилась в тени палатки и неотрывно смотрела на меня. Пришлось, как тому петуху, выставить грудь и заголосить еще сильней. Единственная проблема, не хватило дыхания, высота брала свое и после очередной песни я сдулся, отложив в сторону инструмент.