Последнее лето Винсента

ВИНСЕНТ. Как поранил себя бритвой, тоже я не помню. Не знаю, Рита, можно ли мне это вам рассказывать, но это такие провалы памяти и сознания. Я будто лечу в пропасть. И приходят дикие головные боли, ужас, галлюцинации. Но надо терпеть, ибо на дне терпения оседает золото. Проклятая болезнь. Видели бы вы, как Гоген улепётывал от меня на вокзал без оглядки. Я бежал за ним, потом за его поездом, хотел попросить у Гогена прощения.

МАРГАРИТА. Прощения?

ВИНСЕНТ. Конечно. Я его сорвал с места, из Бретона, вырвал из семьи. Попробовал загнать его в своё прокрустово ложе. Ему Арль сразу не понравился, моя квартира, его комната. А я ведь украсил его комнату картинами подсолнухов. Хотел сделать другу приятное. Он бы их сорвал со стен, но положение обязывало всё терпеть. Ведь Тео финансировал его приезд в Арль. Он зависел от нас. Поэтому он лицемерил, извивался как уж. Я его сразу раскусил. Как он бесил меня, мутил моё сознание. И я сорвался.

МАРГАРИТА. Винсент, вы поправитесь здесь, обязательно поправитесь.

ВИНСЕНТ. Вы считаете, это возможно? А вылечить душу? Моя душа тонет.

МАРГАРИТА. Красота этих мест вас вылечит.

ВИНСЕНТ. Вылечить может любовь.

МАРГАРИТА. Вы её встретите здесь. Только прошу вас, не пейте абсент.

ВИНСЕНТ. Ритонька, это божественный, изумрудный напиток, зеленая фея. Он придает мне силы, будит воображение. Он – часть меня.

МАРГАРИТА. Уверяю вас, это ваше заблуждение. Папа говорит, что крепкий алкоголь губит вас и провоцирует припадки.

ВИНСЕНТ. Хорошо, с этой минуты я вам обещаю: больше не приму ни капли абсента.

МАРГАРИТА. А это правда, что на свою подушку в гостинице вы брызгаете камфорой?

ВИНСЕНТ. Откуда вы знаете?

МАРГАРИТА. Этого делать тоже нельзя. И курите вы много, дымите как паровоз.

ВИНСЕНТ. Хорошо, с этого дня принимаю только экстракт наперстянки, горячие ванны, гуляю. И работа, работа, работа. Ритонька, я должен многое успеть. Здесь в Овере столько сюжетов и тем для картин. Невероятные поля, равнины, стога сена, деревенские домики, дачи, сад Добиньи, церковь. А сегодня ваш сад (бросается к мольберту). И вы должны быть в нём. Вы – ангел, вы – лучший летний цветок Овера. А лето – это контраст синих тонов с элементами оранжевого в золотой бронзе хлебов. Рита, в вашем саду чувствуется какой-то своеобразный стиль, позволяющий представить здесь поэтов Возрождения – Данте, Петрарку, Баккаччо. Так и кажется, что они вот-вот появятся из-за кустов, неторопливо ступая по густой траве.

МАРГАРИТА. А появилась я.

ВИНСЕНТ. Вы тоже из эпохи Возрождения.

МАРГАРИТА. Мне вам позировать? Как? Что делать мне?

ВИНСЕНТ. Нет, ничего не надо делать.

МАРГАРИТА. А то папа обычно изводит меня, просит часами сидеть или стоять неподвижно.

ВИНСЕНТ. Нет, рассказывайте лучше что-нибудь. Например, ваши домашние спят сейчас?

МАРГАРИТА. Да, они оба совы: и папа, и брат. Сегодня – выходной, у папы нет приёма пациентов.

ВИНСЕНТ. Интересно, сколько же у него пациентов?

МАРГАРИТА. Ой, да весь Овер и половина Парижа.

ВИНСЕНТ. Он всех лечит наперстянкой?

МАРГАРИТА. Что вы, нет. Есть ванны разные и процедуры. Папа вообще изобрёл свой особый способ лечения. Индуктивной катушкой.

ВИНСЕНТ. Как это?

МАРГАРИТА. Создаётся магнитное поле вокруг пациента. Оно его лечит, успокаивает, понижает давление. Ритмы сердца нормализуются.

ВИНСЕНТ. Надо попробовать.

МАРГАРИТА. Рекомендую.

ВИНСЕНТ. Вы тоже станете врачом?

МАРГАРИТА. Не знаю.

ВИНСЕНТ. А мой брат Тео – тоже пациент Гаше?

МАРГАРИТА. Да, постоянный. Приезжает часто из Парижа.

ВИНСЕНТ. И что не так у брата моего? Он тоже нездоров?

МАРГАРИТА. Не знаю, Винсент. Они обычно запираются в кабинете отца. Я не люблю подслушивать.

ВИНСЕНТ. Мой брат тоже серьезно болен. Это у нас семейное. Ритонька, психи мы, живем с обнаженными нервами.

МАРГАРИТА. Не надо, Винсент.

ВИНСЕНТ. Вас сейчас рисует сумасшедший.

МАРГАРИТА. Не говорите так, а то я сейчас уйду. И вы останетесь без модели.

ВИНСЕНТ. Всё, молчу, простите.

МАРГАРИТА. Все бы были такими же сумасшедшими как вы. Вы – большой художник. Эти два портрета отца, которые вы ему подарили. Они восхитительны. Это шедевры! Да, он именно такой меланхоличный, нежный изнутри, ранимый. Вы всё схватили верно.

ВИНСЕНТ. Спасибо, милая. Ради этих слов мне стоит жить. Рита, только бы меня оставили в покое. Иногда я думаю, что мне придётся сознательно играть роль сумасшедшего. Это также как Дега избрал себе маску нотариуса.