Подхватившие щит

(#c_13) – третий великий князь литовский из жмудской династии. Великими князьями литовскими до Гедимина были Миндовг, Тройнат, Войшелк, Шварн Данилович (умер в 1268 году), Тройден Ромунтович (1270–1282), первый жмудский князь Лютаур (умер в 1295 году) и Витень (1295–1316). «Гедимин, как и его предшественники, держался завоевательной политики. Историческая критика может указать на некоторые земли, присоединенные Гедимином к Литве: Киевскую, Полоцкую, Минскую, Туровскую, Пинскую и Витебскую. Литовское княжество приобрело значение сильного центра, около которого группировались более слабые русские области. Московское государство находилось в таком же положении; политика как московских, так и литовских князей была одинакова: те и другие стремились стягивать более слабые русские области вокруг сильного политического центра» (57). Гедимином были построены знаменитые два замка в Вильно, два – в Троках, Кревский, Меднинский и Лидский замки.

В 1318 в Золотой Орде убит Михаил Тверской – великим владимирским князем стал Юрий Московский, не удержавший великий стол. Его сменил Александр Михайлович Тверской, в 1325 году убивший в Орде Юрия и через год казненный там же по приказу Узбека. За год до этого, в 1324 году литовцы Гедимина захватили Киев и Волынь[6 - ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКОЕ КНЯЖЕСТВО (Волынь – «холмистая страна»), возникло на западе Древнерусского государства во второй половине X века на территории, населенной бужанами и волынянами. Столица – Владимир-Волынский, древнерусский город на правом берегу реки Луга (приток реки Западный Буг). Возглавлялось потомками князей Владимира I Святославича и Ярослава Мудрого. В 1199 году объединено князем Романом Мстиславичем с Галицким княжеством.], Польша и Венгрия – Галицию

(#c_14).

В 1325 году митрополит Петр переехал из Владимира в Москву. Петр и до этого часто бывавший в столице княжества, основал там Успенский собор, в котором и был похоронен. О важности того, в каком городе находилась митрополичья кафедра, говорят возможности русских митрополитов сохранять русскую государственность и душу русского народа в условиях подчинения монголо-татарам. Сохранился «Ярлык хана Узбека митрополиту Петру»:

«А се аз ярлык Язбека царя Петру митрополиту, всея Руси чудотворцу.

Вышняго и бессмертного Бога силою и волею и величеством и милостию его многою Язбяково слово. Всем нашим князем, великим и средним и нижним, и сильным воеводам и вельможам, и князем нашим удельным, и даругам славным, и польским князем высоким и нижним, и книжником, уставодержальником, и учительным людским повестником и сбирателем и баскаком, и послом нашим и гонцом, и данщиком, и писцом, и мимоездящим послом, и ловцом нашим, и сокольником, и пардусником, и всем людем высоким и нижним, малым и великим, нашего царства, по всем нашим странам, по всем нашим улусам, где наша, Бога бессмертного силою, власть держит и слово наше владеет.

Да никто же не обидит на Руси соборную церковь митрополита Петра, и его людей и церковных его, да никто не взимает ни стяжаний, ни имений, ни людей. А знает Петр митрополит в правду, и право судит, и управляет люди своя в правду, в чем ни будь: и в разбои, и в поличном, и в татьбе, и во всяких делах ведает сам Петр митрополит един, или кому прикажет. Да вси покоряются и повинуются митрополиту, все его церковные причты, по первым изначала законом их, и по первым грамотам нашим, первых царей великих грамотам и дефтерем. Да не вступаются в церковное и митрополиче никто же, занеже то Божие все суть; а кто вступится, а наш ярлык и наше слово переслушает, тот есть Богу повинен, и гнев на себя от него приимет, а от нас казнь ему будет смертная…

А нам в то не вступатися ни во что, ни детемнашим, ни всим нашим князем нашего царства и всех наших стран, и всех наших улусов; да не вступаются никто же ни чем, в церковные и митрополичи, ни в волости их, и в села их, ни во всякие ловли их, ни в борти их, ни в земли их, ни в улуси их, ни в леси их, ни во ограды, ни в волостные места их, ни винограды их, ни в мельницы их, ни в зимовища их, ни в стада их конные, ни во всякие скотские стада; но во все стяжания и имения их церковные и люди их, и все причты их, и все законы их уложенные старые от начала их – то все ведает митрополит, или кому прикажет. Да не будет ничтоже перечинено, или порушено, или кем изобижено; да пребывает митрополит в ихом и кротком житии безо всякие голки; да правым сердцем и правою мыслию молит Бога за нас, и за наши жены, и за наши дети, и за наше имя. И мы бо такоже управляем и жалуем, якоже и прежние цари ярлыки им давали и жаловали их; а мы по тому ж пути, темиж ярлыки жалуем их; да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божия бережем и даного Богу не взимаем; а кто взимает Божие, и тот будет Богу повинен, а гнев Божий на него же будет, а от нас будет казнен смертною казнью; да то видя, и иные в боязни будут…

Дань ли на нас емлют, или иное что ни буди: тамга ли, поплужское ли, ям ли, мыт ли, мостовщина ли, воина ли, ловитва ли коя ни буди наша; ил егда на службв нашу с наших улусов повелим рать сбирати, где восхотим воевати – а от соборныя церквы и от Петра митрополита никто же да не взимает, и Бога молят, и нас блюдут, и наше воинство укрепляют.

А что закон их, и в законе их церкви, и монастыри, и часовни их, ничем да не вредят их, ни хулят, а кто учнет веру хулити или осуждати, и тот человек не извиинится ни чим же и умрет злою смертью.

Так ярлык дан. Так молвя, слово наше учинено. Таковою крепостию утвердило. Заячьего лета, осеннего первого месяца 4 ветха.

На полиих писан и дан» (32).

В мае 1328 года на Русь приехал новый митрополит – грек Феогност. В этот же год великим владимирским князем стал сын Даниила Александровича московский князь Иван Калита

(#c_15). «С Иваном Даниловичем Калитой на великокняжеском столе села такая сильная и крупная власть, которой до сих пор не знала еще северо-восточная Русь» (41). Русский историк С.Ф. Платонов писал:

«О деятельности великого князя Ивана Даниловича Калиты известно немного. Но то, что известно, говорит о его уме и таланте. Сел он на великом княжении и, по словам летописца, «бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет и престаше татарове воевати Русскую землю». Тишина и порядок во владениях Калиты привлекали туда население: к Калите приходили на службу и на житье как простые люди, так и знатные бояре с толпами своей челяди. Самым же главным политическим успехом Калиты было привлечение в Москву русского митрополита.

С упадком Киева, когда его покинули старшие князья, должен был возникнуть вопрос и о том, где быть митрополиту всея Руси: оставаться ли ему в заглохшем Киеве или искать нового места жительства? Около 1300 года митрополит Максим решил этот вопрос, переселившись во Владимир-на-Клязьме после одного из татарских погромов в Киеве. После смерти Максима цареградский патриарх поставил на Русь митрополитом игумена Петра, волынца родом; а Петр, осмотревшись в Киеве, поступил так же, как Максим, и переехал на север. Официальным местопребыванием его стал стольный город Владимир; но так как в этом городе великие князья уже не жили, и за Владимир спорили Москва с Тверью, то Петр решительно склонился в пользу Москвы, во всем поддерживал московского князя Ивана Калиту, подолгу живал у него в Москве и основал там знаменитый Успенский собор. В этом соборе он и был погребен, когда кончина застигла его в Москве. Его преемник, грек Феогност, уже окончательно утвердился в Москве, и таким образом Москва стала столицей всей Русской земли. Ясна вся важность этого события: в одно и то же время в Москве образовалось средоточие и политической, и церковной власти и, таким образом, прежде малый город Москва стал центром «всея Руси».

Иван Калита в течение многих лет сумел сохранить в неприкосновенности земли своего княжества. «Именно при Иване Калите началось прямое противостояние между Литвой (военных столкновений не было. – А.А.), и московско-владимирским политическим миром, за спиной которого стояла Орда. Борьба с Москвой толкала Литву к унии с Польшей, Москву – к сохранению вассальных отношений с Ордой. Больше всего Иван Калита опасался того, что литовцы, соединившись с поляками и примирившись с Орденом, двинутся на восток (Смоленск и Москву), либо на северо-восток (Псков и Новгород). И тогда первые слабые ростки московской государственности могли погибнуть под копытами литовских полчищ или «дружественных» татарских орд» (9). Зимой 1333 года наследник Ивана Симеон Гордый женился на дочери Гедимина Айгусте.

Иван Калита умер 31 марта 1340 года. Историк В.В. Мавродин писал в своей работе «Образование единого Русского государства», опубликованной в 1951 году в Москве:

«Большое значение в возвышении Московского княжества имело то обстоятельство, что Москва лежала на очень удобных и важных торговых путях. Москва прежде всего была центром междуречья Волги и Оки, узлом, связывающим самые отдаленные княжества и области друг с другом. Река Истра, приток Москвы, подходит к Ламе, притоку Шоши, впадающей в Волгу, и образует путь, соединяющий верхнюю Волгу со средней Окой через волок Ламский. Пути в запада на восток, проходящие через Москву, шли по Яузе и Клязьме. Через Кучково поле пролегала шедшая от Москвы «великая дорога Владимирская». Из Лопасны на Москву шла дорога, соединявшая Черниговскую и Киевскую земли с Переяславлем, Ростовом, Владимиром. Эти старинные дороги были торговыми путями, по которым двигались купеческие караваны – где в ладьях, где волоком, где на колесах и полозьях. Купцы южной Руси, черниговцы, киевляне, плыли по Десне до Брянска, оттуда волоком попадали на Оку и Окой добирались в ладьях до Москвы-реки. Здесь некоторые из них продолжали плыть дальше до Неглинной, оттуда уже сухим путем попадали в Ростов, другие же плыли до Яузы, затем волоком шли до верховьев Клязьмы, а по ней уже – до Владимира.

Новгородское купечество торговало с «низом» тоже через Москву. Новгородцы везли немецкие товары по Волге, Шоше, затем волоком у Ламы попадали на Истру, по ней добирались до Москвы и, наконец, перебирались на Оку и Волгу. Из Москвы и «низовских» городов в свою очередь в Новгород шел хлеб и некоторые другие товары. Через Москву проходили торговые пути, связывающие Литву, Польшу и западные русские княжества – Смоленск и Полоцк, с востоком. Товары из Литвы, Польши, Риги, Полоцка сухопутными дорогами, Западной Двиной и Днепром шли к Смоленску и дальше на Можайск, крайний восточный удел Смоленского княжества, а оттуда по Москву-реке через Москву и Клязьму и далее на Оку и Рязань. По Оке добирались до Нижнего Новгорода, а из него Волгой до Сарая. В XIV веке большую роль стала играть «сурожская торговля» – торговля с Сурожем (Судаком)генуэзской колонией в Крыму. Купцы съезжались в Москву, плыли Москвой-рекой, Окой и Осетром до верхнего Дона и по Дону спускались до Азовского моря. Были и сухопутные дороги, шедшие на юг и восток через степи.

Увеличение торговых оборотов, с развитием которых росли разные сборы с торговли, обогащало княжескую казну, что стало особенно ощутительным со второй половины XIV века; растущие города укрепляли княжество как политическую единицу; московское купечество приобретало все большее значение в русской торговле, становилось все более и более богатым и влиятельным. Но торговые пути, шедшие через Москву, были транзитными путями, конечные пункты которых были в руках других князей, зачастую враждебных московскому. Огромной значимости транзитная торговля, имевшая своим центром своеобразный узел путей – Москву, находилась, таким образом, в зависимости от политической конъюнктуры, от княжеских взаимоотношений, усобиц. Естественно стремление московского купечества захватить в свои руки все русские торговые пути на всем их протяжении. Отсюда и вытекает энергичная поддержка купечеством московских князей, стремившихся к объединению под своей властью всей Русской земли.

Известное значение имело и то обстоятельство, что в Московском княжестве княжеская династия не разрасталась до тех размеров, какие мы наблюдаем в других княжествах. Чаще всего отцу наследовал сын, причем дядей, младших братьев отца, тогда уже не было в живых; таким образом сами условия наследования княжеской власти способствовали укреплению «единодержавия» княжеской власти в Москве, а это несомненно сыграло некоторую роль в ее возвышении, выгодно отличая Московское княжество от княжеств-соперников. Москва почти не знала «нестроения» и феодальных войн».

Глава 2. Митрополичий наместник Алексий. Симеон Гордый, Феогност, Джанибек и Ольгерд. 1341–1353 годы

В 1340 году умер великий князь литовский Гедимин, а через год Узбек и Иван Калита. Новые правители – Джанибек

(#c_16) Ольгерд

(#c_17) и Симеон Гордый[7 - СИМЕОН ИВАНОВИЧ ГОРДЫЙ (1316-27.04.1353), великий князь московский и владимирский, старший сын Ивана Калиты. Заняв московский великокняжеский стол (1340), Симеон Гордый получил в Орде ярлык на великое княжение владимирское (1341). Во внешней политике Симеон Гордый ориентировался на Орду (поездки к хану в 1341, 1342, 1344, 1351) и вел борьбу с Литвой (поход на Смоленск 1351). Поход на Торжок в 1341 способствовал укреплению властью Симеона Гордого в Новгороде Великом.] – стали решать судьбы русской земли. Тогда же, в конце 1340 года, инок Алексий был назначен наместником митрополита Феогноста (митрополичьим судьей. – А.А.).

П.Д. Брянцев писал в «Истории Литовского государства», вышедшей в Вильне в 1889 году: «Гедимин три раза был женат. Первая жена его была литвинка и принадлежала к языческой религии, а остальные две – Ольга и Ева – были русские и православные. От этих трех жен Гедимин имел 7 сыновей и 5 дочерей. Из 7 сыновей Гедимина двое – Монвид (самый старший) и Кейстут (третий по старшинству, сын Ольги) были язычники, а следующие пять: Ольгерд (первый после Монвида, тоже сын Ольги), Наримунт, Любарт, Кариат (отец Дмитрия Боброка-Волынского. – А.А.), и Явнут (самый младший, сын Евы) были православные. Из 5 дочерей Гедимина четыре были православные, одна – католичка.

По свидетельству русско-литовских летописцев и польского историка Длугоша, Гедимин, незадолго до смерти, разделил свое государство на несколько уделов и раздал их сыновьям

(#c_18): Монвид получил от отца города Кернов и Слоним в Черной Руси; Ольгерд (в православии Андрей, в схиме Алексей) Крево и Витебское княжество; Кейстут – Берестье (Брест), Гродну и Жмудь; Наримунт (в православии Глеб) – Пинск, Туров и Минск; Любарт (в православии Феодор) – Волынь; Кариат-Михаил – всю Черную Русь без Слонима (столица Новгород Литовский – Новогрудек); Явнут – сидел в Вильне. Брат Гедимина Войн при жизни Гедимина владел Полоцком, и по смерти брата он оставался владетелем того же удела».

В 1345 году великим литовским князем стал Ольгерд Гедиминович, разделивший свою власть с братом Кейстутом

(#c_19). Все его братья остались на своих уделах, Явнут вместо отобранной Вильны получил город Заславль. В том же году, приняв верховную власть в Литве, Ольгерд попытался захватить Можайск – опустошил окрестности, осадил, но города взять не смог.

«В 1349 году Ольгерд отправил брата своего Кориада (отец Дмитрия Боброка-Волынского. – А.А.) к хану возбуждать его против Симеона Московского. Последний, узнав об этом, тотчас послал сказать хану: «Олгерд опустошил твои улусы и вывел их в плен; теперь то же хочет сделать и с нами, твоим верным улусом, после чего, усилившись непомерно, восстанет и на тебя самого». Хан был настолько умен, что понял всю справедливость слов Симеоновых, задержал Кориада и выдал его князю московскому. Ольгерд присмирел на время и отправил послов в Москву с дарами и челобитьем, прося освободить брата: Симеон исполнил просьбу» (72).

В 1350 году московский князь Симеон Гордый и митрополит Феогност послали посольство в Константинополь к императору и патриарху с просьбой поставить, в случае смерти Феогноста, на русскую митрополию того кандидата, который будет прислан из Москвы. 6 декабря 1352 года Алексий стал владимирским епископом – митрополичьим викарием (заместителем. – А.А.). В этом же году по просьбе Ольгерда в Константинополе был поставлен в митрополиты Литвы и Малой Руси Роман, бывший тверской боярин.

Часть II. Первый русский митрополит Алексий. 1353–1360 годы

Глава 1. Великий князь Иван II Иванович. Серпуховской удел. Рязань. Алексий в Константинополе. 1353–1357 годы

В начале 1353 года на земли Московского княжества пришла чума. В.А. Кучкин писал в своей работе «Сподвижник Дмитрия Донского», опубликованной в 1979 году в журнале «Вопросы истории»: «11 марта от неизвестной болезни скончался митрополит Феогност, а через несколько дней умерли два малолетних сына великого князя Симеона Гордого. 26 апреля похоронили самого великого князя Симеона Гордого. А 40 дней спустя, (5 июля. – А.А.) не дожив четырех недель до своего 27-летия, умер его младший брат, третий сын Ивана Калиты, московский удельный князь Андрей Иванович

(#c_20). После него остались жена и маленький сын Иван. У вдовы князя Андрея Марии, дочери галицкого (Галича Мерского) князя Ивана Федоровича, вот-вот на свет должен был появиться ребенок. 15 июля 1554 года у нее родился сын. Его назвали Владимиром

(#c_21). (Кучкин считает 1353 год ошибочной датой и принимает 1354 год. Некоторые историки считают, что Андрей Иванович, живший постоянно в московском кремле, на дворе, который стоял между Архангельским собором и двором князей Мстиславских, был женат на Марии Кейстутовне, основавшей в 1386 году в Москве у реки Неглинки Рождественский монастырь, и именно внучка Гедимина была матерью будущего князя-героя. – А.А.)

Время рождения Владимира Андреевича совпало с периодом серьезных испытаний для Московского княжества. В середине XIV оно занимало территорию от верховьев Клязьмы на севере до реки Оки на юге, от реки Гжати на западе до левого притока Оки реки Цны на востоке. По современным представлениям, размер его был довольно скромным (он уступал, например, и довольно значительно, территории нынешней Московской области), но полтысячи лет назад Московское княжество считалось немалым. Его западная часть, именно земли по левым притокам Оки – Лопасне и Наре, по правым притокам Пахры – Моче и Рожае, составляла удел Андрея Ивановича.

И без того непростые отношения между членами московской княжеской фамилии усложнились после вступления в силу завещания Симеона Гордого. Потеряв в марте 1354 года обоих сыновей-наследников, Симеон очень надеялся, что супруга родит ему сына. В предвидении такой возможности великий князь решился на шаг, который не имел прецедента и не повторялся московскими правителями позднее: весь свой великокняжеский удел он завещал жене Марии Александровне, по происхождению тверской княжне. Братьев же Ивана и Андрея Симеон заставил скрепить собственными печатями текст своей необычной духовной грамоты. Но Мария Тверская так и не принесла наследника, а через некоторое время после Симеона умер и Андрей. Положение изменилось. Московский княжеский дом стал по преимуществу домом вдовых княгинь. Единственным взрослым представителем мужского потомства Ивана Калиты оказался его второй сын Иван Красный

(#c_22). Но в его руках был небольшой по размерам звенигородский удел, выделенный ему еще отцом. Основными волостями Московского княжества распоряжалась вдова Симеона Гордого Мария. Значительные территории были за вдовой Ивана Калиты великой княгиней Ульяной и под управлением вдовы Андрея княгини Марии Ивановны. В этой ситуации при поддержке части крупного московского боярства звенигородский князь действовал весьма решительно. Он занял великокняжеский московский стол и отобрал у Марии Тверской главные объекты ее владений: Коломну, а также Можайск с относившимися к нему волостями. Изменилось и положение удела Андрея Ивановича, который должен был принадлежать его сыну Ивану и ждавшей ребенка вдове Марии Ивановне.

22 июня 1354 года на Московское княжество напали рязанцы. «В то самое время, когда Иван Иванович Красный был в Орде, рязанцы во главе со своим малолетним великим князем Олегом Ивановичем взяли Лопасню, захватили московского наместника Михаила Александровича и увели его в Рязань, где держали в «великом томлении». Дело о Лопасне перешло на разрешение хана, который в 1358 году послал царевича Мамат-Хожу для установления границ между Москвой и Рязанью. Мамат-Хожа явился в Рязань, много зла понаделал в Рязанской земле и отсюда пошел в Москву к великому князю Ивану «о разъезде земли Рязанской». Но великий князь не впустил его в свою вотчину, прослышав, что он доброхотствует рязанскому князю и хочет отдать ему Лопасню и другие волости. Мамат-Хожа вскоре был отозван в Орду по обвинению в убийстве ханского фаворита и был там убит. Спор о Лопасне до поры до времени остался нерешенным, но Москва, по всем данным, компенсировала себя занятием некоторых мест по левой стороне Оки, по соглашению с рязанским князем» (41).

Причиной нападения явились захваты во времена Симеона Гордого московскими князьями и боярами пограничных рязанских земель (Еще в 1301 году к Московскому княжеству была присоединена Коломна, принадлежащая Рязани). Когда Симеона не стало, рязанцы решили воспользоваться этим. По наущению своих бояр малолетний рязанский князь Олег Иванович

(#c_23) захватил Лопасню, которая входила в состав удела князя Андрея и граничила с территорией Рязанского княжества (очевидно, что после смерти князя Андрея его серпуховской удел контролировал Иван Красный, ставший 24 марта, через год борьбы с Константином Васильевичем Нижегородским за ханский ярлык, великим князем Владимирским. – А.А.)»

В июле 1353 года Алексий прибыл в Константинополь для проставления в митрополиты, где пробыл почти год – константинопольские император Иоанн Контакузин и патриарх Каллист не спешили. В апреле 1354 года патриархом стал Филофей, в июне возведший Алексия в «митрополиты Киевские и всея Руси» «Хотя подобное дело совершенно необычно и небезопасно для церкви, однако ради достоверных и похвальных свидетельств о Алексие и ради добродетельной и богоугодной его жизни, мы судили этому быть, но это относительно одного только кир Алексия и отнюдь не дозволяем и не допускаем, чтобы на будущее время сделался митрополитом русским кто-нибудь другой оттуда; из сего богопрославленного, боговозвеличенного и благоденствующего Константинополя должны быть поставляемы митрополиты русские» (32).

Осенью 1354 года митрополит Киевский и всея Руси Алексий вернулся домой, в Москву. «В ризнице Чудова монастыря сохраняется рукописное славянское Евангелие, письмо и самый текст которого принадлежат по приданию святому Алексию. Рукопись Евангелия – пергаменная, в восьмую долю листа, писанная в два столбца весьма мелким, очень хорошим полууставом, содержит в себе четвероевангелие в порядке и полном виде евангелистов, деяния и послания апостольские, апокалипсис и краткий месяцеслов, всех листов в рукописи 170. По исследованию специалистов, текст Нового Завета, содержащегося в рукописи, отличается многими особыми вариантами и многими особенностями или разновидностями перевода, которые дают видеть в нем, по мнению специалистов, новый перевод или новую редакцию, сделанный в 1355 году. Относительно своего характера и качества перевод святого Алексия отличается буквальною близостью к греческому подлиннику» (19).

В 1356 году литовский ставленник Роман поехал в Константинополь просить передать в его церковное подчинение Киев. Туда был вызван и Алексий, выигравший «спор велик» – Киев Роману не передали. (В 1361 году Роман умер, новых митрополитов для Литвы Константинополь ставить пока не стал. – А.А.)

«Алексий достиг митрополии, как ставленник великокняжеской власти, судьба сделала его фактическим правителем великорусского великого княжества. И в этой роли он опирается на свой церковный авторитет в политических делах, сливает в одно целое свою церковно-политическую деятельность с руководством общей политикой великого княжества всея Руси.

Митрополит Алексий формально закрепил связь митрополии с великорусским великим княжеством, выхлопотав постановление о перенесении резиденции митрополита из Киева во Владимир. Русская митрополия осталась при этом «Киевской и всея Руси», так как за Киевом сохранено значение собственно престола и первой кафедры архиерейской, а Владимирская епископия признана второй кафедрой, резиденцией и местом упокоения митрополитов. И такое решение вопроса о митрополии всецело отвечало существенным интересам как митрополита, так и великокняжеской власти. Интересы эти настоятельно требовали сохранения за русской митрополией характера «Киевской», несмотря на перенесение митрополичьей резиденции на север. Утрата киевского центра грозила не только потерей самого Киева и юго-западных епархий, но и Твери, и Новгорода, и Пскова, не говоря уже о Смоленске, и как только им представится возможность потянуть в церковном отношении к иному, не московскому центру» (61).

Глава 2. Джанибек и Тайдула. Киев и Ольгерд. 1357–1360 годы