Строгановы

По писцовой книге 1579 года во владении Строгановых находилось 4 слободы, 11 деревень, 28 починков с 352 дворами (в них 406 человек). К этим слободам и деревням было приписано большое количество пашенной земли и сенных угодий. В самом Чердынском уезде вместе с посадом числилось 1493 двора, людей в них 1700, «Самые вотчины Строгановых образовали особый по управлению округ, получили многие льготы и обыкновенно разделялись на несколько частей по числу владельцев, одни из которых жили в Орле-городке на Каме, другие – в Чусовском городке на ее притоке Чусовой. В прочих же городках (Яйвенский острожек, Сылвенский острожек) сидели приказчики их. Однако и после того главной резиденцией Строгановых продолжал оставаться Сольвычегодск, где была их родовая усыпальница» (13,14). В 1577 и 1578 годах там были похоронены Яков и Григорий Аникиевичи Строгановы. В том же году управлять отцовыми вотчинами начинают племянники Семена Аникиевича – двадцатилетний Максим Яковлевич и шестнадцатилетний Никита Григорьевич Строгановы.

«Сольвыегодская вотчина после раздела ее в 1578 году продолжает увеличиваться и преуспевать в расширении своего производства соли. Из деловой 1583 года сентября 29 можно узнать, что Семен и Максим Строгановы в свое общее владение сумели прикупить в Сольвычегодске «после Никитина делу Леонтьевская труба, Захарьевская труба, да полтрубы Кривуши». На Москве к имевшимся четырем дворам в Ветошном ряду у Богоявленья Строгановы прикупили и двор на Вшивой горке, да двор немчина Елисея Анова. Кроме того, на Москве у Строгановых имелся еще Аникою Федоровичем устроенный дом на Покровской улице в Земляном валу.

Главным центром правления всех вотчин после смерти Аники Федоровича у Строгановых остается Сольвычегодск, сохраняющий это значение для второй половины XVI века полностью. Сольвычегодская вотчина, кроме того, служит и основной базой военного снабжения городков пермской вотчины. Из сольвычегодской вотчины шло снабжение налаживающегося солеваренного промысла в Перми Великой циренами, буровым инструментом, квалифицированными кадрами поваров и подварков. Сольвычегодские дворы Строгановых снабжали вновь устраиваемые церкви пермской вотчины богослужебными книгами, иконами, попами и причетниками» (7).

Второй резиденцией Строгановых после Сольвычегодска стал город Соликамск [Прим. 22], вокруг которого в 1579 году жило всего 205 человек. В Закамье преобладали деревни и починки, не было дворянского землевладения и полностью отсутствовали дворянские вотчины и поместья. Соляные запасы в Сольвычегодске были значительно выработаны, и соликамская соль, стоившая в Москве в двенадцать раз дороже, чем в Усолье Камском – древнем названии города, не дала уменьшить строгановские соляные поставки по всему Московскому государству [Прим. 23].

«Смелые предприниматели, они в поисках рассола постепенно поднимаются вверх по реке Каме от Камского Усолья, где у них были соляные варницы, сперва утверждаются в нескольких местах к юго-востоку от Соли Камской в построенных ими городках Канкоре и Кергедане, а оттуда в ближайшее десятилетие последовательно захватывают речные пути дальше на Сибирь, Чусовую и Сылву, а в 1574 торопятся обеспечить себе возможность дальнейшего захвата этого пути, «в Сибирской стороне за Югорским каменем, на Тагчее, и на Тоболе реке, и на Иртыше, и на Оби, и на иных реках. На занятых землях они имели ввиду «пашни, росчистя пахати и двор ставити, и людей называти, и рассолу искати, где найдется, и соль варити, и по рекам рыбы ловити». Таким образом, на границах русского мира, на перепутье между Европой и Азией, возникло своеобразное частно-владельческое государство, почти независимое от центра и всецело подвластное «именитым людям Строгановым» (тогда еще не «именитым». – А.А.). На пожалованных землях закипела работа» (24).

«Самую мысль о возможности наступления за Урал по Тоболу и Иртышу надобно относить к 1574 году, когда Строгановы просили, а Грозный дал им право этого наступления. Нет оснований сомневаться в подлинности сообщаемой Строгановской летописью царской грамоты 30 мая 1574 года. По этой грамоте Строгановым разрешалось ставить крепости и держать вооруженную силу, «крепитися всякими крепостьми накрепко» – «в Сибирской стране за Югорским каменем на Тагчеях и на Тоболе-реке и на Иртыше и на Оби и на иных реках». Делалось это «для береженья и охочим людем на опочив», потому что «Сибирский салтан» и зависимые от него инородцы часто нападали на русские поселки в Пермском краю и мешали мирному движению по названным рекам. Между тем по Оби и Иртышу «с Руси» ходили «охочие люди» в Мангазею, а на Русь приходил «торговые люди бухарцы». Оба направления – на Сибирский север и в Среднюю Азию – питали русскую торговлю азиатскими товарами и были весьма ценны для Строгановых. Соображая местные условия, Строгановы рассчитывали утвердиться на важных путях и сбить с них «Сибирского салтана», вогулич, остяков и прочих инородцев. Мысль, возникшая в 1574 году, таким образом начала осуществляться в 1581 году» (69).

Часть II. Государственные деятели. Иван IV. Ермак. Завоевание Сибири. 1579–1584 годы

В марте 1574 года Яков и Григорий Строгановы были вызваны в Александрову слободу – «И как к вам ся наша грамота придет, и вы б были к нам в Слободу часа того на подводах, а подорожную есми к вам послали с сею же грамотою вместе» – «От Москвы до Слободы по ямом ямщикам, а где ямов нет, всем людем без отмены, чей кто ни будь, чтобы есте давали Якову да Григорию Аникиевым детям Строгановым по две подводы да по проводнику в оглобли везде, не задержав ни часу» (7).

Западная Сибирь была связана с русскими землями с XI века, когда югорские племена, населявшие междуречье Оби и Иртыша, начали продавать пушнину новгородцам, ходившим по реке Печоре и ее притокам на нижнюю Обь и на реку Таз, в знаменитую Мангазею. Иван Грозный считал Сибирь территорией Московского царства – в 1563 году в грамоте польскому королю Сигизмунду он титулует себя царем «Удорским, Кондинским и всея Сибири».

30 мая 1574 года Иван Грозный пожаловал Строгановым земли по сибирской реке Чусовой. Иван IV отдавал не свое – эти земли по праву завоевания принадлежали Сибирскому ханству, в начале XV века выделившемуся из состава Золотой Орды [Прим. 24].

«Единство Джучиева улуса, державшееся не столько на экономических связях, сколько на деспотической власти ханов Золотой Орды, было нарушено во время двадцатилетней феодальной междоусобицы, начавшейся во второй половине XIV века.

При выделении улусов Батыем два его брата – Шайбан и Орда-Ичен, получили улусы в Сибири и закрепили их за своими потомками. В 20-х годах XV века от Золотой Орды отпала Синяя орда; улус потомков Шайбана распался на самостоятельные государства – Сибирское, Казахское, Узбекское ханства.

Основателем Сибирского ханства был потомок Шайбана Хаджи-Мухаммед, провозглашенный ханом Сибири в 1420 году при поддержке сына Едигея [Прим. 25] – Мансура. Последним сибирским ханом стал Кучум.

Ко времени походов Ермака Сибирское ханство занимало обширную территорию в Западной Сибири. Границы ханства простирались от восточных склонов Уральского хребта, захватывая бассейны Оби и Иртыша. На западе оно граничило с Ногайской Ордой в районе реки Уфы, на Урале – с Казанским ханством, на северо-западе по рекам Чусовой и Утке оно граничило с Пермью. К северу его граница тянулась до самого Обского залива; на севере от Обского залива восточная граница Сибирского ханства шла по рекам Надим и Пим к городу Сургут, а затем поворачивала к югу по реке Иртышу; в районе реки Обь несколько уходила к востоку от Иртыша, охватывая Барабинскую степь. На юге Сибирское ханство в верховьях рек Ишима и Тобола граничило с Ногайской Ордой.

Огромная территория Сибирского ханства отличалась от других татарских государств, образовавшихся после распада Золотой Орды. Она была слабо населена; даже в XVI веке, при правлении Едигера, Сибирское ханство насчитывало 30700 человек улусных «черных людей». Само татарское население, составлявшее господствующую прослойку, выделялось в виде отдельных островков среди массы местного населения – манси и вогулов, враждебно настроенных против татарской аристократии и их ханов» (77). [Прим. 26].

После захвата Московским царством Казанского и Астраханского ханства правитель Сибирского ханства Едигер прислал в Москву послов с поздравлениями и «выразил желание, чтоб мы утвердили спокойствие и безопасность его земли». Едигер посылал подарки с перерывами до 1563 года – в этом году он был убит – сибирским ханом стал Кучум, имевший сильную ногайскую армию. Подарки прекратились и начались конфликты, касающиеся принадлежности сибирских и пермских земель; а также захваты купцов и гонцов. В 1569 году Ивану Грозному была передана грамота Кучума. Хан писал:

«Бог богат!

Вольный человек Кучум-царь, Великий князь – Белый царь.

Слыхали есмя… еси и справедлив. Мы, и весь народ, – земли воюютца, а не учнут воеватца – и оне мирятца. С нашим отцом твой отец гораздо помирився и гости на обе стороны ходили, потому что земля твоя близка. Люди наши в упокое были, и межи их лиха не было, а люди в упокое в добре жили. И ныне, при нашем и при твоем времени, люди черные не в упокое.

А по ся места грамоты к тебе не посылал есми по тому, что не с которым нам война была. И мы того недруга взяли. И ныне похош миру – и мы помиримся, а похош воеватца – и мы воюемся. Пяти, шти человеков в аманатах держать: земле в том что?

Яз пошлю посла и гостей, да гораздо помиримся – только похош с нами миру. И ты из тех людей одного, которые в поиманье сидят, отпусти и своего человека с ними к нам пришли гонцом.

С кем отец чей был в недружбе, с тем и сыну его в недружбе же быти ли? И ныне помиримся, братом старейшим чии учинимся в отечестве – только похош миру!

И ты наборзе к нам гонца пришли.

Молвы с поклоном, грамоту послал.

На обороте грамоты надпись: «Государю царю и великому князю Ивану Васильевичу». Иван Грозный ответил. Дипломатическая переписка продолжалась несколько лет – до тех пор, пока Кучум, с 1563 по 1570 год, боролся с сыном Едигера Сейдяком и другими сибирскими мурзами за сохранение своей власти. Последнюю дань в 1000 соболей привез в Москву посол Кучума Таймас в 1571 году. В следующем году начались постоянные военные набеги отрядов Кучума на пермские земли. В 1573 году родственник Кучума царевич Маметкул перебил многих остяков, плативших дань Москве, захватил и убил царского посла Третьяка Чебукова. «Посеявший ветер – пожнет бурю». В августе 1572 года в грамоте Ивана Грозного Строгановым (все грамоты, а также многие другие строгановские документы публикуются в этой книге. – А.А.) был изложен «правительственный план военной компании (против Кучума. – А.А.), который Строгановы и уполномочиваются осуществить». Строгановы осуществили его и Западная Сибирь вошла в состав России. Биограф Строгановых А.А. Введенский писал:

«Николай Витзен посетил Россию в 1664 году, приехав в составе свиты голландского посла Бориля. Цель приезда Витзена была по-видимому чисто научная. В предисловии к своему труду, над обработкой которого он трудился 25 лет (N. Witsen. Noord en Ost Tartarye. Amsterdam 1692), он, перечисляя свои источники, сообщает и о том, что, находясь в Москве, он познакомился с торговцами персианами, самоедами, тунгусами, грузинами и тщательно записывал их рассказы, вошел в оживленные сношения с голландской колонией купцов в Москве, со слов их и их агентов, рассеянных по разным городам, записал ряд данных по этнографии, истории и археологическим древностям страны. Был, по-видимому, в дружбе с дьяками и подьячими Посольского приказа, у которых также получал сведения. Витзен дает до шести противоречивых версий о покорении Сибири Строгановыми дружиной Ермака, помечая их, как взятые из письменных источников – корреспонденций, ему доставленных с мест. Все версии Витзена не сходны с Есиповскими редакциями Сибирских летописей – знак, что он их не знал и их данными не пользовался. Все редакции Витзеновских текстов о покорении Сибири резко выделяют роль Строгановых в призвании Ермака то с Дона, то с Мурома, в одной редакции – упоминает Данилу Строганова, при котором якобы это завоевание произошло. Только это одно имя и дается, нет имен Максима, Семена и Никиты Строгановых, настоящих организаторов походов Ермака. Поэтому можно думать, что Витзен также не знал и Строгановских редакций Сибирских летописей. Тексты Витзена выросли на иной основе, очевидно на тех устных преданиях, сохранившихся на местах, которые были записаны корреспондентами Витзена, а также и на неизвестных нам их письменных записях. Приводимый нами текст представляет пример самой краткой версии Витзена о покорении Сибири.

«Строгановы первыми открыли Сибирь. Они оказали помощь некоему разбойнику, именуемому Ермаком Тимофеевичем, оружием и в ином отношении. Ермак поднялся на лодках по реке Чусовой и так как он не мог подняться выше реки Утки, за которой река Чусовая становится недостаточно глубокой, то он вытащил свою лодку на сушу и пешком отправился через реку Утку в Сибирь, где он после многих приключений дошел до реки Тобола. И, наконец, подвергся нападению со стороны татар; проснувшись, хотел бежать к лодкам, которые находились на реке, но, будучи тяжело вооружен кольчатым панцырем, намереваясь прыгнуть в свою лодку, прыгнул мимо и пошел ко дну как камень и его тело не было найдено. Его товарищи отчасти вернулись из Сибири домой тем же путем по реке Чусовой и, как говорят, там спрятали сокровища в каменной горе. Эта гора очень крута и высока. И на ее склоне имеется пещера, которую я сам видел, и русские называют Ермаковой горой. И русские, с которыми я говорил, были там, чтобы поискать сокровища, которые могли бы быть там положены, для чего спускались на канатах, рискуя жизнью, в пещеру, но после долгих поисков не нашли ничего иного, кроме старого оружия, стрел, пик и других предметов небольшой ценности. На Чусовой, которая впадает в Каму вверх по течению приблизительно верст 200, лежит городок, принадлежащий Строгановым – Нижнее Усолье. Несколько миль оттуда на другой стороне – другой городок, Верхнее Усолье или Усолье Камское, этому роду принадлежит почти вся земля по обеим сторонам реки. Там нагружают много соли, которая вывозится большей частью в Нижний Новгород, а также во всю Россию. Оттуда – 25 верст вверх по реке лежит другой городок, Камассина, приблизительно 20 верст от него находится по левую сторону упомянутая Ермакова гора, 30 или 40 верст оттуда живут некоторые вогуличи ил вогулы, имеющие там дома и жилища, с этого места 6 или 7 верст вверх по течению лежат лодки этого Ермака, хотя и сгнившие, сохраняемые на память. Русские в этих местностях молятся за этого Ермака, так как им совершено такое святое дело, как открытие Сибири.

Мы не знаем конкретных причин обращения Строгановых к волжским казакам Ермака, но можно думать, что к ним относились: непрекращающаяся мелкая война с нерусскими народностями в пределах строгановских пермских вотчин и невозможность подавить выступления восставших народов Сибири собственными небольшими силами. Наконец, организованный отряд казаков нужен был и для реализации владельческих прав на пожалованные земли в Зауралье, «на Тахчеях». Если освоение пермских вотчин по реке Каме с ее притоками могло идти с 1558 по 1480 год при военной и административной поддержке аппарата управления казанских и чердынских воевод, то освоение территорий в Зауралье, где фактически власть Русского государства отсутствовали, Строгановым приходилось осуществлять с помощью лишь своей военной силы» (6).

7 апреля 1578 года Строгановы, у которых все взрослое боеспособное мужское население их вотчин не превышало 400 человек, отправили письмо казачьему атаману «Ермаку Тимофееву с товарищи» [Прим. 27] с призывом прибыть к ним на службу. 28 июня 1578 года отряд волжского атамана прибыл в их пермские вотчины и несколько лет охранял их от набегов татар и вогуличей. Пермский исследователь А.А. Дмитриев, используя достоверное «Сказание Сибирской земли» и другие документы, писал: «В то время на Волге, на Самарской Луке имела становище казацкая дружина Ермака. Род Ермака происходил из суздальской земли. Его дед, Афанасий Григорьев Аленин «от хлебной скудости» переселился во Владимир, где и воспитал двух сыновей своих – Родиона и Тимофея, кормился извозом и нанимался даже у разбойников: за что некоторое время сидел в тюрьме, но бежал из нее с семейством в Юрьевец Поволжский, где и умер. Сыновья же его «от скудости сошли на реку Чусовую в вотчины Строгановы». Из сыновей Тимофея Аленина самым способным оказался Василий (у Родиона были сыновья Дмитрий и Лука, у Тимофея – Гаврила, Фрол и Василий. – А.А.) Он ходил на стругах у Строгановых по Каие и Волге, но потом ушел от работы на волю, прибрал себе небольшую дружину и стал казаком. Товарищи избрали его своим атаманом и прозвали его Ермаком, желая скрыть его настоящее имя на случай поимки, что среди казаков было обычным делом (еще работая на судах, Василий от товарищей своих был назван Ермаком, служа им кошеваром, ибо они сим именем называли дорожный артельный таган, а по волскому наречию «ермак» значит еще жерновой ручной камень)» (17).

Перед походом в Сибирь казаки Ермака совершили поход вниз по Каме и ее притоку Сылве, после чего зимовали возле устья реки Чусовой. Н.М. Карамзин писал: «Начиная описание Ермаковых подвигов, скажем, что они, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истиною и под именем летописаний обманывали самих историков».

Тщательная и основательная подготовка Сибирского похода Семеном Аникиевичем и Максимом Яковлевичем Строгановым при помощи Никиты Григорьевича началась отливкой пищалей в строгановских пермских вотчинах. «В собрании древностей в строгановском фамильном доме – дворце на углу Невского проспекта и Мойки в Петербурге – в 80–90 годах XIX века хранилась затинная пищаль с вылитой на стволе ее славянской вязью надписью: «В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 1582 (7090). Строгановская летопись сообщает кратко, что Строгановы «удоволиша их мздою и одеянием украсиша их и оружием огненным, пушечки и скорострельными пищалми семипядными и запасы многими и всеми сими довольно сподобиша их, и вожев, ведущих той сибирский путь, и толмачев бусурманского языка им даша и отпустиша их в Сибирскую землю с миром.» Ремезовская летопись эти общие сведения уточняет: Строгановы снабдили Ермака дружиной «поартелно по именом на всякого человека по 3 фунта пороху и свинцу и ружья и три полковые пушки, по 3 пуда муки ржаной, по пуду сухарей, по два пуда круп и толокна, по пуду соли и двум полоти и колико масла пудов и знамена полковые с иконами, всякому сту по знамени» (7).

Дружина Ермака, очевидно, была в 540 человек, к которым Строгановы добавили около 300 своих «охочих людей» из своей чусовской вотчины. Сам Ермак был опытнейшим атаманом, «полевавшим» не менее двадцати лет, такими же были и его сотники – Иван Кольцо, Яков Михайлов, Никита Пан, Матвей Мещеряк. «Если положить, согласно с Карамзиным, что дружина Ермака состояла только из 840 человек, то по сему числу людей количество отпущенных Строгановыми припасов составляло:

Пороху – 63 пуд.

Свинцу – 63 пуд.

Муки ржаной – 2520 пуд.

Круп и толокна – 1680 пуд.

Сухарей – 840 пуд.

Соли – 840 пуд.

Масла – 52 пуда.

Ветчины – 210 полтей.

Знамен до 8.

В делах Строгановых есть сведения, что сделанное ими вспоможение Ермаку, при отправлении его в Сибирь, по тогдашним ценам на съестные и боевые припасы, простирается на сумму 20000 рублей» (92).

Летом 1580 года на пермские земли напал зауральский мурза Бегбелий, но был разбит, взят в плен и отпущен под обязательство перейти в подданство Москвы. «Нападение Бегбелия Ахтокова на строгановские чусовские вотчины имело для их внутренней жизни огромное значение: оно явилось поводом для ускорения отправки сибирской экспедиции Ермака. Необходимость немедленно добиться повиновения пелымских манси и их повелителя – сибирского хана Кучума и вызвала посылку отряда Ермака в необычно позднее осенное время – 1 сентября 1581 года» (7).

Документальные источники называют разные сроки сибирского похода Ермака.

«Первыми сказателями и описателями сибирской экспедиции Ермака были сами участники похода. Это они, откликнувшись на повеление тобольского и сибирского архиепископа Киприана, «принесоша к нему написание, како приидоша в Сибирь, и где у них с погаными бои были». Дальнейшие многократные редактирования и дополнения казацких «сказов» и породили ту неразбериху в трактовке хронологии, описания, подготовки, осуществления, результативности похода и действий Ермака в Сибири, и роли в этом казаков, Строгановых и правительства, в которой до сих пор не могут разобраться исследователи.

Одни из них полагают, что поход Ермака начался 1 сентября 1578 года, другие считают датой начала похода 1 сентября 1581 года, третьи – 1 сентября 1581, а четвертые – 1 сентября 1582 года. Но все исследователи единодушны в одном: в Искор (Кашлык) Ермак вступил 26 октября 1582 года» (84).

Сибирский поход дружины Ермака, состоящей из 540 казаков и 300 строгановских «охочих людей», начался 1 сентября 1581 или 1582 года. Казаки на стругах, выдерживавших 20 человек с грузом, поплыли вверх по рекам Чусовой и Серебрянке, волоком перешли в реку Тагил и зазимовали в его верховьях в острожке Кокуе.

В день начала сибирского похода Ермака начался набег на столицу Великой Перми отрядов пелымского князя Кихека, очевидно знавшего о предстоящем уходе казаков. 700 пелымцев сожгли Кайгород и Соликамск, вошли в прикамские строгановские вотчины и осадили Канкор, Кергедан, Яйвенский и Сылвенский острожки, Чусовой городок – «и около ту живущих крестьян множество посекоша, и села их, и жилища пожгоша» (13, 14). «Отлично укрепленные Чусовской городок и Яйвенский и Сылвенский острожки не только устояли против штурмов Кихека, но вылазки строгановских гарнизонов нанесли ему основательное поражение. Решающее сражение Максимом Яковлевичем Строгановым было дано войску Кихека в районе Нижне-Чусовского городка. Оно продолжалось целый день. Строгановы, собрав вооруженную силу своего вотчинного гарнизона, вооружив сбежавшихся в Чусовской городок крестьян, промысловых работных людей и «около живущих мирных остяков и вогулич на того князца, в некотором месте тесном, сильное нападение учинили». Неприятель был разбит, отбит и сами враги во множестве были взяты в плен. Кихек с остатками своих бойцов бежал» (7).

Через год после набега пелымского князя последовало донесение пермского воеводы [Прим. 28] Василия Пелепелицына в Москву – Строгановы обвинялись в том, что отправив казаков Ермака в Сибирь, не смогли защитить пермскую землю [Прим. 29]. Ответом была «опальная грамота» Ивана IV от 6 ноября 1582 года – Иван Грозный, теснимый в Ливонии (польский король Стефан Баторий уже вторгся в русские земли) боялся приобретения нового врага – Сибирского ханства [Прим. 30], но на Строгановых не было наложено никакой опалы. Впрочем, дело было сделано – за месяц до этого дружины Ермака взяли столицу Сибирского ханства.

В начале мая 1582 года казацкие дружины по рекам Тагилу и Туре с боями прошли до Чинги-туры (Тюмени), взяв по дороге городок Епанчин (Туринск). Взяв летом 1582 года Чинги-туру, казаки двинулись вниз по Туре. В месте впадения Туры в Тобол казаков Ермака встретили отряды хана Кучума. А.А. Введенский указывал, «что общая численность подданных сибирского хана, которые обязаны были платить дань, исчислялись в 30700 человек. Даже мобилизуя всех мужчин, способных носить оружие, Кучум едва ли мог выставить более 10–15 тысяч воинов. Однако в любом случае на стороне Кучума было многократное численное превосходство над Ермаком» (6).