Политические ордена

Наибольшего распространения инквизиция достигла в Италии и Испании, особенно в XVI веке, при папах Пие V и Сиксте V. Именно здесь начался период Второй инквизиции.

На Пиренейском полуострове организация инквизиции в XIII веке не осуществилась из-за борьбы христиан с арабами за обладание Испанией, в которой существовали четыре христианские государства – Кастилья, Арагон, Наварра и Португалия, и три мусульманских – Севилья, Кордова и Хаена.

Победы испанцев над арабами во второй половине XV века дали возможность инквизиции укрепиться на Пиренейском полуострове. Она получила новую организацию и стала политической силой. Были разработаны принципы определения еретиков, подозрения в ереси:

ложные понятия о всемогуществе Божьем;

обвинения в колдовстве и в обращении во времени молитвы к злым духам;

вызывание злых духов;

год, проведенный в отлучении от церкви, без выполнения наложенного наказания;

раскол;

укрытие, соумышление и соучастие еретикам;

неизгнание из своих владений еретиков владетельными сеньорами;

неотмена действующих в городах статутов и положений, противодействующих деятельности инквизиции;

принятие адвокатами и нотариусами стороны еретиков, укрытие их бумаг и писем, помощь советами;

похороны еретиков по церковному обряду;

оппозиция к инквизиции, отказ от произнесения клятвы во время рассмотрения религиозных судебных дел;

покойники, которые были еретиками – их тела должны быть вырыты из могил и сожжены на костре с конфискацией имущества у их наследников;

писание еретических сочинений;

совершение поступков, заслуживающих подозрения в ереси;

поведение евреев и арабов – мавров, склонявшее католиков в ересь.

Инквизиторы должны были действовать в полном согласии с местными епископами. Постановления о взятии под стражу утверждались одновременно инквизиторами и епископами, также как и разрешение на проведение пыток и утверждение приговора. Инквизиции прибегали к помощи светской власти, которая не имела права отказать им в содействии.

Инквизиторы имели свои тюрьмы, чтобы быть совершенно уверенными в надежности охраны узника. Если какое-то дело вызывало сомнения или затруднения в отношении применения церковных уставов, декретов, булл, грамот и гражданских законов, инквизиторы советовались с юрисконсультами. Из документов при этом тщательно изымались имена обвиняемого, доносчика и свидетелей. С юристов брали клятву о сохранении полной тайны. Содержание инквизиции осуществлялось продажей конфискованных имуществ или доходами с них. Инквизиторы никогда не принимали вклады и пожертвования.

Испания второй половины XV века представляла наиболее благоприятные условия для развития инквизиции. Многовековая борьба с арабами – маврами способствовали развитию в народе религиозного фанатизма, которым с успехом воспользовались руководившие инквизицией доминиканцы. Очень много нехристиан – евреев и мавров – оставалось на землях, отвоеванных у арабов испанцами. Их богатство внушало зависть и соблазняло власти, несмотря на то, что именно эти слои населения были наиболее образованными, просвещенными и деловитыми на Пиренейском полуострове. Уже в конце XIV века многие евреи и мавры были вынуждены принять христианство. Часть их после этого тайно продолжала исповедовать религию отцов.

Систематическое преследование этих новых христиан – марранов и морисков – началось во второй половине XV века, со времени объединения Кастилии и Арагона в одну монархию при Изабелле Кастильской и Фердинанде Католике. Они были против предоставления Ватикану исключительных прав на инквизицию в Испании. Короли не хотели делиться с Римом поступлениями от конфискованного огромного богатства еретиков. Изабелла и Фердинанд реорганизовали инквизицию, использовав не только религиозный фанатизм народа, но и желание воспользоваться возможностями инквизиторской системы для упрочения государственного единства Испании и увеличения доходов казны путем конфискации имущества осужденных. Душой новой инквизиции в Испании стал доминиканский монах Томас Торквемада.

Великий инквизитор родился в 1420 году в небольшом городке Старой Кастилии Торквемада, по другим сведениям – в Вальядолиле или Сеговии. Его отец, сеньор Петр – Фердинанд, дал сыну прекрасное образование, наградив при этом острым умом и страстным, но неровным характером. Томас много путешествовал по Испании, слушал лекции в университетах Саламанки и Толедо. В Кордове он влюбился в красавицу испанку, но она вышла замуж за мавра и уехала в Гренаду.

Торквемада решил съездить в Рим, в Ватикан, и через Сарагосу направился в Барселону. В Сарагосе шли диспуты монахов доминиканского ордена о чистоте веры и Томас, изучавший теологию, вступил в спор с доминиканским приором Лопесом из Серверы. Торквемада был умен, знающ и красноречив, и Лопес тут же пригласил его в свой орден святого Доминика.

Торквемада принял монашеский постриг и с ревностью исполнял обеты и суровый устав. Он проповедовал, утешал богомольцев, лечил их душевные раны, обличал ересь, искал явных и тайных врагов церкви. Ему предложили звание доктора богословия и высокие посты в духовной иерархии, но он отказался. В 1459 году он согласился стать приором в монастыре святого Креста в Сеговии. В этот монастырь совершали паломничества представители высшего общества Кастилии, часто приезжала королева с детьми. Инфанте Изабелле был нужен духовник и приору монастыря святого Креста доверили эту обязанность. Вскоре религиозная принцесса полностью доверяла Томасу Торквемаде.

Король Кастилии и брат Изабеллы Генрих IV, не любимый духовенством, был низложен. Корону получил его брат Альфонс, но после его скорой смерти, ее вернули Генриху Бессильному, с условием, что наследницей трона становится его сестра Изабелла. Ее духовник активно участвовал в провозглашении Изабеллы наследницей Кастилии.

С семилетнего возраста Изабелла считалась невестой Фердинанда, принца Арагонского. Многие представители испанской элиты мечтали об объединении Кастилии и Арагона в единое испанское королевство. Генрих IV Бессильный попытался выдать Изабеллу за короля Португалии, но у него почему-то ничего не получилось. Торквемада ловко разрушил королевские планы. 19 октября 1469 года в тайне от Генриха IV Изабелла в сопровождении духовника отправилась в Вальядолид, где обвенчалась с тайно прибывшим туда в костюме слуги Фердинандом Арагонским.

Генрих Бессильный объявил Изабеллу лишенной престола, но над ним только посмеялись. После его смерти в 1475 году Изабелла стала королевой Кастилии и Леона. Тот же титул был дан ее мужу Фердинанду V. Два самых больших королевства Испании соединились в единое политическое целое.

Торквемаде предложили стать архиепископом Севильи, но он отказался. Историк XIX века писал: «Этот лев религии убедил королей, что испорченность нравов и свободомыслие с каждым днем возрастают, что соседство христиан с евреями и маврами вредит благочестию народа. Он убеждал их в необходимости произвести тщательное расследование заблуждений того времени и возвратить престиж религиозной дисциплине». Торквемада стал во главе инквизиционного трибунала, Сант-Оффицио, и передал его из рук папы в руки испанской короны. После длительных переговоров между папской курией и королевской властью буллой Сикста IV 1 ноября 1478 года в Испании была учреждена инквизиция, отличная от других в Западной Европе.

Первые инквизиционные трибуналы появились в Испании в 1232 году. Инквизиторы вызывали недовольство и озлобление у населения, и народ перебил их. Инквизиторы появлялись и исчезали, но к 1460 году их в Испании не было.

Изабелла и Фрединанд колебались и не хотели вводить инквизицию в Испании. По их приказу архиепископ Севильи кардинал Мендоса составил краткий катехизис для верных католиков, спутник христианина от купели до могилы. Множество этих катехизисов было роздано народу в Севилье, считавшейся главным оплотом севильских еретиков. Священники Севильской епархии разъясняли катехизис прихожанам и предупреждали, что они и их дети должны поступать согласно предписаниям катехизиса. На «отпавших от истинной веры и мирного их возвращения в лоно церкви» предполагалось воздействовать словами проповедей и назидательных бесед. Для наблюдения за результатами этой компании была назначена особая комиссия, решавшая – быть или не быть инквизиции. От имени еретиков был выпущен памфлет против «спасителей» и комиссия доложила королям, что ересь упорствует.

В 1480 году в Севилье был учрежден первый трибунал инквизиции, который состоял из председателя, двух юристов-ассесоров и трех королевских советников. В 1481 году в монастыре святого Павла в Севилье открылись заседания Сант-Оффицио под руководством доминиканцев, провинциального приора Морило и викария ордена Мартена. Светские власти получили королевские приказы оказывать содействие инквизиторам. После этого началось массовое бегство марранов, крещеных евреев, из страны, на которых обрушились первые удары севильских инквизиторов. Трибунал тут же объявил их бегство уликой и объявил бежавших марранов еретиками. Он приказал всем сеньорам под страхом анафемы и конфискации земель и титулов задерживать беглецов и под охраной отправлять в Севилью. Имущество бежавших марранов, само собой, конфисковывалось.

В Севилье марранов ждали пытки, суд и монастырская тюрьма, которая мгновенно переполнилась. Морило и Мартен издали прокламацию, которую назвали «грамотой милосердия». Они призвали марранов добровольно предаться их власти, за что обещали легкое наказание. Многие беглецы и скрывающиеся поверили обещаниям инквизиторов и явились в трибунал. Естественно, их заключили в тюрьму и для выхода из нее потребовали у них назвать всех известных им еретиков.

Через неделю после начала деятельности Сант-Оффицио сожгли шесть осужденных, еще через неделю семнадцать. За полгода сожгли триста человек и почти сто осудили на вечное заточение. Сжигаемых было так много, что севильский губернатор из камня построил особый постоянный эшафот, называемый квемадеро. На его верхней площадке установили четыре большие гипсовые статуи пророков. Внутри этих статуй была пустота, куда вводили осужденных. Внизу зажигали костер и люди в мучениях погибали в этой огненной печи. Иногда инквизиторам недоедало однообразие и приговоренных просто привязывали к статуям.

Спешность процессов, доносы, личные пристрастия инквизиторов, желание завладеть чужим имуществом часто отправляли на костер ни в чем не повинных людей, истинных и искренних католиков. Теперь и марраны и богатые католики спешили вырваться из Испании во Францию и Португалию, даже в Африку. Множество людей жаловались в Рим и канцелярия Ватикана была завалена жалобами на жестокость севильских инквизиторов. Папа Сикст IV указал Фердинанду и Изабелле на жестокость трибунала. Папа заявил в своем послании, что Морило и Мартен заключают в тюрьмы истинных католиков, подвергают их жестоким мучениям и, чтобы овладеть их имуществом, объявляют их еретиками и ведут на казнь. Папа рекомендовал испанским королям устранить инквизиторов. Было поздно, Фердинанд и Изабелла поняли политическую силу инквизиции. Сант-Оффицио быстро превратился в орудие власти, в средство удалять с ее пути все, что могло вредить этой власти, будь то евреи, арабы, непослушные католики, и даже строптивые епископы. Вторая инквизиция стала королевской и имела очень относительное отношение к Ватикану. Под давлением Фердинанда и Изабеллы папа назначил Торквемаду в 1483 году великим инквизитором Кастилии и Арагона, в 1486 году – Валенсии и Каталонии.

Томас Торквемада составил инквизиторский кодекс и процедуру инквизиторского суда, разработал организационную структуру органов инквизиции. Был создан центральный инквизиционный совет, Consejo de la suprema и десять местных трибуналов. В 1484 году Торквемада собрал в Севилье общий съезд всех членов испанских инквизиционных трибуналов, на котором были приняты десятки постановлений, регламентировавших инквизиционный процесс. Постановления определяли устройство трибуналов, «отсрочку милосердия» для желающих сознаться и обратиться, публикации приговоров против еретиков и отступников, устанавливали инквизиторскую иерархию, расписывали все случаи, которые могли возникнуть во время инквизиционного процесса. Кто сознавался, тот мог рассчитывать на помилование, но только если называл других еретиков. Любые должности и право ношения серебра, золота, драгоценностей, шелковых тканей обращенным еретикам запрещались. Добровольное покаяние не избавляло от денежного штрафа, а покаявшихся еретиков уже после срока милосердия – от конфискации имущества со дня впадения в ересь. Конфисковывали имущество жен и детей, как наследство от еретика. Если упорный еретик сознавался после долгого сидения в тюрьме перед костром, его осуждали на вечное заключение. Отрицавших обвинения еретиков пытали. Инквизиционный процесс мог возбуждаться против умерших еретиков. Кости их выкапывались и сжигались, а имущество у наследников отбиралось. Жалованье инквизиторы получали от продажи конфискованного. «Руководство для инквизиторов» говорило: «Сострадание к наследникам виновного, которых конфискацией доводят до нищеты, не должно смягчить этой строгости, так как, по божеским и человеческим законам, дети наказываются за грехи отцов».

Действия инквизиционных трибуналов облекалась строгой таинственностью. Целая система шпионажа и доносительства опутывала Испанию страшной сетью. Как только заподозренный или обвиненный привлекался к суду инквизиции, начинался предварительный допрос, результаты которого представлялись трибуналу, который обычно объявлял дело подлежащим своей юрисдикции. Доносчики и свидетели снова допрашивались. Их показания и улики передавались доминиканским богословам – квалификаторам святой инквизиции. Как только квалификаторы высказывались против обвиняемого, его тут же отводили в секретную тюрьму. Между узником и внешним миром прекращалась всякая связь. На следующих трех допросах инквизиторы, не объявляя обвиняемому пунктов обвинения, старались запутать его в ответах и хитростью получить у него признание в возводимых на него преступлениях. Если он признавался, то ставился в разряд раскаивавшихся и мог рассчитывать на снисхождение суда. В случае упорного отрицания вины, обвиняемого вводили в камеру пыток и вымогали у него признание с помощью ужасных мучений и пыток, свидетельствующих о необычайной жестокости и изобретательности инквизиторов. После пыток едва живую жертву вели на допрос и знакомили с обвинениями, на которые требовали ответа. Обвиняемому от обвинителей представлялся защитник. После процесса, который мог продолжаться несколько месяцев, квалификаторы давали свое окончательное заключение по делу, обычно не в пользу обвиняемого. Затем объявлялся приговор, на который можно было подавать аппеляцию в верховный инквизиционный трибунал или римскому папе. Инквизиция никогда не отменяла своих приговоров, а послать человека в Рим у ограбленной жертвы не было денег. В редких случаях из Ватикана отменяли приговор и узника освобождали, но без компенсации за испытанные муки, унижения и убытки. Во всех остальных случаях жертву ждало ауто-да-фе. Мотивом преступления становились религиозный фанатизм, корыстолюбие, личная место инквизиторов, от которых не могли спасти ни высокое положение, ни слава ученого и художника, ни безупречно – нравственная жизнь.

Испанские власти, получавшие треть из конфискованного имущества, не возражали против деятельности инквизиции. За чрезвычайную жестокость доведенные до отчаяния жители Арагона в октябре 1485 года зарезали главного инквизитора Петра Арбуэ. Тут же сарагосские тюрьмы были переполнены узниками, виновными только в критике инквизиции. С трудом, в течение многих лет инквизиция огнем и мечом подавила волнения народа в Сарагоссе, Толедо, Теруэле, Валенсии, Лериде, Барселоне, на островах Майорке и Минорке. Томас Торквемада совершенствовал и совершенствовал инквизиционный процесс. Все жители Испании от мала до велика по первому звону колоколов спешили на богослужения. Общались между собой только близкие друзья. Все боялись друг друга, родители – детей, хозяева – слуг, бедные и невежественные с удовольствием доносили на богатых. В инквизицию бежали разные темные личности и ничтожества, сводя давнишние счеты с соседями, выплескивая затаенные недовольства и злобу. Инквизиторы с охотой выслушивали доносчиков и заносили все сказанное в учетные книги. Многие доносили потому, что недонесение было объявлено таким же тяжким преступлением, как и ересь. Обвиненных ждала мрачная и сырая монастырская камера в пять шагов длины и четыре ширины, половину которой занимала постель с грязной, сгнившей соломой и маленькое окошко. В этой камере находились шесть узников, мужчины не отделялись от женщин. Жалобы не разрешались. Если в камере поднимался шум, всех выгоняли в коридор и избивали. Женщинам обещали свободу и удовлетворяли свою похоть. У богатых вымогали деньги. Всякое милосердие к узнику объявлялось соучастием в преступлении. Большинство жертв быстро теряли здоровье и перед судом инквизиции представали живые мертвецы. Только полное признание справедливости обвинении могло уменьшить наказание подсудимого и к этому прибегали часто, чтобы избежать ужасов полного следствия.

Одну и ту же пытку запрещалось применять более часа. Узника долго пытали на дыбе. Вторым испытанием была вода. Жертву клали на стол в форме корыта, покрытый гвоздями остриями сверху, крепко связывали веревками, закрывали нос и рот мокрой тряпкой и медленно лили на нее воду. Жертва захлебывалась, у нее из носа, рта и ушей шла кровь. Третьей пыткой был огонь. Ноги узника вгоняли в колодки, смазывали подошвы маслом и придвигали к огню. Кожа трескалась, кровь текла, кости обнажались. При этой пытке заключенные часто умирали. Многие любыми способами кончали жизнь самоубийством. Остальные пытки авторы не будут описывать. Они ужасны. Несмотря ни на что, даже пройдя все эти муки ада, находились люди, не подписывавшие ложное признание в ереси. Их было немало.

Преследованиям подвергались люди, ненавистные инквизиторам, или имевшие сильных покровителей. Сильные мира сего ускользали от трибунала, даже если их настоящие преступления были известны всей Испании. Инквизиторы поделили всех испанцев на легко – подозрительных, levi, сильно – подозрительных, vehementi, обращенных, reconciliati, упорных, obstinati, и оправданных. Впрочем, оправданные тоже считались подозрительными. Горе было оправданным, если они опять попадали в руки инквизиции. Их тут же называли рецидивистами, relaps, и им не было пощады.

Ауто-да-фе давали общие и частные. Частные совершались насколько раз в год, во время постов. Общие ауто-да-фе происходили по случаям важных событий в государственной жизни, восшествия на престол нового короля, рождения наследника.

За месяц до события члены трибунала со знаменем впереди отправлялись на главную площадь и объявляли народу о дне ауто-да-фе. Герольды инквизиции под звуки труб и барабанов объявляли дату по всем улицам и площадям города. На площади против королевского балкона возводился помост в двадцать шагов. У балкона строили трибуны, покрытые коврами, с балдахином на верхней ступени для великого инквизитора. В середине помоста устанавливали меньший помост с двумя рядами деревянных клеток, куда вводили узников на время чтения приговора. Для народа также строились трибуны.

Накануне ауто-да-фе к помосту шла процессия, впереди которой шли угольщики, поставлявшие дрова для костров – цех, неприкосновенный для инквизиции. За ними шли доминиканцы и конвой. На помосте водружалось знамя инквизиции и зеленый крест, обвитый черным крепом. До глубокой ночи на площади доминиканцы пели псалмы.

Рано утром на площадь набивался народ. В семь часов утра на балконе появлялся король, королева, высшие чины и духовенство. Звон колоколов возвещал о начале действия. Ее открывали сто угольщиков с пиками и мушкетами, за ними с крестом шли доминиканцы, несли знамя инквизиции из дорогой материи красного цвета. На одной его стороне изображался испанский герб, на другой – окруженный лавровым венком меч и святой Доминик. За ним шла вереница босых осужденных. Впереди двигались примиренные с церковью, в одежде кающихся в виде мешков с желтыми крестами на груди и спине. За ними шли обреченные на бичевание и тюремное заключение. Потом еле передвигаясь осужденные на костер, упорные еретики и вторично впавшие в ересь, со свечами в руках. У тех, кто хотел или мог прокричать народу о зверствах и преступлениях инквизиции, рот был завязан бычьим пузырем. На их одежде изображался дьявол и пламя костра. У подписавших признание после пытки на одежде пламя направлялось вниз – их сначала удавливали, потом сжигали. Палачи не должны были ошибиться. Каждого осужденного на смерть вели два конвоира и два монаха. За живыми осужденными несли изображения скрывшихся и умерших еретиков, вместе с их костями. В хвосте процессии ехали инквизиторы, духовенство, дворянство и великий инквизитор в фиолетовом с большой охраной. Все рассаживались. Священник начинал церковную службу. Великий инквизитор надевал митру, подходил к королевскому балкону и принимал у короля клятву покровительствовать инквизиции и помогать ей преследовать еретиков. Произносилась проповедь:

«Если Бог веками терпит наши беззакония, то люди вполне справедливо посвящают хотя бы один день, чтобы отомстить за поношение Бога. Святой трибунал являет сегодня свое усердие к славе Господа, и это место, покрытое преступниками, ожидающими наказания – живое представление того, что мы увидим однажды в долине Иосафата. Как царь небесный и земной придет судить людей, окруженный своим воинством и все святые с ним, так мы видим на суде святой инквизиции величайшего из монархов света, его советников и всех грандов королевства. Когда евреи, читаем мы в святом писании, выбирали царя, они вручали ему вместе с короной книгу закона, и это означало, что той же рукой, которой он принимал скипетр, он должен был принуждать своих подданных следовать предписаниям религии. Утверждать, что люди свободны веровать по желанию и что не следует наказывать еретиков, значит утверждать, что не нужно наказывать грабеж, волшебство и смертоубийство. О ты, святейший трибунал веры, оставайся непоколебимым по скончании веков и сохраняй нас чистыми и твердыми в нашей религии. О, как говорит это зрелище об усердии и заботливости инквизиторов! Их величайший триумф – эта толпа преступников, и я могу сказать о трибунале то же, что сказано о церкви: Прекрасна подруга моя, как шатры кедарские, как палатки Соломоновы. Этот день – день торжества и славы трибунала. Он наказывает сегодня лютых зверей, врагов религии, и овладевает их достоянием».

После проповеди читали приговор, который осужденные выслушивали в клетках на коленях:

«Мы объявили и объявляем, что обвиняемый признан еретиком, в силу чего наказан отлучением и полной конфискацией имущества в пользу королевской казны. Объявляем, что обвиняемый должен быть предан, как мы его предаем, в руки светской власти, которую мы просим и убеждаем, как только можем, поступить с виновными милосердно и снисходительно». Костры, впрочем, уже ждали свои жертвы.

Осужденных обычно сжигали не на помосте, а за городом. Для каждого был свой костер. К шесту на костре привязывали жертву. Некоторых душили, затем одновременно под всеми кострами разводили огонь.

Считается, что Торквемада спалил более десяти тысяч человек. Общее число сожженных инквизицией называют до сорока тысяч человек. Униженных, разоренных, изгнанных, замурованных заживо, осужденных насчитывают сотни тысяч.

В 1490-х годах Торквемаде удалось добиться у «католических королей» разрешения на изгнание из Испании мавров и евреев.