Шаблоны доброты
Разобравшись в причине столь скудного питания владельца дома, как и в назначении возводимой на дворе конструкции, мы можем вернуться в настоящее, где уже давно съеден признаться надоевший картофель, завершены необходимые дела.
В доме царствует тишина. Повсюду полумрак, заметно лишь мерцание компьютерных экранов. Сам хозяин находится в спальне, в кровати, но еще не спит. Глаза открыты, взгляд устремлен в невидимый из-за темноты потолок. Сознание затуманено, это накопленная за день усталость дает о себе знать. Как ни странно, Изобретателю нравится подобное состояние, оно позволяет встряхнуть зашоренный насущными делами ум и несмотря на размытость восприятия способствует погружению в творческую атмосферу – царство воображения.
Часто рожденные идеи фантастичны или чрезвычайно сложны. Бывают и исключения, когда проявляется что-либо удивительное, то что заставляет мобилизоваться, дает силы скорее закончить начатое, открывает захватывающую перспективу новых устремлений и да, то, что напоминает о скоротечности жизни.
Вот и сейчас, воображение занесло Изобретателя буквально в космос. Он ясно видит планету, обернутую дымкой атмосферы – родную Землю. Громадный поблескивающий океанами шар потрясает своими размерами. При очевидной узнаваемости, вид планеты необычен. Вместо того, чтобы оставаться неподвижной, она проплыв рядом начинает удаляться. Изобретатель только что впечатленный размерами планеты по мере ее отдаления еще больше поражается совершенно безграничным, иссиня-черным пространством вокруг. Проходит совсем немного времени и он, словно сошедший пассажир, остается висеть в одиночестве, в пустоте. От вида знакомого голубого мира, становящегося все меньше, растворяющегося в бесконечности, рождается тревога. Что если он больше не увидит родную планету? Любое из небесных тел никогда не проходит по-своему пути дважды, а ему совершенно не хочется затеряться в этом неуютном – отсутствии всего.
Внутренним усилием, Изобретатель попытается догнать ускользающую Землю – тщетно. Несмотря на нарастающую тревогу он не спешит прекращать воображаемую игру, его недюжий ум не привык пасовать перед трудностями, пусть даже вымышленными.
Что если за каждым жителем Земли остается след? – Представляет он. – Невидимый, неосязаемый, подобный запаху, но являющийся нечто более целостным, скорее похожим на непрерывный отпечаток души. След, что не имеет массы и значит не подвластный притяжению, не привязанный к земной поверхности. След, что сразу становится частью пространства и направлен от любого из живущих в противоположную движению Земли сторону.
Забавно! – На лице лежавшего в темноте мужчины появляется улыбка. – Возникшая идея, вызывает ассоциацию, будто каждый человек – это магнитная головка, а его движение записывает информацию на бесконечной структуре пространства, словно оно невероятный по вместимости носитель информации, – безмерная флешка.
Вот и решение! Остается вообразить, как остающиеся отпечатки людских душ становятся видимыми. Полусонная фантазия, тут же, дополняется красочной картиной: за почти исчезнувшей Землей протягивается яркая лента, сотканная из миллионов разноцветных нитей. Пройдя совсем рядом с Изобретателем, по-прежнему висящим в пустоте, она устремляется в бесконечность, туда откуда прилетела Земля.
Придя в себя от сверкающего всевозможными цветами великолепия, Изобретатель решает приблизится к ленте, точнее к множеству следов-нитей, ее составляющих. Вблизи столь необычное образование оказывается неплотным, состоящим из какой-то полупрозрачной энергии. Без раздумий, он прикасается, погружается в первый попавшийся след и чудесным образом начинает воспринимать заключенную в нем информацию. Все его чувства окунаются в мир другого человека. Приходит понимание – оставленный след принадлежит девушке. Стоит только двинуться вдоль выбранной нити, как застывшие мгновения жизни оживают – сливаясь в единый пульсирующий поток. Двигаясь в обратную от движения Земли сторону Изобретатель видит, как запечатленный образ становиться моложе, постепенно превращаясь в ребенка. Удаляясь все дальше, он завороженно наблюдает за стремительным течением все молодеющей жизни, наполненной множеством событий и переживаний. Вскоре мелькает момент младенчества и нить обрывается.
Ошеломленный, словно все увиденное происходило лично с ним, Изобретатель не сразу осознает, что дошел до мига рождения – начала земной жизни девушки. С волнением обернувшись, видит, что нить никуда не делась, при желании он может вновь в нее погрузится, фактически заново прожить каждый миг чужой жизни, думать, смотреть, говорить – быть другим человеком.
А ведь где-то там, на несущей ее планете и сейчас находится эта девушка, по-прежнему живет, по-прежнему оставляет свой духовный отпечаток. Изобретателю становится не по себе, – у него нет морального права на такие проникновения. Несмотря на другие нити вокруг – содержащие множество жизненных историй, загадок и помыслов, он решает прекратить. Отдалившись от сверкающего скопления, еще раз смотрит на открывшееся великолепие и только тогда замечает, что в отличии от нити девушки, берущей здесь свое начало, есть те, что наоборот обрываются. Становиться понятно, конец нити – это смерть человека.
Но ведь вот же все, и те кто давно умер тоже здесь! – В тишине спальни восклицает Изобретатель. – При желании можно найти след каждого из когда-либо живших!
Что если подобные следы-нити действительно существует, находясь в сохранности, даже когда тело жившего тысячи, миллионы лет назад истлело, а прах рассеян? Жизненный росчерк, длиной от рождения и до самой смерти, всегда можно отыскать, он навечно вплетен в структуру пространства.
Возможно у богов или наших могущественных потомков будет право не только прочитать, но и возродить когда-либо жившего, воссоздать индивидуальность. Если так, значит у каждого из нас есть возможность не умирать, да и что это за смерть, когда воскреснувший помнить о ней будет.
СТАРИК
Глухая деревенька особенно тосклива зимой. Вьюга огромные сугробы наметает, сквозь которые только молодым под силу пробиться. Старики же дома сидят, от холода прячутся – вот и я у печи. Маша – жена моя, на кухне хлопочет, кот у ног примостился. Нагреемся сейчас, да за дровами пойдем. Вот только с помощником таким осторожным нужно быть, чтоб на заснеженной тропинке об него же и не запнуться – сливается со снегом негодник, мы из-за цвета кота Белым прозвали.
Тихо в доме, слышно, как часы тикают, а помнится время, когда шум ребячий не умолкал. Хлопотная и радостная пора была. Четверых детей с Машей родили, на ноги поставили. Пятьдесят лет уж вместе, внуки давно пошли. Сейчас детки по городам, а кто и по странам устроились, жаль только в гости редко приезжают, чаще летом, зимой же их вовсе не дождаться.
Не подумайте, что ропщу на одиночество – жалоблюсь по-стариковски, не так это. Было время хандрили, но с некоторых пор занятие появилось, смыслом да силой житие наполняет, унынию места не дает. Как раз об этом хочу поведать, обстоятельно и по порядку.
Жизнь наша с Машей пролетела, глазом моргнуть не успели. Почти всю ее в родном селе прожили. С городом тоже малость знакомы, не смотрите что деревенские – студентами оба были. Маша на учителя, я на врача, выучились. После института в родной край работать вернулись, так с тех пор и здесь.
Пока работали никогда не жалели, что не уехали, да и причин не было. Семья крепкая, дети – отрада родительская, работа у обоих благодарная. Местные люди, кто нас знает, и сейчас уважительно относятся – дела наши помнят. Чьим-то ребятам Маша по учебе помогла, кому-то я здоровье поправил. Трудились без отдыха, еще подшучивали частенько – на пенсию скорее бы, надоело сверхурочно на работе пропадать. В итоге дождались, сбылась мечта наша шуточная, уж несколько лет на законном отдыхе.
Не по душе оказалась жизнь без любимого дела. Мрак беспросветный – так можно назвать время, когда на пенсии оказались. Все словно чертой разделилась – прошлым жить стали. Будто части себя лишились и не мудрено это, когда все что знал, вдруг не твоим стало, словно ампутировали.
Маша, так она чуть раньше с работы ушла, вижу погрустнела. Будто хворь какая на нее напала. – Что не радуешься отдыху долгожданному? – Шутил, как мог поддерживал. Сам-то причину понимал, боялся момента, когда к ней присоединюсь – зачахнем ведь сразу.
Что мы только не делали, каких занятий себе не придумывали: грибы да ягоды собирали, травы разные, целебные. Рисовать Маша пробовала, я из дерева поделки мастерил. В общем, разные увлечения появлялись и довольно быстро уходили. Испугались, когда дело до виноделия дошло да курения трубки – решили прекратить. Смирились, успокоились – хватит экспериментов. По большей части стали в доме да огороде копошиться, а главное деток с внучками в гости поджидать.
Маша, она ведь, как и я, всю жизнь в одном месте проработала, физику в школе преподавала, а это сами понимаете – наука серьезная. В естествознании души не чаяла с упоением детям рассказывала о природных явлениях, научных открытиях. Нравилось детям ее умение интересно предмет вести. Даже мне от этих знаний доставалось, до сих пор, как примерный школьник объяснить могу устроение радуги, звука и многих других явлений природы.
А теперь представьте мое удивление, когда обладающая недужим умом жена, заявила: – Пойду в церковь схожу. Соседка мол сказала, – туда священник приехал, молодой парнишка, бороды даже нет. Уж больно люди его хвалят, выслушает, совет дельный даст, к каждому у него подход найти получается. Столяр наш деревенский, да школьный директор – люди во многом совершенно разные, у обоих мнение о нем хорошее сложилось.
А мне-то что, вижу приободрилась, пусть думаю сходит, развеется. Церковь в нашем селе каменная, со старой позолотой куполов, как водится у озерца стоит. Смотря на нее, всегда удивлялся, какая вера у людей должна быть, чтобы самим жить в домах скромных, а религиозные сооружения словно дворцы возводить? Признаться, с долей иронии на это дело смотрел.
Домой супруга сама не своя воротилась, задумчивая, тихая. Весь вечер промолчала. На расспросы кратко отвечала, – мол, обдумать кое-что ей нужно, многое еще не понятно. – На следующий день вновь в церковь собралась, чем удивила меня сильно. Так и стала частенько туда хаживать.
Поразительно, но со временем жизнерадостность к Маше возвратилась, жалобливость исчезла. Еще надо мной подтрунивать стала. – Рано в старики записался, нос повесил. – Дескать, там надо забор подправить, а там скамейку починить. Я все дивился и ждал, когда наскучит ей забава новая, верх возьмет образование да рассудительность.
Конечно допытывался, чем паренек, священник этот, ее здравомыслящего человека пронял? На что Маша невозмутимо отвечала. – Мудрость учения Христова нам разъясняет, – и видя мое недоверие, добавляла, – там ведь действительно есть над чем задуматься.
Подобными словами она меня из равновесия выводила. Не понимал шутит так или всерьез говорит. На все дальнейшие расспросы и попытки что-либо прояснить, отвечала коротко. – Вера, дело личное. Сходи в храм, поговори, вопросы задай. Священник этот образованный, думаю общий язык вы найдете.
И что вы думаете? Пошел же, и день тот накрепко мне запомнился. Случилось так, что возле церкви проходил, приостановился, с интересом начал ее рассматривать – будто не видел давно. Разговоры с женой вспомнил. Любопытство, уже во мне жившее, неодолимо зайти потянуло, что словно во сне я и сделал. Дверь входная, огромная, громко скрипнула. Ну думаю сейчас на меня оборотятся. На удивление, народу вовсе не оказалось. Осмелел, зашел, стал по сторонам оглядываться. Внутри все как полагается: иконы, несколько свечей горит, ароматом приятным все помещение наполнено. Так и от Маши пахнет, когда домой возвращается. Атмосфера намоленности ощутилась, словно осязаемая она в этой церкви была. Люди ясно представились, что здесь счастья да здоровья просят, что к святым обращаются, взирающим со стен вокруг.
Вдоволь наглядевшись, натоптавшись на месте и в шутку решив что сам сегодня молится не буду, я собрался уходить. Неожиданно приветствие раздалось: – Здравствуйте, добрый человек! – От усиленного высокими сводами голоса я заметно вздрогнул, огляделся и только тогда увидел темноволосого парня в черной одежде до самых пят. Оказалось, он все время тут и стоял, буквально слившись с плохо освещенной стеной. Оконфуженный, раздраженный таким поведением, тем не менее, на приветствие я ответил и сразу сообщил, – что зашел полюбопытствовать и уже ухожу. – Задерживать священник меня не стал, но пошел следом, проводить. На улицу вместе вышли, так же за церковную ограду, так и дальше пошли. Некоторое время молчали, затем парень спросил. – Можно поинтересоваться о вашей профессии?
– Всю жизнь врачом проработал.
– Подобные вам – пример для подражания. Скажите, приятно пользу от своего дела осознавать?
– Когда действительно делал, даже горд был, сейчас такого не испытываю. Словно устаревший механизм, этим самым людям, не нужен оказался.
– Значит вы пенсионер. – В словах парня, сочувствия не было. – Мне кажется, переживать из-за этого не стоит, любая работа лишь часть и далеко не главная в жизни человека. Возможно, у каждого из нас есть более первостепенный смысл.
– Почему о своей религии вы говорите с сомнением? Разве слово – “возможно”, сочетается с верой в вашего Бога!? Вы же его подразумеваете, говоря о первостепенном смысле для каждого?
– Если хотите можете покритиковать меня, но сначала прошу, – выслушайте.
– Что ж, давайте попробуем, – как можно сдержанней сказал я. Внутри же сам желал этой возможности. Хотелось поспорить, разнести убеждения церковника в пух и прах, вместе с его религией.
– Мой возраст может показаться несоответствующим занимаемому положению священника, и действительно все что пока делал в жизни, это учился: ходил в школу, читал книги, смотрел фильмы; бороздил космические просторы с героями фантастических повестей; страдал сердечными муками с героями любовных романов. Позади институт и научная работа. Наверное, и дальше бы постигал мир, примкнув к братии ученых, но судьба распорядилась по-другому, однажды вложив в мои руки небольшую книжицу: Евангелие называется – Благая весть.
Есть хорошее высказывание: «Чтобы понять замысел гончара нужно разобраться в устройстве, созданного им глиняного сосуда». – Вот и наука в устройстве нас самих и окружающего мира, что-то понимать начинает, а вот объяснять любые замыслы и смыслы изначально отказывается. После знакомства с Благой вестью я понял – неполное образование получил. Не раздумывая, решил пробел восполнить. Взялся за духовное развитие, потратив еще несколько лет на учебу.
Примечательно, но, духовные знания не вступили в конфликт с научными, полученными ранее. Не возникло противоречия, когда должен выбрать между слепой верой в высший замысел или признать, что являешься продуктом эволюции – по сути лишь животным, хоть и с выдающимися способностями. Вместо этого родилось ясное понимание доносимого Иисусом смысла и удивительно точного соответствия его учения современным знаниям о мире.
Священник сделал паузу, вероятно, собираясь с мыслями, я терпеливо ждал, когда он начнет говорить по существу. Пафосными речами меня не пронять, обязательно укажу на слабые места в его рассуждениях, возможно и самому открою глаза, главное на фанатика он не похож, должен воспринять доводы разума.
Парень меж тем продолжил. – Поразительно насколько сильно отличалось написанное в Евангелие от того, что я знал о религии раньше, будучи со школьной скамьи уверенным – Бога нет. Даже в детской голове не умещалось воспеваемое милосердие Всевышнего с теми страданиями, что испытывают люди: болезнями, войнами, катастрофами, ужасными несчастьями, когда до слез жалко безвинных детей.
Ну как "добрый" Бог может допустить страдания? Как может создать ад – место, где даже за мелкую провинность будешь обречен на вечные мучения? Что это за высшее существо такое? Только упивающийся страданиями маньяк способен на подобную жестокость. Вдобавок ему хвалебные молитвы подавай, а в итоге нужны лишь рабы!
С возрастом скепсис возрастал. Образование позволило без колебаний отнести любую религию в разряд инструментов для управления людьми, к источникам ложной надежды на счастливую, вечную и в тоже время мнимую загробную жизнь. Идеальным я считал известное выражение: Религия – опиум для народа. И действительно, одурманенными легче управлять, их проще обложить поборами, посулив иллюзорную награду за тяжелое полное лишений земное пребывание.
Если не обман и насилие, то поиск человеком жизненного смысла, позволяет всевозможным организациям и лжепророкам, вновь и вновь, находить свой улов в ловко расставленных сетях религии. Поиск жизненного предназначения и мне не давал покоя. Попытки отмахнуться от душевных переживаний, связанных с этим вечным вопросом, заканчивались провалом, нагнетая внутренний дискомфорт. Конечно, в этом я был не одинок. Подобные переживания, осознанные или наоборот неявные, заставляют практически каждого решить, чем в итоге их заглушить. Кто-то увлекается погоней за успехом и деньгами, другие – чувственными переживаниями, разнообразными наслаждениями, третьи еще бог весть чем, а в итоге все попадают в зависимость.
Помню будучи студентом сдавал экзамен по философии, отвечал на билет с извечным вопросом о смысле жизни. Это личное и бесконечное развитие – убеждал я преподавателя и был чрезвычайно горд за свой ответ. Только годы спустя с огорчением стал понимать, что для подавляющего большинства людей он заключен в получении удовольствия, а затем, как следствие, в удовлетворении возникшей зависимости. Может это еда, что вкушается не от истинного голода. Может питье, неутоляющее жажды. А может это желание возлечь в постель, но только ли с супругом.
Печально, но часто только зависимость дает силы жить. Пристрастия способны скрашивать душевную пустоту, изменять само сознание человека, порабощать его.
– А, в чем ваше жизненное предназначение? – Подумав, что священник обращается ко мне, я поднял глаза и действительно встретился с его вопросительным взглядом. Покряхтев, как и полагается человеку преклонных лет, принялся отвечать:
– За долгую жизнь, что прожил, вроде как пагубных пристрастий избежал, а вот к работе своей прикипел. По уходу тоскливо оказалось, правду говорите – в своего рода зависимость попал. Зато на отдыхе время появилось, обдумать все хорошенько. Нашел в итоге ответ, понял, что важно для меня.
У всего со временем краски поблекли, все значимость потеряло, кроме детей. Они да внуки, отрада родительская – до конца дней. А раз самое главное род продолжить, трудиться заботясь об его благополучии, значит животное я. Как вы выразились, шустрое, смышленое, болтливое, разносторонне развитое, но все-таки животное. Вот и ответ мой на вопрос о смысле жизни. Признаться, сильно сомневаюсь, что вы мне другой откроете. Вот если по-честному, по существу говорить, если пустое верю-не верю отбросить?
Странно, но священник со мной согласился. – Близок мне, – говорит, – ваш здоровый скептицизм. И я за разумный подход, – как существо, однажды задавшееся вопросом и по сей день продолжающее вечный поиск истины, ради утоления жажды познания, ради благополучия своего рода. Не спорю что вы животное, более того – и я такое же животное!
– Думал вы доказывать будете – человек создание божье. – Не удержался я от разочарования.
– Нет, не буду. Кто или что создало человека, для нашего разговора, значения не имеет. Важно другое. Как представители животного мира, мы оба желаем нескончаемости потомкам. Не сомневаюсь, вы делаете все возможное для этого: усердно учите детей, сами являетесь примером здорового подражания. Мне же это только предстоит, очень надеюсь что справлюсь.
Еще, мы оба уповаем на благополучие человеческой цивилизации, в целом. На то, что по-людской глупости не случится войны, жуткой эпидемии или стихийной катастрофы. Надеемся, что рано или поздно человечество расселится по другим планетам и так наш вид спасется от гибели.
Как вы заметили, ключевое в этих рассуждениях – надежда. И это правильно. Мы не обладаем способностью предвидеть. Именно вера в лучшее вместе с инстинктами заставляет нас жить. К сожалению, и думаю вы с этим согласитесь – наши надежды не гарантированы, они вероятны, в той или иной степени. Почему-то мне страшно думать, каков на самом деле шанс для успешного будущего, даже оценивать его не хочется, не доставляет это удовольствия.
И вот ради этой призрачной надежды вы трудитесь, не покладая рук, лишаете себя удовольствий, корпите над книгами, обучаетесь мастерству своей профессии, и я на этом пути. Все мы, несмотря на риск потерпеть неудачу, как и другие животные радеем о своем потомстве. Но достаточна ли наша забота?
На Земле множество видов, способных впечатлять подвигами, что совершаются ради выживания. Человек тоже может недоедать, недосыпать, жить благополучием своих детей. Часто, заботливость самоотверженна, но к сожалению, она мало отлична от заботливости других животных. Вот скажите, – священник вновь обратился ко мне, – люди делают достаточно, радея о своих потомках?
Я вновь закряхтел. – Вы затронули волнительную тему. Естественно люди делают недостаточно! Многие тратят жизнь не на детей, а на глупые пристрастия, про которые вы сами и говорили. На пустые, кем-то навязанные, цели. Лишь горстка стремится избавить общество от эпидемий, войн, диктатуры, сражается за экологию, делает доступным образование. Серьезных проблем у человечества хватает. Их ведь решать надо, а не как некоторые уповать на Бога, думая что он защитит от невзгод.
Священник вновь с пониманием отнесся к моим словам и на иронию не обиделся. – Согласен, – говорит, – недостаточно. И в земных делах на Бога нельзя надеяться. Вы правы. Зря люди так делают.
Выходит, что сошлись мы с вами в понимании главной жизненной цели. Жаль только, что с ее достижением у многих людей-животных, не все складывается так, как этого хочется.
Дальше, я расскажу о еще одной цели, дополнительной к первой или основной, более важной или второстепенной, возможно вовсе для вас не состоятельной – решать будете сами. Речь пойдет о утверждении, что не только с высокой вероятностью может оказаться правдой, но и потенциально доказуемо. Шансы на его существование в реальности не меньше, если не больше, вероятности успешного достижения нашими потомками хоть какой-то будущности.
Прежде чем начать, прошу, выбросите из головы все что знали о религии раньше, не привязывайте своих знаний к тому что услышите. Сравнить сможете позже. Я постараюсь донести смысл Благой вести в более понятном ныне живущему человеку виде. Переложу заложенный смысл на современный язык и примеры. Говорить буду обобщая – от имени Христа!
Лицо священника стало предельно серьезным, он глубоко вдохнул и начал говорить, даже голос его изменился:
– Передо мной ты, владеющий разнообразными знаниями и умениями. Понимающий хрупкость мира, в котором живешь, что буквально балансируют среди множества разрушительных стихий. Твои способности позволили увидеть и понять мельчайший мир частиц, бесконечность окружающей вселенной. Оружие созданное тобою в считанные мгновения способно уничтожить твою же собственную цивилизацию. Ты сотворил и лицезреешь множество по истине прекрасных произведений искусства. Потому, сможешь понять, что сейчас скажу:
– Я Благовестник, посланник, пришел сказать о бесценном праве, дарованном каждому из вас. Поведать о событии, что может наполнить великими смыслом и радостью жизнь твою, что придаст силы тем, кто делает мир лучше и возрадует страдающих духовной пустотой. Весть эта, не оставит равнодушным даже животное, что называет себя – Человек разумный.
Мир откуда я пришел – сверхъестественен. В языке, доступном людям, недостаточно слов для его описания. Но, есть то, что легко донести: жители мира того могущественны, бессмертны, благонравны в делах и намерениях, не приемлют власть на собой и сами не властвуют. Они миролюбивы, свободны, сознательны и вдохновенны. Мир их истинный, божественны жители его в глазах твоих!
Всем сердцем прошу – устремись в мир тот! Хорошо, если добро шириться будет!
Не на пустом месте прошу, ибо знаю, в теле твоем живет нечто бесценное, та самая сущность, душа – Ты это. Как бы не был бесценен дар, не страшись. Никто не спросит, что с ним сделано, никто не упрекнет коли загубишь.
Прежде к тебе обращаюсь – Человек разумный. При глубине знаний твоих, зачем духовность свою попираешь? Может одурманен или чья-то ложь тебя ослепляет? Истина ведь важна – постарайся прозреть! Если к себе равнодушен, то о детях подумай, постарайся их восприятие не замутненным сохранить, помоги яснее мир и себя в нем увидеть, осознать природу стихий и человеческой глупости – равнодушие которых так или иначе сметет, сожжет все что кажется незыблемым. Ни тебе – так им горько будет, когда поймете, что ни смогли выделится из бесчисленного множества, уже сгинувших до вас. Так и зверям, пожираемым бесчувственным огнем лесного пожара, винить некого.