Чортушка

Михайло. Одна б?да не ходитъ, вс? вм?ст? собрались.

Лавр. Иван. Княгиня отдала Богу душу. Матюшку – до?зжачаго въ петл? нашли, тебя нелегкая унесла въ б?га.

Максимъ. Ха-ха-ха… Гд? приказчикъ? Туда-сюда… искать приказчика… Анъ, отъ приказчика и сл?дъ простылъ…

Антипъ. Съ того и ушелъ… Матюшку возжал?лъ, племянника… Подъ сердце подкатило.

Левонъ. Когда подкатить подъ сердце господскому челов?ку, это хуже н?тъ.

Михайло. Единое супротивъ средствiе: въ б?га.

Максимъ. A мы, д?дъ, и по сейчасъ Матюшку поминаемъ.

Антипъ. На томъ спасибо, добрые люди.

Лавр. Иван. И съ чего онъ тогда? былъ любимецъ князевъ, ни разу не с?ченъ, подарки им?лъ.

Левонъ. Б?съ попуталъ.

Максимъ. Это такъ точно: б?съ y насъ въ Волкояр? горами качаетъ.

Лавр. Иван. Княгиня-то передъ смертью тоже была какъ обаянная.

Левонъ. Пила, сказываютъ, шибко… Вино полюбила.

Антипъ. Загубленный челов?къ.

Лавр. Иван. Всегда такъ-то, когда не пара. Князю было въ ровняхъ высватать за себя принцессу гишпанскую, a онъ мелкопоместную дворянку взялъ.

Максимъ. Ни то она по-французскому, ни то она по-н?мецкому.

Лавр. Иван. Грамотъ едва знала.

Левонъ. Красота пройдетъ – мужъ глупую жену любить не станетъ…

Максимъ. Тутъ еще б?да присп?ла: князь сына желалъ, a княгиня дочь родила.

Лавр. Иван. Вызверился – и, Боже мой! Страшно вспомнить…

Левонъ. Съ глазъ долой прогналъ княгиню-то.

Лавр. Иван. Такъ до самой кончины, въ садовомъ павильон? и жила…

Михайло. Прямо сказать: заточилъ.

Максимъ. Посл?днее время, бывало, стукнетъ она съ горя y себя въ павильон? – понимаете? и пошла, очум?лая, по саду бродить.

Левонъ. Въ самомъ развращенномъ видъ.

Максимъ. П?сни визжитъ, точно д?вка деревенская.

Михайло. Сама не своя.

Антипъ. Обиженная женщина.

Лавр. Иван. Мы ужъ ее отъ князя всею дворнею укрывали, чтобы не дов?дался, какъ пьетъ.

Антипъ. Хорошо сд?лала, что померла.

Лавр. Иван. (не разслыхалъ). Именно, что хорошо умерла: заказъ мужнинъ исполнила, сына родила и честно скончалась.

Максимъ. Напрасно, д?дъ, ушелъ: мы тогда на радостяхъ ц?лый м?сяцъ пьяны были.

Михайло. Хвались!

Максимъ. A чего н?тъ? Не вру, правду говорю.

Михайло. Правда-то твоя не больно красивая. Помолчать бы. Вотъ что.

Максимъхохоч?тъ. Русскiе люди! Не кори: татариномъ обзову!

Михайло. Что радость, что горе, – не разобрать y васъ въ Волкояр?. Все равно, – вс? пьяные. И когда только вы, черти, протрезвитесь?

Левонъ. Милый челов?къ! Не надо… на што?.. Въ Волкояр? и пьяному-то сов?стно гляд?ть на св?тъ, a ежели челов?къ твер?зый… и-и-ихъ!

Максимъ. Вонъ Матв?й-покойникъ: въ ротъ не бралъ вина… ну, и повисъ на яблоньк?!

Антипъ. Ц?ла ль яблонька-то?

Лавр. Иван. Ц?ла. На первыхъ порахъ, впопыхахъ, забыли срубить, a посл? князь не вел?лъ.

Левонъ. Ежели y насъ изъ-за каждаго удавленника дерева рубить, такъ это и сада не станетъ.

Максимъ. Да-а… Попировали, попраздновали… Княгиня въ гробу, a по селу – люминацiя, п?сни…

Антипъ (ядовито). Ужъ очень князь, значить, сыну обрадовался?

Лaвр. Какъ не обрадоваться? Сколько годовъ уповалъ.

Левонъ. Вс? такъ полагали: ау! изсохла смоковница, анъ, глядь, врешь: взяла, да плодъ принесла.

Михайло. A Матвея, точно, жаль. Красота парень былъ твой Матв?й, д?душка.

Максимъ. Бова-королевичъ!

Левонъ. На что ужъ княгиня-покойница не любила нашу орду, a Матюшу – ничего, отличала между вс?ми.

Лавр. Иван. Не нажить князю другого такого слуги.