Кофейня Rose Volage

– Конечно! Мне весьма любопытно, – она достала из сумочки ручку и написала на салфетке свою электронную почту.

Глава 3

Её квартира в новостройке на Береговом проезде, неподалеку от Филевского парка, была самая заурядная. Когда она только переехала сюда после развода, то часто собирала компанию подруг. Такие посиделки под хорошее французское вино они называли «совет в Филях». Темы для обсуждений были разные, от банальных отношений с противоположным полом до современного искусства.

Сегодня Розанна специально покинула кафе пораньше и залпом прочитала долгожданное произведение. После, приставив стул к широкому окну, она пристроилась на сиденье коленями и оперлась локтями на подоконник, подперев разрумянившиеся щеки. Как приятно, оказывается, слушать тишину.

За окном нехотя падали золотые листья Филевского парка. Ветер подхватывал их на лету и разносил по окрестным улицам. Уже почти стемнело; по карнизу звонко застучал дождь. Роза просидела так не меньше часа. Она давно не была так счастлива.

«Но как ему это удалось? – думала она, прикрыв глаза. – Разглядеть во мне ту самую, которая поймет каждую строчку, прочувствует его всей душой через этот отрывок». Читая черновик, она всем сердцем сопереживала героине. Мысли, чувства персонажей находили в ней отклик и были переданы так легко и понятно, будто автором была она сама.

Как долго она ждала чуткого и необычного человека. Все её отношения, оставшиеся в прошлом, казались прелюдией к настоящему светлому чувству. Роза поняла: теперь она не одинока в этом мире.

«Жаль, что сегодня он ушел так быстро, даже не притронувшись к пирогу, – она мысленно переживала сегодняшний день заново. – Почем он ушел? Срочное дело? Может быть, что-то произошло? Могла ли я его обидеть? Писатели очень чувствительны; может, он подумал, что я угостила его из жалости?..»

«Творцы, тем более такие талантливые, всё видят по-другому». Она нахмурила брови, в голове промелькнула страшная мысль: «Может, он уже не вернётся? У него просто не было денег! Ну конечно! Не бывает богатых начинающих писателей, но бывают гордые! Может быть, каждый день он стыдился своего финансового положения, а я так бестактно на него указала?»

Ей захотелось с кем-нибудь посоветоваться. Рука нащупала смартфон.

Прикусив губу, Роза смотрела на экран; как жаль, что нет его номера. Хотелось позвонить и просто поболтать, а может, даже договориться о встрече за чашечкой горячего чая. Что может быть лучше в пасмурную погоду? Палец остановился на номере Виктории.

– Вик! Привет, дорогая, как ты там? – взволнованная Роза бессознательно мерила шагами комнату.

– Без тебя – плохо, зай, – мелодичным голосом ответила Вика.

– Я сама не своя! Только что прочитала его книгу… Не всю, конечно, она примерно до середины дописана.

– Тяжелый случай! По голосу слышу – он тебя охмурил как школьницу рассказом про «подарю звезду», – перебила её подруга.

– Нет же! Ты просто не понимаешь, каким языком это написано. Так уже больше века свои мысли не излагают!

– И что? Думаешь, это кому-нибудь сейчас интересно? Что ты вцепилась в этого фрика!

– Мне это интересно! И не смей его так называть! – в сердцах Роза нажала на «отбой», завершая звонок, а потом выключила телефон.

«Не надо было ей звонить. Нашла с кем советоваться. Критериев у нее два: размер кошелька и упругость мышц. На большее таких не хватает». Смахнув слезу, она побрела в сторону ванной.

Этой ночью Розе снился цветной сон, но для нее он был подобен кошмару. Снился Алексей, мечтающий поскорей закончить роман и пригласить её в ресторан, чтобы отметить издание книги. Но закончить никак не получалось; раз за разом разлетались по комнате разорванные страницы, пока их не осталось вовсе. Он был один, на его глазах блестели слезы. А потом – пустота, его нет… Как-то странно нет… Вообще. Во сне она подошла к окну и увидела кружащиеся на ветру листья. Потом Роза пригляделась. Нет! Это были порванные листы рукописи.

Глава 4

Три долгих дня он не появлялся. Роза стала приезжать в кафе раньше обычного и каждый день с нетерпением посматривала то на входную дверь, то на угловой столик. Казалось, зал опустел, хотя уже к обеду он наполнился людьми. Занять себя рутиной не получалось, и время тянулось медленно, будто бы издеваясь.

В то раннее утро, когда он всё-таки появился, одновременно с ним, как будто назло, в кафе в сопровождении двух подруг вошла Инесса со своей чихуахуа на руках. Пришлось соблюдать этикет; Роза усадила их за столик и присоединилась к компании. Теперь тишину зала нарушало не только цоканье клавиатуры, но и щебетание немолодых дам, что-то наперебой рассказывающих хозяйке.

Розанна улыбалась и кивала, не слыша ни единого слова. Изредка ей приходилось склонять набок голову, чтобы, выглянув из-за спины Инны, хотя бы одним глазком увидеть писателя. Прошло не больше получаса, когда дверь вдруг хлопнула: он покинул кафе.

Взглянув на столик, она обомлела: помимо оплаченного счета на столе лежали красная роза и записка. Да! Несомненно, этот свернутый несколько раз лист – записка. Наплевав на учтивость, она вскочила со стула и быстро пересекла зал. Шипы укололи руку; она вдохнула аромат цветка, и словно в беспамятстве приложила листок к груди.

Заметив хозяйку у столика, Катенька устремилась к ней:

– Розанна Сергеевна, я сейчас всё уберу! Я не видела, что стол грязный! – в глазах явственно читался страх: она ожидала взбучки. В последние дни хозяйка была особенно жестока; сказывалось нервное напряжение, источник которого никому не был известен.

Роза же не замечала ни суетливую девчонку, ни недоумение на лицах подруг. Мир для нее резко сузился до маленького свернутого листа бумаги. Она просто вышла из кафе и направилась к Патриаршим прудам. Присев на лавочку у воды, она положила розу себе на колени и развернула записку. Глаза быстро побежали по строчкам.

«Прошу простить меня за то, что не могу сказать вам это в лицо. Возможно, из-за моей природной робости оставить письмо проще, чем озвучить всё это. Возможно, я сам боюсь своих чувств. Но вы должны знать! Я не мог писать уже больше года, ни одной строчки. Жизнь моя сводилась к бессмысленным прогулкам по центру Москвы. Я стал противен себе за бесцельную жизнь, за стыдливость, ставшую моей постоянной спутницей.

Но всё изменилось! В тот день, когда я впервые встретил вас, меня как будто поразила молния. Я никогда в жизни не видел женщины прекраснее вас. Я благодарен богу за то, что в тот день заглянул в это прекрасное кафе. Да, мы всего пару раз перебросились несколькими фразами, но ваш голос… ваш чудесный голос уже, наверное, никогда не оставит меня в этой жизни.

Да, я знаю, что между нами разница в возрасте, что мы не похожи друг на друга. Но клянусь, я пожертвовал бы всем, что у меня есть, за день, проведенный с вами. Чтобы наслаждаться вашими движениями, голосом, утопать в глубине ваших глаз.

Сейчас я хочу закончить свой роман и посвятить его вам. Во всем мире нет человека более достойного того, чтобы для него жить, писать и даже умереть.

В вашем окружении наверняка есть храбрые мужчины, а я даже не знаю, хватит ли у меня смелости снова предстать пред вами. Но если мы всё же встретимся вновь, прошу, скажите всего лишь одно слово: «да». В вашей власти сделать меня самым счастливым человеком на земле… Если же ответом будет «нет», я больше никогда вас не потревожу.

Капли падали и скатывались по бумаге. Роза подняла голову к небу; нет, это не дождь. Смахнув слезы, она выпрямилась и пошла вдоль пруда. Сделав несколько шагов, она чуть подпрыгнула. Потом сделала еще пару шагов и со смехом подпрыгнула на одной ноге, словно прима Большого театра. Может, не во всей столице, но на Патриарших вместе с прилегающими кварталами точно не было человека счастливей.

Глава 5

Прошла неделя. Цветок, стоявший на её столике и радовавший глаз, уже почти увял. Записка, лежавшая на прикроватной тумбочке, была прочтена, наверное, пару десятков раз. Каждый день Роза в своих фантазиях представляла себя с Алексеем то прогуливающимися по набережной Темзы, то любующимися красотами Парижа. Однажды перед сном она даже подумала, как было бы хорошо бросить всё и переехать куда-нибудь в Альпы. Купить небольшой домик в горах. Быть прекрасной вдохновляющей музой… День за днем, сидя у камина, перечитывать его романы.

Она увидела его еще в окне, когда он только подходил к Rose Volage. В светлом пиджаке и джинсах он казался более статным. В его руках был букет белоснежных лилий. Сердце забилось чаще, в горле пересохло.

Розанна Вьюнова встала и поправила прическу. Прямо сейчас он откроет дверь и войдёт. Он уже на расстоянии метра… Она закрыла глаза.

– Да… – она выдохнула это слово так, будто оно было последним в её жизни.

– Не могли бы вы позвать Катерину? – он с недоумением наблюдал за хозяйкой кафе.

– Что? Кого позвать? – она открыла глаза и с ужасом посмотрела на мужчину.

– Катю. Она здесь работает. Прошу, хотя бы сегодня не ругайте её! – писатель улыбался.

– Зачем? – осознание было похоже на удар грома. В глазах потемнело, и Роза осела на стул.

Зал кофейни закачался и поплыл; краем глаза она видела, как молоденькой официантке вручает букет человек в светлом пиджаке, как он робко берет её за руку…

Она пришла в себя уже под вечер. Администратор Елена рассказала ей, что Алексей с первого дня ухлестывал за Катенькой. Скромная восемнадцатилетняя красавица с осиной талией и длинными каштановыми волосами была весьма хороша собой.

Девушка страшно боялась, что Вьюнова заметит его ухаживания и уволит её: про строгость и крутой нрав хозяйки ходили легенды. Никаких личных отношений на рабочем месте она не допускала. Когда она забрала со стола записку и цветок, Екатерина, ожидая увольнения, чуть не упала в обморок на кухне, а потом решила, что хозяйка записки не читала. Катя снова стала ждать парня, к которому и сама уже испытывала нежные чувства.

Почти две недели Розанна Сергеевна не появлялась на Патриарших, полностью возложив управление кафе на Лену.

Эпилог

– Это просто фантастика, Роуз! – Виктория с нетерпением поглощала кусочки миндального пирога. – Выпечка как всегда выше всяких похвал! Кстати, как твой драматург? Дочитала роман?

– Да, дочитала. Начало многообещающее, но концовка бездарная. Простачковый третьесортный писатель. По-другому и не скажешь, – Роза отхлебнула кофе, сдобренный французским коньяком.