Отладка. Книга вторая

Битв за выживание может быть множество. Кого-то будут преследовать злые люди, кто-то попадет в беду, окажется в катастрофе или на войне. А кого-то минуют все эти жестокие приключения, но ни одному не миновать битвы за сытость. И мы все решаем эту задачу, но каждый по-своему.

Некоторые избирают путь паразита, а значит, развивают мастерство в том, как пристроиться к кому-то другому и жить за его счет. По-своему, это тоже неслабое испытание и немалый труд, требующий и ума и искусства.

Другие избирают путь хищника и отбирают пищу у других. Отбирать у других можно силой, а можно хитростью и наглостью, как, к примеру, цыгане. Тех, кто действует просто грубой силой, довольно быстро убирают из общества, а вот с наглыми хитрецами справиться трудно, поскольку люди вроде как сами отдают им свое. Пример целого народа, уже тысячелетия живущего не трудом, чрезвычайно показателен. Как показательно и то, что целый народ не родил ни одного выдающегося человека. А если кто-то из цыган и стал известным, то только потому, что избрал иной путь, в сущности, отринув свой народ.

Однако основной путь – это трудиться, честно зарабатывая свой хлеб. Но и тут все не так однозначно. Честно – понятие сложное, и всегда зависящее от множества условий, связанных с общественными отношениями. К примеру, большинство людей избирают работать честно в том смысле, чтобы точно исполнять приказы начальства или хозяев. Их называют терпилами, но лучше овцами или стадом.

Овца честно приходит на службу в назначенное время и честно сидит до звонка. Она честно старается, исполняя должностные обязанности или инструкции, а потом обнаруживает себя либо выкинутой на улицу, потому что предприятие разорилось, либо у телевизора с нищенской пенсией. Овца хочет не думать, но хочет, чтобы все честно исполняли то, что ей обещали.

Ее честность – прием, позволяющий заставить других кормить ее, как полагается со стадом скота.

Но можно ведь избрать и другой путь. Путь думающей честности. Это самое подходящее для человека разумного, потому что это прямой путь к сытой и красивой жизни. Но мы почему-то не любим прямых путей. Мы постоянно проверяем, не удастся ли обмануть судьбу, которая избрала именно меня в носители разума.

Складывается такое впечатление, что мы не хотели быть разумными, мы родились как тела, которые должны были прожить на этой планете, как скоты, хищники или паразиты. И тут нам сделали прививку в виде разумной души. И теперь мы все перед выбором: принять ли этот дар!?

И взбрыкиваем, изо всех сил стремясь сохранить свое естественное состояние земного животного…

Глава 2. «Звери» на предприятии

Предприятие – безусловно, самый простой и надежный способ обеспечить выживание и сытость. Однако далеко не все предприятия так хороши, как хотелось бы. И мы, работающие на них, склонны считать, что на нашем предприятии плохие начальство и хозяева, которые просто не умеют хорошо делать дело.

Особенно ярко эти мысли приходят после сравнения доходов наших предприятий с иностранными. Международные корпорации как-то поразительно легко вскрывают российский рынок и, раздвинув наши предприятия, занимают на нем лучшие места. Очевидно, они лучше умеют делать дело.

И мы делаем вывод: надо переходить на иностранное предприятие! Тем более что там и платят больше.

Платить больше – обычный прием для захвата рынка, позволяющий выбирать лучших и заставить работников держаться за свои места. Для этого уметь управлять не нужно, достаточно иметь запас средств. И отлаженные образцы, по которым строится производство. Работающие образцы плюс лучшие работники – главный секрет успеха предприятия…

Однако мы по преимуществу работаем на своих, российских предприятиях, где ни образцов, ни лишних денег нет. И выживать нам приходится в этих условиях. Как же мы это делаем? Очень-очень просто: как только есть возможность кинуть предприятие, мы это делаем и переходим на другое. Единственное, чего надо при этом дождаться, так это тяжелого мига для предприятия, чтобы мой уход, если повезет, совсем его сломал!

Лучшего способа помочь и собственному выживанию, и обучению наших предпринимателей не придумать…

Прикладная психологическая работа, направленная на улучшение работы предприятий, а значит, и нашего выживания, называется отладкой. Во время этой работы психологи пытаются исправить на предприятии то, что заставляет людей копить обиды и уходить. Поскольку рыба тухнет с головы, работа эта обычно начинается с хозяина предприятия, от которого и зависит, каким будет предприятие.

Взгляд на предприятие и его беды сверху, от хозяина, привычен для всех видов психологической работы на производстве, включая всяческие консалтинги и тренинги. Однако не лишне поглядеть на предприятие и со стороны работников. И поглядеть именно как на средство выживания и обеспечения сытости.

Если я работник, то понимаю ли я, как устроено предприятие? И понимаю ли я, что от меня тоже зависит, как на нем идут дела?

Обычный и быстрый ответ: а как они от меня могут зависеть? Все зависит от начальства или от хозяев. Если хозяин самодур или идиот, что я могу сделать?

Не буду рассматривать случай, когда хозяин предприятия идиот. Это сложный случай. Начну с простого. Вот предприятие, где хозяин почувствовал собственное несовершенство и затеял отладку. Он старается, предлагает изменения, обучает работников. Таких людей довольно много. И что? И ничего! Мы все сделаем, чтобы у него ничего не получилось.

Даже в тех случаях, когда нам интересна та учеба или те работы, что он затеял, однажды мы обнаруживаем себя в привычном желании хлопнуть дверью, да так, чтобы предприятие развалилось…

Я описываю это явление после множества работ по отладке. В сущности, передаю свои ощущения от работы с работниками предприятий. Их очень трудно увлечь на работу над собой. Но если это удается сделать в виде игры, и они увлеченно играют, все же изменений не происходит. Почему?

Что-то сопротивляется в нас. Что-то готово развлекаться за счет хозяина, но меняться не собирается. Оно собой довольно и таким, каков я есть. Это обычный случай. А в редких случаях, когда человек хотел бы измениться, а такие работники все же встречаются, он вдруг обнаруживает себя поразительно недееспособным – ведь старался, и ничего не вышло!

Почему в нас живет такое сильное сопротивление изменениям? Я даже не говорю про тех, кто исходно не хочет меняться, кого устраивает то, какой он есть. Но почему не могут меняться даже те, кто понимает необходимость этого и даже старается?

Этот вопрос возникает перед всеми, кто ведет отладку. И он настолько сущностный, что его обязательно надо решить. При этом множественные попытки решения, ведущиеся огромным количеством психологов во всем мире, не дают плодов. Остается лишь предположить, что они ищут ответы не в той части действительности, где они лежат. Иными словами, поиск надо расширить.

Моя гипотеза такова: предположение, что работники предприятия делятся на овец, хищников и паразитов, – вовсе не метафора, то есть не иносказание. За ним есть действительность.

Мы очень плохо знаем себя, а сведение природы человека к физиологическим объяснениям вовсе не помогает объяснять сложные поведенческие феномены. В природе человека скрывается опыт десятков, если не сотен тысяч лет. К тому же, мир наш далеко не так прост и однозначен, как нарисовали его физика с астрономией.

И самое главное: обращение к опыту древних, дошедшему до нас в виде этнографических записей или остатков первобытных религий, вроде шаманизма, порой оказывается поразительно действенным, в отличие от современного научного подхода. Старики что-то такое знали про человека, что мы избрали забыть, а стоило бы изучить, понять и освоить.

Я рассматриваю только тот случай, когда работник предприятия достаточно разумен, чтобы понять: если он станет другим, его выживание улучшится, а предприятие станет для него прекрасным орудием жизнеобеспечения. И когда такой человек понимает, что раз за разом скатывается к некому исходному состоянию, у него невольно возникает вопрос: что за якорь удерживает его на одном месте?

Один из ответов, вероятно, далеко не исчерпывающий всех возможностей, – наше подсознание помнит такие древние состояния, которые можно назвать звериными. И если такой зверь проявляется в человеке, он заставляет человека вести себя так, как это подходит ему.

А человек ощущает, что он словно бы не полный хозяин самому себе. Он принимает решения, а кто-то в нем их отменяет, как некая скрытая власть. Эти странные психические состояния должны быть исследованы и поняты. Для этого я их условно называю внутренними зверями.

Глава 3. Кто ты?

Для того чтобы заметить, что ты не в силах быть верным самому себе, то есть исполнять собственные решения, не нужно иметь громадный жизненный опыт. Чаще всего это проявляется в отношении каких-либо запретов. Принимаешь решение не делать что-нибудь, например, не есть что-то, не курить, не обсуждать других людей, и не можешь удержаться. Весьма болезненный опыт.

Но для кого-то гораздо тяжелее, что он принимает решения что-то делать и не выдерживает. Например, делать зарядку каждое утро, выучить английский язык, думать, прежде чем говорить.

У многих есть болезненные пристрастия или дурные привычки, от которых они множество раз решали избавиться, но воз и ныне там. Другие ненавидят себя за слабоволие, мягкотелость или, наоборот, за резкость и раздражительность. Но даже ненависть не в силах ничего изменить, а ненависть – сильное чувство.

Разговор о силе зашел не случайно. Для того чтобы действительно менять себя, силу нужно иметь. Но еще важней уметь ее собирать и управлять ею. Однако это особое искусство, о котором придется говорить особо. Пока о разновидностях неверности, или, так сказать, о противниках, с которыми мы сталкиваемся.

С психологической точки зрения, у всего перечисленного разные причины. Но все они коренятся, как сказала бы академическая психология, в особенностях психики человека. Выражение «психика» чрезвычайно удачно было придумано кем-то из физиологов девятнадцатого века. Можно сказать, благодаря этому изобретению, то есть изобретению одного слова, психология смогла заявить свое право выйти из состава философии и стать самостоятельной, естественной наукой.

Вся научность современной психологии строится на предположении, что психика существует и является объяснительным принципом психологии. Однако никакой психики нет. Как нет и, к примеру, организма. Когда создавались эти словечки, существовали только душа и тело. Просвещение, задачей которого было свержение аристократии и приведение к власти буржуазии, использовало естественную науку для того, чтобы уронить главную опору прежней Власти – Церковь. Поэтому оно объявило религию мракобесием, а Бога и Душу выдумками.

Это значит, что простонаучные выражения, вроде «психика» или «организм» создавались для того, чтобы наука могла хоть как-то выжить в условиях, где остались только тела. Гипотеза о том, что вся наша душевная жизнь есть плод развития телесного вещества и сложных общественных отношений, в действительности, несостоятельна. И это давно стало бы очевидно, если бы наука говорила только о теле.

Ни анатомия, ни физиология не в состоянии объяснить не только душевную жизнь, но даже сложное человеческое поведение. И рефлексология Павлова, и американский бихевиоризм давно признаны несостоятельными, а ничего нового в замену им не придумано. Правящая сейчас в западной психологии когнитивная наука, в действительности, столь же хитрое образование, как психика и организм. Она лишь молчит о душе, но сама давно не исходит из телесной гипотезы.

Хитрость и коварство всех подобных «научных» терминов, вроде «организма» или «психики», в том, что они не могут означать ничто иное, кроме тела, поскольку ничего другого для них нет. Но при этом они позволяют объяснять те наши странности, которые в рамки гипотезы о телесности не укладываются.

Я точно знаю, что для многих вполне неожиданно узнать, что организм – это всего лишь тело в смысле его организации, то есть устройства, если говорить по-русски. Мы все непроизвольно приписываем этому понятию свойства и способности, выходящие за рамки телесности. Как определили бы его в соответствующих словарях: организм – это принцип, управляющий телом. Иными словами, организм как бы над телом, выше тела и даже совсем не тело.

В общем, древняя софистика на службе науки. Игра словами. Ничего, кроме тела нет, а значит, как требовал Сеченов, психологию должны делать физиологи. Их вполне достаточно, чтобы объяснить все. А там, где происходящее нельзя объяснить физиологически, говорим: «Организм человека мудр», – и все сомнения отметены. А в действительности там, где физиологического объяснения не хватает, и ученым приходится обращаться к помощи организма, речь идет о том, что выходит за рамки тела, то есть о душе. И так каждый раз: как только в научном тексте помянут организм, с большой долей вероятности речь идет о душе. Но выглядит все вполне естественнонаучно и триумфального марша науки не прерывает.

Точно так же и психика. «Психика» – производное от греческого слова «психикос», то есть душевный. Это имя для так называемых «душевных явлений», а отнюдь не для души. К душевным же явлениям относятся все те «процессы», которые решила изучать психология – восприятие, мышление, память, воображение, внимание, воля.

И как казалось творцам «психики» вначале – это было чудное изобретение, поскольку оно позволяло все «психические процессы» привязать к телу. Честно говоря, эта задумка была бредовой у самых истоков. Никто из физиологов и психологов до сих пор не смог привязать к телу волю, воображение или внимание. До сих пор нет более-менее внятной теории мышления.

А там, где были возможны хоть какие-то физиологические исследования – в теории памяти и восприятия – как раз и вылезла наружу несостоятельность подхода.

Исходно ожидалось, что проще всего будет показать, что память связана с веществом тела, то есть с мозгом. Все казалось столь очевидным: мы запоминаем, а в клеточках мозга, как в ячейках счетной машины или компьютера, откладывается, к примеру, заряд – 0–1. Этакий бит. И так кодируется все воспоминание, то есть образ.

Действительность восстала против этого предположения бешеным количеством возражений. Поскольку мозг – действительно биоэлектрическая машина, другого способа воздействия на его ячейки, кроме помещения туда заряда, ученые вообразить не смогли. Но в таком случае заряд должен жить в мозге все время, пока воспоминание живо.

Но это означает, что объем мозга исчерпаем, и даже если там 16 миллиардов нейронов, они довольно быстро будут израсходованы. Это первое. И это никак не подтверждается.