Триокала. Исторический роман

– Ладно, – сказал он. – Если разговор действительно важный, господин не рассердится на меня за то, что я его побеспокоил. Следуй за мной, госпожа! Сюда, сюда, по этой лестнице. Господин отдыхает на солнечной галерее.

Девушка поднялась вслед за привратником по узкой каменной лестнице на самую крышу дома, где находилась так называемая солнечная галерея, столь распространенная в домах богатых греков и римлян.

На галерее в плетеном кресле под парусиновым навесом сидел грузный мужчина с лицом мрачным и неприветливым.

– Вот, господин, – обратился к нему привратник. – Эта девушка желает поговорить с тобой о каком-то важном деле.

Лицо хозяина гостиницы, как показалось девушке, стало еще более пасмурным.

– Ступай! – приказал он привратнику, и тот удалился.

Хозяин гостиницы смерил девушку тяжелым и оценивающим взглядом.

– О чем ты хотела поговорить со мной? – спросил он.

Она подошла к нему почти вплотную и сказала негромко, чуть заметно волнуясь:

– Приветствую тебя, Гай Видацилий! Да покровительствуют боги тебе и твоему заведению! Меня зовут Ювентина, я жена Мемнона Александрийца, которого ты хорошо знаешь.

Гай Видацилий сурово сдвинул брови.

– Ты меня с кем-то путаешь, красавица, – ответил он. – Я не знаю никакого Мемнона Александрийца.

Щеки Ювентины порозовели.

– Хорошо, – сказала она, – в таком случае прими эту гостевую табличку. Надеюсь, ты не забыл своего старого друга и гостеприимца Тита Стация Сальвидиена.

Она вынула из внутреннего кармана плаща небольшую деревянную табличку и протянула ее хозяину гостиницы.

Тот взял из руки девушки табличку и стал внимательно ее рассматривать. Видно было, что она произвела на него некоторое впечатление.

– И чего же ты хочешь? – спросил он по-прежнему неласково.

– Во-первых, я желала бы остановиться в твоей гостинице…

– К сожалению, все комнаты заняты.

– Я готова довольствоваться самым скромным помещением. Очень устала с дороги.

– Хорошо, – немного помедлив, сказал Видацилий. – Пойдем со мной.

Он поднялся с кресла и повел девушку по галерее в сторону летней трапезной.

Вскоре они спустились вниз и очутились перед дверью небольшой пристройки у входа в трапезную.

– Милости прошу! – распахивая перед девушкой дверь, произнес хозяин гостиницы.

Девушка не колеблясь шагнула в небольшую полутемную комнату. Видацилий вошел следом, плотно прикрыв за собой дверь.

Ювентина быстро огляделась. Эта крошечная комната напоминала тюремную камеру. У стены была узкая кровать, а рядом с ней, у изголовья, стоял круглый дельфийский столик. Пол, впрочем, устилал дорогой цветастый ковер.

– Гостевая табличка, действительно, от моего друга Сальвидиена, – заговорил Видацилий. – Но вот что я скажу тебе, красавица. Мне нужно убедиться в том, что ты не подослана ко мне римлянами. Если не объяснишь толком, почему ты здесь и чего тебе нужно, то приготовься к самому худшему.

Ювентина трепетно вздохнула.

– Ты не веришь мне. Что я могу сказать? Только то, что я беглая рабыня и сама скрываюсь от римлян. Несколько месяцев назад я убежала из Рима. Меня объявил в розыск претор Рима Луций Лициний Лукулл…

Видацилий посмотрел на нее с недоверчивой усмешкой.

– Сам претор? – переспросил он. – Это что же такое можно было натворить, чтобы сам римский претор занялся такой юной особой? – медленно произнес он. – Может быть, ты хотела поджечь Капитолий?

– Если наберешься терпения и выслушаешь меня, то, может быть, поверишь моим словам, – сказала Ювентина, стараясь говорить спокойно. – Четыре месяца назад я стала рабыней римского всадника Тита Минуция. Ты, наверное, слышал о недавнем мятеже рабов близ Капуи? Минуций сам его подготовил. Он купил в кредит оружие и убедил своих собственных рабов поднять восстание против римлян. Надо сказать, что этот молодой человек относился ко мне с сочувствием и не раз говорил мне, что я достойна лучшей участи, чем быть рабыней тех негодяев, которые владели мной до него. Незадолго до восстания я уговорила его помочь Мемнону и пятерым его товарищам совершить побег из римской гладиаторской школы. С Мемноном я познакомилась еще прошлым летом и полюбила его всей душой. Я была готова на все, только бы вырвать его из этой тюрьмы для смертников. У Минуция тоже был свой расчет относительно Мемнона, который обещал ему помочь в бегстве к пиратам на Крит…

– Это интересно, – оживился Видацилий. – Ты хочешь сказать, что высокородный римский всадник Минуций собирался войти в предосудительное сообщество эвпатридов моря?

– Мемнон говорил мне, что Минуций в случае неудачи восстания хотел бежать на Крит, куда не в состоянии была бы дотянуться до него рука римского правосудия.

– Это было бы весьма благоразумно с его стороны, – усмехнувшись, произнес Видацилий. – Руки коротки у римлян, чтобы распоряжаться на Крите, как у себя дома… Но продолжай, я слушаю тебя.

– Минуций при подготовке побега гладиаторов продумал все до мелочей, приказав своим рабам устроить для них тайник с оружием и одеждой на пути их бегства. В общем, побег удался. Правда, стражники из школы Аврелия настигли нас близ Альбанского озера, но гладиаторы обратили их в бегство. Они убили в схватке с ними десять человек и завладели их лошадьми. Это помогло нам спастись. Вскоре весть о случившемся дошла до Рима и, видимо, наделала там много шума. Как потом стало известно, сенат приказал претору Лукуллу провести строгое расследование и организовать поимку беглых гладиаторов. Я тоже была объявлена во всеиталийский розыск. Претору стало известно, что я пособница побега гладиаторов… Не стану утомлять тебя рассказом о наших злоключениях во время бегства. Скажу только, что близ Таррацины я чуть не умерла, заболев горячкой. Мемнон сказал товарищам, чтобы они следовали дальше, а сам остался вместе со мной в чаще леса. Я выжила только благодаря его самоотверженному уходу. Когда болезнь немного отступила, Мемнон и я добрались до Кайеты, где нас и приютил на время этот славный старик Сальвидиен. Нашим товарищам-гладиаторам удалось благополучно добраться до кампанского имения Минуция, который вскоре поднял восстание. Мемнон и я прибыли в его лагерь, когда он уже одержал три победы над ополчениями из Свессул, Ацерр и Капуи. Минуций показал себя блестящим военачальником, действуя отважно и предусмотрительно. Силы его росли с каждым днем. Прибывший из Рима претор Лукулл собрал пятитысячное войско против трех с половиной тысяч кое-как вооруженных рабов, которыми располагал тогда Минуций. Однако претор потерпел сокрушительное поражение. Его войско было рассеяно. Преторский легат, девять центурионов и восемьсот солдат попали в плен. После такой удачи Минуцию нужно было бы идти походом на юг Италии, чтобы переправить войско в Сицилию, как ему советовали некоторые рассудительные люди, но он не хотел уходить из Италии, строя свои честолюбивые планы. Он предполагал, что с наступлением лета кимвры пойдут на Рим, который окажется в тяжелом положении. Минуций рассчитывал к этому времени собрать огромную армию рабов и двинуть ее на помощь Риму. Я знаю, что он в глубине души надеялся заслужить прощение у сената, когда Рим будет осажден бесчисленными варварами. Он мечтал о славе изгнанника Фурия Камилла, освободившего город от галлов. Поэтому он остался в Кампании, заперев Лукулла в Капуе и осадив соседний город Казилин. Все-таки он был римлянином. По-настоящему возглавить дело рабов он, по-моему, не собирался…

Ювентина, утомленная долгой речью, замолчала.

– Мы здесь тоже слышали об этом странном мятеже, – задумчиво проговорил Видацилий, – тем более странном, что во главе его был римский всадник из очень знатного рода. Говорят, претор Лукулл распял его на кресте. Это правда? – спросил он.

– Нет, – ответила девушка. – Минуций покончил с собой в капуанской тюрьме.

– Но почему же Мемнон ни словом не обмолвился о тебе и не уведомил меня, что ты можешь появиться здесь? – помолчав, снова спросил Видацилий. – Как ты это объяснишь?

– Он ничего не рассказал обо мне потому, что считал меня погибшей… В ту ночь, когда римляне захватили Минуция с помощью одного предателя, я была в имении его возлюбленной, где все и произошло. Кажется, Минуция заманили в западню благодаря этой женщине. Он ее очень любил. Предатель, отпущенник Минуция, этим воспользовался. Он привел с собой в имение отряд римских легионеров. Римляне перебили телохранителей Минуция, а его самого взяли живым. Меня тоже схватили, но мне и еще одному юноше удалось спастись бегством. Римляне гнались за нами. Мы бросились в реку. Мне удалось добраться до противоположного берега… Потом я узнала от рабов имения, что вернувшиеся в усадьбу римляне хвастались, что убили нас обоих и сами видели, как мы пошли ко дну, пронзенные дротиками. Вскоре солдаты ушли из имения, а под вечер туда прискакали на конях Мемнон и его товарищ Варий, которые каким-то чудом вырвались живыми из битвы под Казилином. Там стоял укрепленный лагерь восставших. Ночью с помощью предателей римляне ворвались в него. Утром все было кончено. Избежавшие гибели Мемнон и Варий ничего не знали о судьбе Минуция. Они приехали на отбитых у римлян конях в имение Никтимены (так звали его возлюбленную), чтобы забрать меня с собой, но им сообщили, что я погибла… А я вернулась на виллу только поздно ночью. Там были все мои пожитки. От виллика я узнала, что Мемнон и Варий живы. Я была вне себя от счастья, но, к сожалению, Мемнон так и остался в уверенности, что меня нет в живых… Вот и вся моя история. Теперь-то ты веришь мне?

И Ювентина с надеждой посмотрела на хозяина гостиницы.

– Не торопись, девушка, сначала мне нужно кое-что выяснить, – в раздумье сказал Видацилий. – Ты и сама понимаешь, что рассказ твой не совсем обычный и не очень связный. Побудь-ка здесь, в этой комнате. И не пытайся кричать или звать на помощь, только себе же хуже сделаешь, – внушительным тоном предупредил он.

Он повернулся к двери, собираясь уходить, но Ювентина остановила его.

– Ответь мне только на один вопрос… Мемнон отправился на Крит? – спросила она.

– Думаю, что он уже там, – сказал Видацилий, немного помедлив. – Корабль, на котором он ушел в море, следовал курсом на Мелиту[38 - Мелита – древнее название острова Мальты.], чтобы забрать оттуда ценный груз. Оттуда до Крита пять дней ходу при попутном ветре.

С этими словами Видацилий вышел из комнаты и запер дверь снаружи. Ювентина услышала, как звякнул железный засов.

Она присела на край кровати и еще раз окинула взглядом маленькую комнату. Свет проникал в нее сквозь крошечное окно, расположенное высоко над самой дверью. За стеной, обращенной к трапезной, изредка слышались громкие голоса посетителей, которые подзывали прислужников.

Ювентина прилегла на кровать и закрыла глаза. Она чувствовала себя очень усталой, но спать почему-то не хотелось. Морское путешествие она перенесла на удивление легко. Только в первый день плавания дала о себе знать морская болезнь, от которой мучительно страдали многие на корабле, в том числе и Сирт, хотя он постоянно хвастался своим железным здоровьем. В конце плавания среди пассажиров началась паника: пронесся слух, что судно дало течь. Видимо, дело было серьезное, потому что кормчий приказал править к берегу. Когда корабль уткнулся носом в песок, все пассажиры, ругаясь и проклиная кормчего вместе с его кораблем, сошли на берег и побрели пешком в сторону Сиракуз. Ювентина же отчасти была рада этой вынужденной остановке, так как получила возможность искупаться в море.

Местом высадки был небольшой залив неподалеку от так называемого Льва – большой скалы, напоминавшей своим видом львиную гриву. Здесь она впервые за всю свою жизнь окунулась в чистую и прозрачную морскую воду, испытав ни с чем не сравнимое удовольствие.