Однажды в Америке

12 августа 2019 года

После того как я поел нормальной человеческой пищи в итальянском ресторанчике, я сел в «мерс» и направился на работу. «Мерс», несмотря на свой возраст, был настоящей машиной – не едешь, а словно плывешь над дорогой. Единственные его недостатки – устаревший внешний вид и большой расход топлива. Но так – идеальная машина, даст фору многим современным. Машина, сделанная в те времена, когда вещи еще делали на долгие годы, а не с тем, чтобы через запланированный срок все разом сломалось и ты пошел покупать новую машину…

Пока ехал на работу, думал, что это все значит и куда это все нас приведет. Обвинение в педофилии в США – это очень серьезно. Если в Европе поговаривают о легализации педофилии, а в Швеции информацию об инцесте дают в школах, то здесь одно подозрение в педофилии может сломать человеку жизнь навсегда. Недавно одному гомосексуальному педофилу дали двести сорок два года – в США это возможно, просто каждый половой акт посчитали отдельным преступлением и за каждый назначили наказание без сложения. Другому – это был преподаватель танцев, он сожительствовал с несовершеннолетней русской девочкой-сиротой, ставшей потом известной балериной, – дали тридцать лет. Даже если педофил выходит на свободу – он не имеет права скрывать, за что он сидел, в некоторых штатах он должен вешать на дом специальную табличку. Даже тень подозрения в педофилии – это политическая смерть.

Я все-таки русский и, как и все русские, подозрителен, недоверчив и склонен делать далеко идущие выводы. Мне кажется, тут дело не только в том, извращенец наш вице-президент или нет (а я сомневаюсь в этом, уж очень хорошо все по времени подстроено – под выборы), бьют по президенту. Который как был чужаком, так им и остался. В одной газете уже было написано, что он спит со своей дочерью. Газета напечатала опровержение и уволила автора статьи – но, как говорится, ложечки нашлись, а осадок остался.

На работе все было нормально, Боба только еще не было – видимо, отсыпается после Форт Брегга или похмелье лечит. Последнее маловероятно – на службе спецназовцы так привыкают к безалкогольному пиву, что пьют его и после отставки. Там я был уверен, что все нормально, документы на отправленный товар я положил куда надо и занялся техническими вопросами. Нам надо было подготовиться к предстоящему Shot Show, причем подготовиться так, чтобы иметь хорошую прессу – то есть чтобы журналисты оружейных изданий про нас написали, взяли наше оружие на испытания. Вопросов было полно, в том числе к южнокорейцам – могут ли они это произвести (в Россию я даже не пробовал с этим, там годами раскачиваются). Вопрос, например, вставал по полной модельной линейке в калибре 6,5*39. Немалая часть успешности русского оружия в Штатах – дешевые патроны, Барнаул как раз дал массово этот калибр на рынок – и он разом закрыл нишу среднего калибра, обойдя своего главного конкурента – 6,8*43 Ремингтон. А потому – как, например, насчет аналога Табука[22 - Иракская снайперская винтовка, переделка из «РПК».], но под патрон 6,5? Была у меня и еще одна мысль – «СВД» под калибр 303 British. Этот патрон – массово производил Новосибирск, и цены были приемлемыми, но под этот патрон были только «Энфилды» и «Брэны», старые, британские, и новоделы, производимые в Индии[23 - Мало кто знает – но и винтовка «Энфилд» и пулемет «Брэн» до сих пор производятся в Индии.]. На мой взгляд, раскрыться этому патрону мешала только ограниченная и устаревшая линейка оружия под него. А ведь реконструкторы Второй мировой считают его лучшим винтовочным из всех, это был единственный патрон своего времени, позволявший стрелять на тысячу ярдов. Посмотрите… хотя бы фильм «Жадотвилль», производства Нетфликс – там дальний выстрел делают из пулемета «Брэн» именно этим патроном…

Вот так… в обсуждении технической стороны вопроса, на месте и по Вайберу с южнокорейцами прошло два с лишним часа, и тут до меня дошло, что Боба нет до сих пор. Но начать беспокоиться и звонить я не успел: Марк подошел случайно к окну и отскочил как ошпаренный.

– Сэр…

…

– К нам гости, сэр…

Это могло означать все что угодно, и потому я машинально проверил – на месте ли пистолет. Но, посмотрев в окно, понял, что пистолет не поможет – «Форд» местного шерифа и Субурбаны федералов. Твою же мать, с…и, только этого сейчас не хватало…

– Так… всем спокойно. Ничего страшного не происходит…

К федералам я спустился, на всякий случай держа руки перед собой. Почему? А потому, что полиция, простите, охренела вконец. Дело в том, что в США не существует такого понятия, как УПК, Уголовно-процессуальный кодекс, а есть чертова тьма судебных прецедентов. И нет закона о полиции – в каждом штате все устроено по-своему. Но почти везде используется концепция officer safety first. И это означает, что офицер может тупо пристрелить тебя, если офицеру что-то не понравится или если он найдет к этому малейший повод. Таких случаев было уже немало, и вообще в последнее время многим кажется, что мы находимся в оккупированной полицией и федералами стране. Например, вы слышали, что недавно отчудила полиция Орегона? Теперь их департамент наркоконтроля ходит со специальными банковскими кардридерами, и если вас поймали в месте, где продают наркотики, или у агентов возникло подозрение, что вы покупаете наркотики (обратите внимание, только подозрение – никто ничего никому не доказывает и доказывать не обязан), то они имеют право не только конфисковать все ваши наличные деньги, но и списать все деньги с карточек, какие есть. Причем до семидесяти процентов от конфискованного (в разных штатах по-разному, но обычно не менее трети) идет на нужды полицейского департамента, который это конфисковал. Вы понимаете?! Получается, полицейские материально заинтересованы в том, чтобы подозревать всех и каждого и забирать у них деньги. И они делают это. Разбой среди бела дня.

Вот и эти… по тяжелому идут, с…и. Два щита… щиты они, видимо, подсмотрели у нашего спецназа на Кавказе… за ними сгрудились ублюдки, с винтовками Ar15. Несколько лазеров направлены на меня.

– На колени!

Ублюдки. Ладно, банкуйте.

– Руки за голову!

Пиар-асы…

Возможное будущее

США, Нью-Йорк

12 августа 2019 года

Американская политика – штука сложная. Намного сложнее, чем, к примеру, в России, где все решает, как известно, Путин. Намного сложнее, чем в Германии или Великобритании – там есть партии и ничего, кроме партий.

Американская система намного сложнее, и в ней есть намного больше групп влияния, оформленных не всегда в виде партий. Немалую роль играют те, кто дает деньги – понятно, что партия может выдвинуть кандидата, – но немалую роль в его выдвижении будет играть его способность собрать деньги. Если он способный кандидат, но ему не дают деньги – кто профинансирует его предвыборную кампанию и как он победит?

И президент, несмотря на то что он избран американским народом, в той же мере зависит от богачей. Потому что через четыре года ему переизбираться и снова собирать фонды. А потом, после того как ему повезет – или не повезет, – надо за счет чего-то жить.

Система взаимодействия политики и бизнеса сложна, но эффективна. Ее основой являются советы директоров и независимые советы в компаниях. Так как в США сейчас большинство крупных компаний принадлежат не кому-то конкретному, а пенсионным и взаимным фондам – нужен совет директоров с независимыми кандидатами или наблюдательный совет, для того чтобы защитить права миноритарных акционеров. В этот совет зовут обычно отставных политиков, и не просто из благодарности или по необходимости, а в расчете на то, что отставной политик снова взлетит на самый верх. И тогда не забудет про тех, кто помог переждать сложное время. Такое, кстати, часто бывает: Ричард Чейни, например, самый влиятельный вице-президент в истории США. Вице-президент при Буше-младшем, он был главой администрации при Буше-старшем, а задолго до этого, еще при Форде, он был министром обороны.

И в какой совет тебя позовут, и позовут ли вообще, – зависит только от тебя.

Первым делом Марк выехал в Род-Айленд. Это самый маленький штат США и один из тех, кто основал США в самом начале. Это также штат, где любят отдыхать богатые и очень богатые люди – на полях для гольфа и в охотничьих заказниках решается большая политика.

На поле для гольфа, которое сегодня было закрыто для частного обслуживания, – Марк переоделся в одежду для гольфа и взял напрокат набор клюшек и тележку для перевозки их по полю. Он ненавидел гольф. Равно как ненавидел и американский футбол – самый американский вид спорта. Он так же ненавидел жареную картошку, кентуккийского жареного цыпленка и практически все, что считается исконно американским. Он любил шахматы и плавание. Многие считали его одним из самых умных людей в стране.

Члены клуба ждали его у первой лунки. Они были одеты с тем небрежным изяществом, которое отличает тех, кто выбился в люди, от тех, кто имел все с самого детства. Многие даже не помнили, откуда у их семей деньги. У всех у них были свои клюшки и одежда с инициалами.

– Марк…

…

– Давайте начнем.

Марк установил мячик и взял клюшку из тележки. Члены клуба переглянулись, потом один из них мягко сказал:

– Марк, попробуй лучше вон ту.

Марк сменил клюшку и ударил. Неумело, но сильно. Мячик взлетел навстречу солнцу и куда-то пропал.

Члены клуба вежливо кивнули:

– Не надо всей этой дряни, – поморщившись, сказал Марк, – я знаю, что играю очень плохо. Но я не за этим приехал.

– Все с чего-то начинали. Так с чем же ты к нам приехал?

– Вы все в курсе, что происходит в Белом доме, так?

– Бедняга… – сказал кто-то.

– Между прочим, этого типа подсунула нам партия. И кто-то мог бы сделать домашнюю работу, проверить, что у него в загашнике.

Члены комитета переглянулись.

– Марк, наверное, сейчас не лучшее время для взаимных обвинений. На носу выборы.

– О’кей, о’кей, нам нужен новый вице-президент.

– И кого же вы видите на этом посту?

Марк назвал фамилию. Члены комитета снова переглянулись.

– Мать твою, – сказал глава комитета, – да вы издеваетесь.

– То есть?

– Вы что, считаете, что в самом деле сможете это провернуть? Назначить на должность вице-президента бывшего управляющего строительным бизнесом нашего президента и ждать, что это все дерьмо прокатит?

– А в чем проблема?

На самом деле Марк понимал, что кандидатура явно не проходная – он назвал ее, чтобы иметь пространство для маневра. Но все равно – его резануло, как члены собственной партии относятся к своему президенту.