Экспедитор. Наша игра

– Гнилое дело, – сказал один из разведчиков.

– Замолчи.

– Я по их делу проходить не собираюсь.

– Сказано – завали!

Элина же занималась готовкой.

В Москве еще до всего этого она почти не готовила… перекусывала что-то или ходила в ресторан, благо желающих пригласить было хоть отбавляй. Но теперь ей нравилось готовить. Как нравилось и все, что ее теперь окружало, – большая квартира и даже елка во дворе, живая, которую можно нарядить на Новый год.

Тусовки, вечеринки – все это казалось каким-то далеким, тем, что было не с ней. Равно как и ее смешные попытки найти мужчину – она просила у подруги пропуск в Думу, чтобы дефилировать по коридорам, в надежде на то, что на нее клюнет какой-то депутат.

Все это кончилось разом, и кончилось страшно, когда в один прекрасный день мертвые пошли по земле есть живых…

Когда они первый раз поехали в Завьялово, она в первый раз причастилась и исповедовалась, у нее была страшная истерика, она рыдала в машине, наверное, час. Потому что многое поняла. Отец Александр сказал ей: «Господь отпускает грехи всем. Даже разбойник, висевший на кресте рядом со Спасителем, спасся, потому что уверовал. Уверовать никогда не поздно».

Она окончила институт, получила полное медицинское образование, на которое в Москве не обращала особого внимания, и начала лечить людей.

Однажды ей пришлось застрелить человека. Обратившегося.

Помог снова отец Александр, он сказал, что человек – образ и подобие Божие, а ходящий труп – есть порождение зла. И не убий – не значит не защити.

Вот так они и жили.

Элина хотела бы нормальной, законченной семьи, ребенка, но этому препятствовали два обстоятельства. Муж все время был в разъездах. И она никак не могла забеременеть – следствие ее московской жизни. Лечилась, но пока ничего не выходило.

Но скоро все должно было измениться. Саша поставит завод и, вероятно, будет заниматься им, а не ездить в Новгород…

Звонок.

Первым делом она протянула руку к сумочке. Потом вспомнила – в прихожей на шкафу, – заряженный «Моссберг».

Или с Сашей что-то?

Она вышла в прихожую. Посмотрела в глазок.

– Кто там?

– Элина Викторовна, ФСБ.

Сердце ушло в пятки, она открыла дверь. На удостоверение внимания почти не обратила, хотя отметила – действительно, этот человек из спецслужбы. В ее жизни не было никого, кроме людей из больницы, с завода или из спецслужб… сейчас вообще люди жили замкнуто. И сотрудника спецслужбы от ряженого она отличила бы.

– Саша уехал…

– Элина Викторовна…

– Да… проходите.

Она провела их в большую комнату. Оттуда был выход на одну из двух лоджий – такую большую, что она была почти как отдельная комната.

– Что-то случилось?

…

– Да говорите же!

– Видите ли…

– Да хватит уже намеков!

Незнакомый фээсбэшник развел руками.

– Есть проблемы. С группой… в общем, мы бы хотели продолжить разговор.

– Я никуда не поеду, пока вы мне не скажете, что с Сашей.

…

– Он жив?

– Да… но, возможно, в плену. Мы с ним связывались…

Они не сказали…

Элина улыбнулась… вспоминая, что она все-таки женщина и от того, насколько она будет убедительна, зависит, будет она жить или нет. Внизу живота появился холодный комок… она вспомнила, как ее похитили и что ей пришлось пережить в рабстве. Она давно дала себе зарок – больше этого не будет.

– Хорошо… можно… я только сумочку… деньги возьму.

«Фээсбэшники» переглянулись. Майор подумал – удача сама в руки прет.

– Только быстро, если можно.

– Да-да…

Элина вышла из комнаты в широкий коридор. Так, теперь налево. Спальня.

Майор показал подчиненному – за ней. Тот пошел.

Капитан полиции Березовец не успел немного. Совсем чуть-чуть.

Он, как и майор, подумал – фартит им сегодня, и с…у эту по кругу пустим и бабло раскидаем… только фарт у него на сегодня кончился, только он этого не понимал. И, вообще, фарт кончился навсегда.

Он увидел, как телка берет с полки книгу, и не удивился – многие держали деньги в книгах. А в следующее мгновение телка повернулась – у нее в руке был пистолет.

– Руки!

– Ты чо, с…а?! – он протянул руку, попытался вырвать пистолет.