Законы войны

Привыкший к довольно высокому уровню жизни в Империи, он, как солдат сил спецназначения, получал в качестве денежного довольствия, пайковых, боевых, разных компенсаций столько, что смог уже внести взнос в стройсберкассу за приличную квартиру [4 - Это значит – полцены квартиры. Оставшуюся половину одалживала стройсберкасса под два процента годовых, а военным – без процентов вовсе. Вот почему в Империи практически не было ни бездомных, ни нуждающихся в жилье, строительство жилья было государственной задачей.] – Борецков от таких цен был просто в шоке.

Девица прокатала карточку, он набрал код, получил ключи от машины и номер места на стоянке, где она стояла…

Увидев машину на стоянке – стоянка представляла собой пристроенный к аэропортовскому зданию многоэтажный бетонный куб, – Александр испытал радость, словно увидел старого друга. Это был «Датсун Патруль», белого цвета, с круглыми фарами и тяговитым, двухсотсильным двигателем, абсолютно точно таким же, какие были у них в подразделении. Даже цвет такой же – белый. И отбойник на бампере, приваренный к раме. У них были еще «Интеры»… тяжелые, массивные внедорожники, которые американцы делали в Ростове, – но эти машины были излишне тяжелыми и какими-то вальяжными. А это… просторная, вместительная, простая, как мычание, машина, с дефорсированным движком четыре с половиной литра, питающимся всякой гадостью, мощной рамой, приспособленной к самому жестокому бездорожью, рессорной подвеской. Вчетвером навьючив на машину запас воды и закатив в багажник пару-тройку бочек с соляркой, группы уходили в пески, в горы, в неизвестность, уходили на недели, иногда даже на месяцы. Конечно, он умел водить такую машину…

Проблема только была в том, что здесь руль был с неправильной стороны… вот в чем дело. Это была машина местного производства, она производилась в Индии точно так же, как и в Персии, японцы присылали двигатель, который до сих пор ставили на погрузчики и маленькие тракторы, а все остальное делали здесь сами. Здесь не было автоматической коробки передач, была простая четырехступка с мощным понижающим рядом – и получается, что она теперь была под неправильной рукой, об этом требовалось всегда помнить. А в городской толчее того и гляди попадешь в аварию, если будешь лихорадочно искать педаль или рычаг коробки.

Короче, рабочая рука – левая. Левая.

Левая…

С рывком – но тронулся. Вырулил в проезд между рядами машин… у «Датсуна» был мощный гидроусилитель руля, очень удобно. Поехал вниз, там, у пропускного пункта – считали наклеенную на ветровом стекле этикетку и выпустили на свет божий. Сашка повернул влево, придавил газ… похолодел. На него, мигая фарами, надвигался грузовик.

А, чтоб тебя!

Он рванул руль – и грузовик промчался мимо. Типично британский – «Бедфорд» с длинной рамой и низко посаженной кабиной, на кабине – что-то вроде подсвеченного транспаранта для имени владельца, нигде, кроме как на британских территориях, так не делают.

Шпион, называется… Баба-яга в тылу врага.

Мокрый, как мышь, Борецков тронулся из аэропорта. Сумка лежала на заднем сиденье. На каждом перекрестке все его существо буквально орало о том, что он выруливает на неправильную сторону дороги.

Британские придурки. Ну почему у них все как не у людей, даже дороги…

Дороги здесь были хорошими, пусть и неправильными. Много бетона… Карачи был крупнейшим торговым портом региона, сравнимым с Бомбеем, дороги строили под тяжелые грузовые машины, бетонные, а погода здесь была хорошей, без резких перепадов температуры. Только сыро очень, это тоже действовало. В Сибири климат резко континентальный, сырости такой нет, воздух сухой, как стекло. В афганских горах – то же самое. Здесь жара в сочетании с влажностью действовала как мокрый ватник, было ощущение, что ты весь в поту. Очень плохое ощущение… надо бы время на акклиматизацию, но его нет.

На развязке – отличная, клеверная развязка… вообще, хороший город отхватили, дельный, спасибо Его Величеству – Сашка свернул направо, на улицу, одновременно и более широкую, и более забитую транспортом, среди которого сильно выделялись мотоциклы и убогие трехколесные повозки, которые здесь считают за автомобиль. В Карачи было два типа дорог: трассы, по которым проезд был платный и которые использовали в основном грузовики, и обычные бесплатные дороги, по которым было не протолкнуться. Плата взималась автоматически, на ветровом стекле была специальная наклейка с бар-кодом, так это называлось в англоязычных странах. Счет придет прокатной компании, а она включит его в окончательный счет.

Скорость движения упала моментально, дай Бог до десяти миль в час… в среднем, про правила дорожного движения здесь и слыхом не слыхивали, лезли напролом. Постоянно сигналили, от гвалта клаксонов болела голова и дергались нервы. Везде был дым… это дымили костры и очаги уличных едален и кафе, где можно было очень дешево поесть… но воспитанному в России Борецкову казалось, что где-то пожар… и это тоже действовало на нервы. Ели здесь почти всегда мясо… дело в том, что на восток отсюда – южный и центральный Индостан, там живут люди, которые считают корову священным животным, которого нельзя резать… ну, религия у них такая, в общем. Коров держат, коровы там шатаются прямо по дорогам, грязные, голодные, не дающие молока… если не окажутся здесь. Здесь живут мусульмане, и им мясо можно, только молитву перед забоем надо прочитать, что, мол, приношу это животное во имя Аллаха, и тогда все нормально, на языке мусульман халяль, можно. Вот и получается, что коровы есть по всему индостанскому субконтиненту, но едят их только тут, потому мясо и дешевое и жесткое, как старая подметка…

Вообще, город интересный. Не такой, как Пешавар, Пешавар город торговый, там кого только нет, и там привыкли оценивать человека по тому, сколько денег у него есть в кармане. А тут хоть и порт, но все равно «город в себе», поосторожнее надо быть.

Кто-то метнулся под колеса – и Борецков едва успел затормозить. Погрозил кулаком… а этот, кто под колеса бросился, – осыпал его проклятиями и бросил в машину комок грязи… грязи тут хватало. Видимо, нищий, увидел, что белый едет, решил подзаработать… жертва ДТП, мать его так. Да… нелегок хлеб разведчика, нелегок…

Фотоаппарат. Старый совсем, пленочный, сейчас такой только у знатоков, ценителей, все на цифру снимают. Несколько кассет с пленкой высокой чувствительности, изнутри выложенные специальным материалом для сохранности пленки. Еще видеокамера. Конечно, у него удостоверение журналиста, обычное для таких дел. Журналист, приехал писать о вашем прекрасном городе. Обычно местные отстают… кому охота, чтобы написали плохо.

Борецков распатронил кассеты одну за одной, патроны ссыпал на кусок чистой ткани, который он расстелил на коленях. Патронов было много… «двадцать два винчестер магнум», американские, в последнее время все больше и больше разведчиков и оперативников, действующих под прикрытием, переходят на этот патрон. Легкий, тихий, но с экспансивной пулей, для охоты на мелких грызунов, останавливающее действие, почти как у германской девятки [5 - Девять парабеллум.].

Из фотоаппарата он достал несколько небольших деталей, включая затвор, из видеокамеры – ствол. Из двойного дна сумки достал пластиковые детали, включая разборный магазин и глушитель, в котором из металла не было ни единой детали – все сверхпрочный пластик. На коленях быстро собрал пистолет с роторным магазином на тридцать патронов, накрутил глушитель. Теперь он был вооружен…

Посмотрел на часы – тоже пластиковые, они носили пластиковые часы, потому что имели дело с минами и взрывными устройствами. Время контакта…

Шел дождь. Тяжелый, тропический дождь, который нанесло ветром из Индийского океана, с крупными, тяжелыми каплями, барабанящими по ветровому стеклу с таким шумом, будто это был не дождь, а град. Улицы перед Северным Депо опустели, моментально образовались потоки воды, несущие грязную воду в порт и в залив. Выходить из машины не хотелось… промокнуть до нитки можно было в секунду-две. Никого не было видно, даже нищих…

Со стороны вокзала появился человек, он бежал, разбрызгивая ногами лужи и держа над головой тяжелую спортивную сумку, чтобы защититься от воды. Сашка опознал его, включил мотор…

Полковник Тимофеев, бородатый, темный от загара, одетый, как местный, в широкие штаны, безрукавку и рубашку из грубой ткани, бросил свою сумку на заднее сиденье, ввалился на переднее сам. От него пахло как от местного – потом, грязью и дымом…

– Ас салам алейкум… – сказал он, – чего встал, поехали…

– Ва алейкум ас салам… – сказал Сашка и включил передачу…

Территория под контролем Российской Империи

Порт Карачи

Точные координаты неизвестны

21 августа 2016 года

Вспышка!

Борецков проснулся. Рука автоматически вырвала из-под подушки пистолет, еще когда он спал.

Черт… приснится же… Наверное, это всегда будет с ним…

Ныло все тело. Это не считая перманентного поноса от местной жратвы, который то начинался, то вдруг прекращался, не помогали даже таблетки. Борецков чувствовал себя уставшим и несчастным…

Который день в этом говнище, и никакого толка…

Он посетил толчок… господи, это каким же надо быть уродом, чтобы строить толчок рядом с кухней, да еще без двери… но тут так и строили. Потом сделал двадцать пять отжиманий от пола и попил воды. Воду он прокипятил и немного подсолил, чтобы не пить много и чтобы компенсировать вывод солей с потом из организма. Прошел в комнату, рухнул на кровать… все было мокрым, как он ни старался хоть как-то просушить. Он повернул голову и увидел на стене большого таракана, по-хозяйски шевелившего усами. Начинающий шпион прицелился в него из пистолета – таракан оказался понятливым: исчез.

Какое же тут везде дерьмо…

Их было двое, и у каждого была отдельная квартира, которую они сняли для себя, и график дежурств. По шесть часов, одна дневная смена и одна ночная – это рехнуться можно. Двенадцать часов в день – у прибора наблюдения, потом шесть часов сон – больше не надо было ни одному из них, – и оставшиеся шесть часов – это личное время солдата. Можно просто полежать, можно куда-то выйти, чтобы окончательно не свихнуться…

Сашка гулял по городу, переодевшись под местного и подкрасив немного бороду краской, которую использовали женщины. Его восторг по поводу города немного прошел… везде такое дерьмо, что и не выскажешь. Нет, конечно, были и хорошие кварталы – но даже там были признаки неблагополучия. Граффити на стенах – автоматы, высказывания на урду и хинди, Аллах Велик и все такое. Полицейские бронемашины на улицах.

Хреново…

Британское, местное и даже немного русское слилось здесь в каком-то пикантном и в то же время омерзительном коктейле. Здесь были британские супермаркеты, но там почему-то были выбиты витринные стекла, товар лежит как попало, есть и просроченный, ценники тоже кое-как написаны. Британские кебы – это такие машины – такси, не обычные, как в других странах, а специальные, точно маленькие фургончики, но при этом не чопорно-черные, как в столице Метрополии, а раскрашенные в разные цвета радуги, с изречениями из Корана и прочей мутью. Уличные жаровни можно встретить на любой улице восточного города – но только тут умудрились сделать горелки из сырой нефти и еще подтапливают резаными лысыми автомобильными покрышками, отчего по городу сплошной смрад, усугубляющийся еще и высокой влажностью. Неудивительно, что здесь мало кто доживает до пятидесяти – умереть от рака легких или горла при таком воздухе проще простого.

Сашка не знал, как замиряли Восток, сколько времени прошло до того, как появилось первое нормальное поколение, и потому удивлялся, видя, как ведут себя местные. Почему они так себя ведут? Почему бы им не вести себя иначе, навести порядок? В интернате был полный гимназийный курс для воспитанников, включая мировую историю. Они знали про Британскую Индию – это была часть Евро-Азиатского континента, отделенная высокими горами и непроходимыми лесами от остальной ее части и находящаяся под оккупацией Британской Империи. Британская Империя, воспользовавшись феодальной раздробленностью и продажностью местных элит, минимальными силами оккупировала страну, в несколько раз превосходящую ее саму по народонаселению, и навязала ей свои правила игры, в ущерб коренному населению. В этом, кстати, было принципиальное отличие британской политики от русской – Его Величество воспринимал каждую часть Империи как равную и полноправную, Россия, в отличие от Британии, не имела колоний. Далее – Британия несколько раз с большой жестокостью подавила народные восстания, направленные против британского колониального гнета, она продает товары своей промышленности по монопольно высоким ценам и вывозит колониальные товары по монопольно низким. Местные жители раздроблены и не могут оказать сопротивления, но…

Но ведь сейчас Карачи и его окрестности, известные как Белуджистан, территория народа белуджей, находится под управлением Российской Империи и местным жителям предоставлены права, несравнимые с тем, что были даны при англичанах, например – Карачи объявлен вольным городом-портом, как Одесса, как Аден, как Басра. Почему бы тогда местным жителям, черт бы их побрал, не перестать жечь свои нефтяные горелки, готовить мясо на резаных автомобильных покрышках, и почему бы им, черт побери, не сделать приличную канализацию вместо зловонных канав на улице. Черт возьми, это двадцатимиллионный город – неужели нельзя жить нормально. И почему местные жители вместо того, чтобы сделать свою жизнь хоть немного лучше, слушают своих бывших угнетателей, англичан, и сопротивляются русским. Не все, конечно, не каждый сотый и даже не каждый тысячный. Но остальные просто молча смотрят на это, на деяния своих, вместо того чтобы сказать «нет». И это хуже всего.

Лежать на сырой кровати было мерзко, это все равно что лежать в луже. От тяжелого запаха пота мутило – а вымыться было нельзя, потому что от местных тоже пахнет потом. Борода зверски чесалась, казалось, что там кто-то есть.

Бр-р-р…

Сашка поднялся, быстро оделся – хватит с него. Надо выйти – иначе рехнешься…

– Девятый – второму…

– На приеме… – раздалось из динамика сотового, они по сотовым говорили как по рации, потому что говорить нормально было для них непривычно. – Хочешь меня сменить? Еще час с лишним остался…

– Никак нет. Хочу выйти. Купить что-то поесть.

– Давай. Но чтобы через час был на месте…