Мятеж

«Фиат» он остановил, когда до поместья оставалось километра три, свернул с дороги и немного отъехал, чтобы не оставлять машину на виду. Тут была лесополоса, потом поле, а потом начинался большой парк.

Перед уходом – он сунулся ради интереса в багажное отделение машины и с удивлением обнаружил там кондитерские изделия. Машина, видимо, принадлежала фирме, которая торговала сделанными вручную пирожными и тортами на заказ и с доставкой их заказчикам. Нормально поесть в последнее время ему никак не удавалось, кусок булки – не еда... Он с подозрением принюхался, мазнул пальцем – вроде еще не испортились. Следующие двадцать минут граф занимался тем, что набивал желудок – военные никогда не отказываются от съестного, потому что черт его знает, когда возможность поесть представится еще. Он умял несколько пирожных с яичным кремом и больше половины торта, предназначенного для какого-то именинника – только тогда почувствовал себя насытившимся. Жаль – но торт это такая вещь, что с собой его взять... затруднительно, но может, придется еще сюда вернуться. С этой мыслью граф тщательно закрыл и запер машину – и бодро пошел лесополосой, не выглядывая ни в поле, ни на дорогу.

Лесополоса была польской, даже европейской – чистенькая, не такая, как в России. Все дело в том, что в Европе топят собираемым валежником, а в России просто рубят деревья на дрова, а валежник никто не убирает. Почти сразу на пути ему попалась лиса – лис здесь было много, они были сытыми и наглыми, потому что выходили питаться к дороге выброшенными объедками и еще умудрялись открывать крышки и растаскивать мусорные контейнеры, тоже в поисках съестного. Увидев человека и учуяв металлический запах оружия и оружейной смазки, лиса недовольно фыркнула и неспешно потрусила прочь. Переждет, отлежится в поле – и опять выйдет к дороге.

Лиса-лисичка, лиса-сестричка.

Старый Бронислав хоть и был охотником и егерем, но он учил молодого графа любить природу и не разорять ничего без необходимости, будь то муравейник в лесу, птичье гнездо или целая страна, где ты живешь. Жаль, что на каждого в детстве не нашлось своего Бронислава.

Лесополоса перешла в парк – и это было заметно, деревья одного роста, посаженные по линейке, уступили место столетним великанам и молодой поросли. За парком никто не ухаживал, у Бронислава и еще двоих слуг хватало сил только на участок перед домом – и парк превратился в лес, росший, как ему вздумается.

С графом Ежи Комаровским в этом лесу не стоило связываться. Даже очень подготовленный человек, скорее всего, проиграл бы схватку – потому что граф вырос в этом лесу, на летних каникулах он жил в нем, знал все его тайные тропы и всех его жителей. А другие люди, кроме Бронислава, – были в этом лесу чужими.

Первого он обнаружил на самом краю леса, тот отошел облегчиться. Граф его никогда не видел – здоровый дурномясый детина, но повязка на рукаве сказала ему все, что он хотел знать.

Прислонив винтовку к дереву, детина снял штаны и присел. Облегчился, подтерся лопухом, протянул руку за винтовкой – а винтовки уже не было. Обернулся, еще толком не застегнув штаны, – и получил страшный удар по голове, отчего свалился прямо в оставленную им кучу.

Стараясь не дышать, граф наскоро обыскал его, пистолета не было, но обнаружились два ножа, оба складные и по виду новые, небольшой светодиодный фонарь, тоже новый, запасная обойма для винтовки и несколько пачек хороших целевых патронов. Конечно же, богемские Селье и Бело, другого ждать глупо. Покончив с обыском, граф отпорол с его штанов достаточной длины и ширины полосу ткани и связал не пришедшему в себя детине руки. Потом оторвал еще одну полосу – и связал ноги. Третьей полосой он завязал ему рот – скверно! – но и так сойдет. Потом он, поднапрягшись, перекатил здоровенную тушу в сторону – все-таки человек, и лежать ему в дерьме не стоит.

Потом он осмотрел трофейную винтовку. Богемская, ZK381, целевая, под русский патрон от «мосинки». Специальная, русского заказа, потому что ложе сделано спортивным, массивным, по типу Драгунова, как сейчас и «токаревки» и «федоровки» переделывают для единообразия. Винтовка была тяжелая, больше четырех килограммов – но это для точной стрельбы и хорошо. Прицел – германский, оптический, остается надеяться, что не сбитый – пристреливать негде и некогда. Обойма на десять патронов.

Да, времени совсем нет. Рано или поздно эти задумаются над тем, куда делся отошедший облегчиться подельник. И пойдут в лес.

С этими мыслями граф побежал влево. Быстро побежал, надеясь, что нужное ему дерево еще уцелело и Бронислав не нарушил его конструкцию, над которой он корпел целое лето. Но нет – старый кряжистый дуб не рухнул, для него десять лет – не время, он все так же стоял, могучий и непоколебимый, и, увидев его... то ли ветерок дунул, то ли это дуб зашевелил листьями, приветствуя молодого хозяина. Там, в переплетении ветвей, было сооружено что-то вроде платформы с крышей, скворечник, только размером на порядок больше обычного. Здесь молодой граф Ежи прятался от отца, когда тот был чем-то недоволен и его пятой точке угрожал широкий солдатский ремень. Здесь же он читал книги – ну, не в пыльной библиотеке же их читать, не так ли? Сюда он привел первую паненку, которая ему понравилась, – а она отказалась лезть на дерево и сказала: «Дурак».

А теперь он пришел сюда с пистолетом, автоматом и снайперской винтовкой. Пришел – чтобы отстоять свой дом от бандитов...

Ноги привычно нашли углубления в коре – Бронислав запретил вбивать в дерево гвозди, и лазать пришлось так, руки привычно подтягивали его к платформе. Она заскрипела – заброшенная, засыпанная листвой и сломанными ветками, но выдержала.

– Вот я и вернулся домой... – сказал сам себе граф Ежи.

Пистолет на животе был совсем не к месту, он убрал его в карман, потом, подумав, засунул за пояс сбоку – из кармана может выпасть. Автомат он так и оставил висеть за спиной – сейчас он ему не нужен. Винтовку угнездил на ветку так, что стрелять придется с колена, отсоединил магазин, попробовал – полон, патрон вроде нормальный, не замятый. Пружина в магазине тоже нормальная, задержки быть не должно...

Поместье, судя по виду, уже разграбили – все окна нараспашку, какие-то и выбиты – но следов пуль и крови на стенах нет. Парадные двери – тоже нараспашку, но не выломаны, а просто распахнуты. У ступеней лестницы пофыркивает мотором тяжелая бортовая «Татра», по виду – загруженная добром. Комаровские вообще-то никогда особо богатыми не были, но если взять иконы... старую мебель... коллекцию оружия еще со Средних веков, обязательную для любого военного аристократа, фарфор, столовое серебро...

Пожалуй, немало наберется.

В прицел он пока видел троих... двое с оружием, такой же, как у него, автомат и небольшой пистолет-пулемет, у третьего оружия не было вовсе. Они стояли около машины и чего-то ждали, двое курили, третий, возможно, самый опасный – посматривал по сторонам.

Машина, наверное, уже загружена.

Интересно, а их поместье, поместье польских шляхтичей, они грабят как чье? Как жидовское? Или как поместье русских оккупантов?

Наверное – все же второе.

Граф Ежи попытался понять, что произошло в доме – но прицел, хоть и увеличивал в восемь раз, не давал возможности заглянуть через стены. О том, что могло произойти, лучше даже не думать...

Загадка, чего ждали эти трое, разрешилась просто – из распахнутых дверей вышли еще двое, оба с оружием. Один из них нес то, что граф опознал как старинную музыкальную шкатулку немецкой работы, остававшуюся у них в семье на протяжении поколений. А что – тоже добыча, на каком-нибудь аукционе антиквариата хорошо пойдет.

Тот, у которого была шкатулка, отнес ее куда-то – граф не мог понять куда, куда-то за «Татру». Потом вернулся оттуда же с ведром и палками. Разобрав палки, грабители начали накручивать на них паклю. Ведро ждало своего часа.

Поджечь хотите, ублюдки? А что там говорил Бронислав – не разоряйте ничего без нужды. Когда вы грабили, я еще думал – стоит или нет. Но вы не просто грабители – вы жжете и разоряете, чтобы люди больше не могли жить в этом доме. Значит – вы заслужили то, что с вами произойдет, по праву заслужили.

Дождавшись, пока грабители соорудят факелы и подожгут их, Ежи выстрелил.

Винтовка толкнулась в плечо плавно, плавнее, чем «драгуновка», она и весит-то больше, изображение в оптическом прицеле на мгновение смазалось – а когда восстановилось, стало понятно, что произошло.

Он целился в грудь тому, которого определил как самого опасного, но незнакомая винтовка снизила, и пуля попала в живот. Согнувшись от нестерпимой боли, пронзившей внутренности, бандит ткнул горящим факелом в ведро – и тут полыхнуло жирным, чадным пламенем.

Поняв, что винтовка низит, граф открыл огонь по остальным, плохо видя, что происходит из-за бушующего чадного пламени. За пять секунд опустошив магазин, он присоединил второй, заранее снаряженный, и взял на прицел распахнутые двери, они еще были видны, дым их не скрыл. Если кто-то рванется с факелом туда – он его срежет на ступенях.

Но произошло то, чего он не ожидал: взвыл на высокой ноте мотор – и без прогрева по дороге рванулся, набирая ход, открытый армейский тентованный внедорожник. Разгонялся он плохо, граф повел винтовкой, прикидывая упреждение. Выстрел – мимо, выстрел... кажется, есть, нет, все еще едет, выстрел...

Готов...

Гул мотора оборвался, машина проехала еще сколько-то по посыпанной щебнем подъездной дорожке, уже неуправляемая, – и остановилась.

Какое-то время светлейший пан граф просто стоял на колене, замерев и внимательно наблюдая за тем, что происходит, в прицел винтовки. Здесь – побеждает терпеливый. Возможно, кто-то засел за машиной и ждет, держа в руках автомат или винтовку, ждет, пока кто-то не шагнет под его прицел. Или кто-то может быть в доме, сколько он будет ждать так? Все равно – или сбежит, или выйдет...

И попадет ему на прицел.

Но никто так и не вышел. Отгорел подожженный мазут – хвала Йезусу, лето было с дождями, трава не высохла, иначе бы полыхнуло и до дома добралось бы. Но самое главное, стали видны тела, в беспорядке лежащие около кострища...

Один, два, три... четвертое было даже не похоже на человеческое, так, черная, дымящаяся, бесформенная груда на подгорелой лужайке.

Плюс пятый в остановленной машине. Все?

Если только никого не оставалось в доме... вряд ли, кстати, ведь они поджигать собирались. И если тот, кто был в том внедорожнике, не сделал вид, что погиб, чтобы подловить его, притаившись в машине с автоматом на изготовку.

Если бы было время, граф Ежи так и сидел бы тут, на дереве, до темноты. Но времени не было...

А потому он распечатал пачку с патронами, неспешно наполнил магазины. Потом снова внимательно осмотрел в прицел все, что было перед домом – окна дома, машины. Потом начал спускаться. Проскользнула нога, когда спускался – оно и понятно, железом обвешан, как...

Все равно не к добру.

Тот, кого он обезоружил и связал, сумел развязать ноги и принять сидячее положение – но дальше развязываться то ли не смог, то ли не захотел. Так и сидел, лупая испуганными глазами на подошедшего графа.

Ежи не сразу решил, что с ним делать. Потом, приняв все-таки решение, перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат – у связанного это вызвало новый прилив страха, обошел задержанного, дернул за узел, которым связывался кляп. Руки пока он решил не развязывать.

– Что сидишь?

– Так боязно же, светлейший пан...

– О как заговорил... А когда меня грабил, не боязно было? Когда поджигать решили – тоже не боялись.

– Так не было ж тут никого. А там сказали...

О том, кто и что сказал, незадачливый грабитель решил благоразумно умолчать.