Зона заражения

– Хочу сделать подарок…

Подарок – не для Насти.

Да, я знаю, мне самому стало стыдно, когда я вышел из этого бутика. Как-то не получается у меня пока… быть семейным человеком. И даже просто человеком в отношениях, который просто помнит о том, что есть кто-то еще, тоже не получается.

Надеюсь, научусь…

Я заселился в отель «Георг V», даже с учетом нынешней ситуации с туризмом это для меня было слишком круто. Но меня заселили, и я не потратил ни цента на проживание в лучшем отеле Парижа, просто «Крайс Групп» имела там закрепленный за ними номер. Просто так – для топ-менеджеров, перспективных клиентов и для самого Крайса, если ему придет в голову посетить Париж. Оцените, господа, на кого я теперь работаю. Это уже не уровень шавок, хватающих крошки. Это по самым верхам.

Человека, с которым я должен был встретиться, звали Рахим ага-Хан. Он был потомком уникальной династии исмаилитов – династии, которую королевские династии мира признавали королевской, несмотря на то что у них никогда не было королевства. Ага Хан был Великим пиром ордена Исмаилитов – тайной суфийской секты в исламе, у которой по миру могло насчитываться от пяти до пятидесяти миллионов приверженцев – столь большие различия были обусловлены тем, что ваххабиты зверски убивали человека только при подозрении, что он исмаилит. Наиболее известным лидером исмаилитов был Карим ага-Хан, он же Ага Хан IV, духовный лидер секты исмаилитов на протяжении всей второй половины двадцатого и начала двадцать первого века. Уникальность Ага Хана IV была в том, что, несмотря на мусульманские корни, он сам лично был полностью интегрирован в европейский высший свет, его матерью была британская баронесса, а сыновей он женил на американских топ-моделях, потому что во времена, когда жил его отец, было модно жениться на британских аристократках, а когда жили его сыновья, в жены выбирали топ-моделей, которые ради этого принимали ислам. Он делал пожертвования в правильные благотворительные общества, был вхож в Букингемский дворец, стал основателем курорта Понте-Черво, участвовал в Олимпийских играх и вел светский образ жизни. Ага Хан, вероятно, и был тем, кого ожидали видеть в лидерах мусульманского мира европейские аристократы, – один из них, ни в коем случае не фанатичный бородатый старец и не лопающийся от денег и осознания собственной важности принц из династии аль-Саудов, трахающий своего слугу. Проблема была в том, что Ага Хан был один. А бородатых старцев со временем становилось все больше и больше…

Ага Хан VI (пятый взорван в Риме вместе с еще полсотней людей – Исламское государство постаралось) жил в отеле «Георг V» постоянно вместе со своей супругой Шафией (русская топ-модель, в какое-то время стало модно жениться на русских топ-моделях, перешла в ислам и приняла мусульманское имя), именно в дверь его номера я и постучал ровно в девятнадцать ноль-ноль по местному.

Дворецкий – старик, словно вышедший из фильма про георгианскую эпоху – провел меня в некое подобие залы. Ага Хан VI уже был там, супруги еще не было. На нем был смокинг с бабочкой, и я понял, что его величество собирается goes out, если столь приземленными словами позволительно будет описать какой-то светский раут.

– Ваше высочество…

– Господин Волков, я правильно понимаю?

Ага Хан VI был похож на своего деда, тоже Ага Хана, только четвертого. Плейбой, совершенно не похоже, что мусульманин – гладко выбрит, прилизанные волосы. В нем совершенно не было черт, присущих людям с Ближнего Востока – черные глаза, оливкового цвета кожа. Впрочем, это было неудивительно – чего еще ждать, если бабушка – британская баронесса, а мать – американская топ-модель. Он был гражданином мира – при этом каким-то образом он оставался своим и для своих подданных, подданных невидимого королевства, которых насчитывалось от пяти до пятидесяти миллионов душ.

– Верно, ваше высочество.

– Господин Крайс рассказывал мне о вас. Вы знаете, что он наводил о вас справки еще с прошлого года?

Я этого не знал. Обычно, если кто-то наводит обо мне справки, я об этом узнаю, это может быть первым шагом на пути к мести или проискам конкурентов. У меня много врагов, а как сказал мистер Уинстон Спенсер Черчилль, если у вас есть враги, значит, вы что-то собой представляете. Но тут мне ничего не сказали, и с этим еще надо будет разобраться. Деньги, конечно, решают все, но честь, я полагаю, дороже денег.

– Нет, ваше высочество, не знал.

– Господин Крайс… – король невидимого королевства застыл перед зеркалом в полный рост, проверяя свой костюм на безупречность, – очень дальновидный человек. Я восхищаюсь им, у него далеко идущие планы…

В холл вышла женщина.

Даже выше короля, причем ноги… да… хотя – топ-модель, что тут сказать. На ней было какое-то скромное, шоколадного цвета платье, почти вечернее. Почти – потому что пышности для вечернего недоставало, все-таки больше повседневности, чем надо. Тщательно уложенные в прическу волосы, искусный макияж…

– Милый. Я готова…

– Шафия… это господин Волков, он работает на нашего общего друга из Лондона.

– Сударыня…

Мне не понравился ее взгляд. Хотя она и была моей соотечественницей, все равно не понравился. Это не взгляд, это лазерный луч, которым просвечивается пакет с покупками на кассе. Сразу видно, что в пакете и сколько это стоит. Вот и тут… то же самое.

Нет, мне это совсем не понравилось.

Домашнее задание я сделал. Звали ее Наталья, родом она была из Нижнего Новгорода, как Водянова. Родилась в нищей семье, но уже в пятнадцать перебралась в Москву. В семнадцать приняла ислам – то есть, когда она встретила принца, она уже была мусульманкой. Тусовалась в Дубае, в Риаде… в общем, там… Сообразительная девица, принять ислам в семнадцать лет… сразу сообразила, чем можно выделиться из толпы таких же длинноногих и голодных.

Я не судья, я давно перестал судить людей, и мне плевать на все, что не касается лично меня. Я и не палач, кстати. Некоторые мои конкуренты подрабатывают заказными убийствами, я это точно знаю. Я с самого начала решил – нет. Если кто-то предлагает мне организовать заказное убийство, не важно, за Периметром или в его пределах, – я встаю и ухожу.

Мусульманского в ней не было ничего. Кроме разве что глаз – такой миндалевидный разрез глаз присущ как раз восточным женщинам.

На своего супруга она посмотрела совсем другим взглядом.

– Вы опять будете говорить о делах?

– Боюсь, что придется, дорогая…

Она раздраженно фыркнула.

– Почему бы тебе не перепоручить дела исполнителям?

Принц пожал плечами.

– Кысмет…

У арабов это означает «судьба».

– Я подожду в холле.

Принц пожал плечами с каким-то извиняющимся видом.

– Боюсь, Шафия несколько… не похожа на покорную мусульманскую супругу… прошу отнестись с пониманием…

– Понимаю, ваше высочество…

Я достал из кармана то, зачем ходил в бутик.

– Передайте это вашей супруге, как только будет возможность…

– Что это? – принц с интересом посмотрел на подарок.

– Исламский золотой амулет, ваше высочество. Вручите его вашей супруге как подарок от меня со всем почтением…

Принц взял коробочку.

– Несомненно, я сделаю это. Возможно, вид золота примирит ее с вами…

Про себя я подумал – хороши мусульмане. Ношение любых амулетов, в том числе с видом Корана, изречениями из него, с видами Каабы или мечети Аль-Харам является многобожием, и подобное утверждение не раз подтверждено достоверными хадисами. Однако принц этого не знает, он и на себя наверняка нацепил такой же, хотя этого и не видит. Интересно, почему ему доверяет Крайс? Чтобы начать хоть с какой стороны разгребать ту зловонную кучу, которую сейчас представляют собой земли за Периметром, нужны люди, которые соображают, что там происходит, могут жить той же жизнью, которой живут там. Принц ничего этого не знает и не понимает.

Плохо. Впрочем, хорошо последнее время никогда и не было.

Париж, бывшая Франция

Пригород, неконтролируемая территория

21 мая 2036 года

Бело-лунного цвета «Рейндж Ровер» – оказался в числе тех машин, которые погрузились на паром, чтобы плыть через Ла-Манш тем же путем, которым в свое время плавал Д’Артаньян и его друзья – из порта Дувр в порт Кале. Паром был скоростным, в отличие от многих других пассажиров, которые поднялись наверх, чтобы пропустить по стаканчику, из «Рейндж Ровера» никто не вышел.