Зона заражения-2

Мы так не можем. Потому что мы – русские. Для нас каждый человек – образ Божий. А они – смогут. Потому что они – китайцы. Коллективисты. Для них имеет значение лишь выживание их общества, которому пять тысяч лет. Если для этого надо истребить его часть, они на это пойдут и никогда не раскаются в этом. Это мы ищем какую-то абсолютную правду или неправду в тридцать седьмом годе. Они могут просто сказать – Мао на шестьдесят процентов был прав и на сорок – неправ. А Дэн был прав на семьдесят и неправ на тридцать. И то, что в эти тридцать, сорок процентов входят миллионы загубленных душ… ну, что ж. Были неправы.

И потому восстанавливать и реколонизировать те земли, которые находятся сейчас под исламом, должен Китай. Мы просто не справимся. И дело не в том, что у нас по-прежнему земли больше, чем людей. А в том, что реколонизация и демонтаж Халифата – это уже понятно – потребует крови десятков миллионов. Наивно полагать, что те, кто встал на путь Аллаха, с него сойдут. Те, кто торговал рабами и содержал рабов, перестанут это делать. Те, кто проповедовал, откажутся и дальше собирать закят и жить за счет общества. Тот, кто бунтовал против власти и подрывал ее всеми возможными способами, станет государственником.

И единственный выход из всего этого – это убить. Возможно, не сразу, постепенно, но всех убить. Убить всех тех, кто участвовал в джихаде. Убить всех тех, кто торговал рабами. Убить всех тех, кто отрезал головы и топил собственных дочерей в бассейне, чтобы спасти свою «честь».

Мы так не сможем. Мы на это не пойдем. Потому что мы русские. А китайцы на это пойдут. Потому что они китайцы.

Но смогу ли на это пойти я? Я ведь тоже русский.

Второй вариант нарисовался совсем недавно, уже в процессе. Амир Ислам. Хитрый, циничный, с выдающимися манипуляторскими и организаторскими способностями. Явно получивший западное образование, но принявший ислам по соображениям выгоды. Наркоторговец с собственным видением мира и далеко идущими политическими амбициями. Насколько я могу его оценить – он вполне может возглавить мусульманское государство – но «цивилизованное», как раньше были цивилизованными эмираты Персидского залива. И государство, которое будет враждой и противовесом Халифату.

Вопрос в том, что будет с этим дальше.

Вопрос даже не в наркоторговле, которая будет цвести там пышным цветом. Вопрос в том, правильно ли менять шило на мыло.

Ведь если чему-то меня и научила прошедшая война – так это тому, что ислам враждебен в принципе. Да, я понимаю, что ислам – всего лишь средство, религия борьбы, такая же, как раньше был коммунизм. Но от этого легче не становится.

Я представляю, что будет, когда амир Ислам придет к власти. Он достаточно умен для того, чтобы понимать, – в новом государстве должен быть наполнен не только его карман. Он будет создавать нечто вроде среднего класса, но на исламско-халифатовский манер. Численностью примерно десять-пятнадцать процентов от всего общества. Это торговцы, это люди, занимающиеся каким-то примитивным производством и получающие выгоду от дешевой рабочей силы, это плантаторы-рабовладельцы, это все, кто связан с наркомафией. От меня он захочет получить оружие в количестве достаточном, чтобы поддерживать статус-кво. А религию придумывать не надо, оставит ислам.

Вот только будет небольшая проблема. Предыдущий мир взорвался от несправедливости. Он взорвался даже не от того, что кто-то был беден, а кто-то – богат. А от того, что пришло понимание: это – навсегда. Тот, кто был бедным, навсегда будет бедным, а кто будет богатым – навсегда останется богатым. И в критической ситуации – за богатых просто никто не встал. Они были чужими для общества, а общество – было чужим для них.

И, насколько я понимаю моего… то ли агента, то ли партнера по переговорам – он будет строить именно такое общество. Общество, где меньшинство, причем подавляющее меньшинство, контролирует большинство с помощью религии, манипуляций, точечного подавления наиболее опасных народных лидеров.

За счет чего будут жить? Никто не уступит амиру Исламу место на своих рынках, никто не даст ему кредитов, заодно попытаются и подгадить как будущему возможному конкуренту… все-таки по сравнению с Китаем труд тут может быть очень дешев, это есть. Хотелось бы верить, что это сыграет… в конце концов, тут осталась еще кое-какая инфраструктура, есть огромный рынок сбыта, на котором нет вообще ничего, пусты все ниши – приходи и бери, было бы чем платить. Но я, опытный и много плохого видевший человек, предполагать такого не могу. Скорее всего, правление новой элиты, под какой бы ислам они ни камуфлировались, закончится одним из двух. Либо элита, в попытке направить агрессию стада в правильном направлении бросит его на джихад против России или против Китая. Либо начнется восстание и эту власть сметут. И вопрос тогда будет в том, какая власть придет ей на смену. В девяносто первом рухнула другая страна и другая власть, на место коммунизму пришел радикальный антикоммунизм. Это – один из вариантов. Когда сметают и власть и идеологию, заменяя ее другой, противоположной первой. Второй вариант – это когда власть меняется, но идеология остается и даже в более радикальном варианте, чем была. Предыдущая власть обвиняется в отходе от норм и принципов предыдущей идеологии, чем и объясняются все жизненные трудности. И чтобы выйти на правильный путь и решить все проблемы, надо просто вернуться к истокам, к деяниям праведных предков, и так далее, и тому подобное.

То есть на месте Халифата возникнет еще более радикальное образование. И следующий вопрос – против кого оно будет дружить. Ему будет нужен враг. Всем государствам подобного типа всегда нужен враг. Вопрос в том, кого оно сделает своим главным врагом. Россию – или…

– Есть сигнал!

Ну, вот. Если на склоне горы не засели ракетчики с китайскими пусковыми установками, сейчас приземлимся…

– Десять метров! Пять метров! Три метра! Один метр! Касание!

Приземлились…

– Возможный контакт на семь часов!

– Враждебности не проявляет.

– Не стрелять! Не стрелять!

Второй конвертоплан – он канонерский, там установлена кабина стрелка, какую обычно использовали при проводках конвоев, и в нем установлен скорострельный пулемет калибра 12,7 польского производства. И это не считая трех других пулеметов и сбрасываемых дронов-самоубийц. Так что если кто что задумал недоброе…

– Можно!

– Выдвигаемся.

Это – уже мне…

Амир Ислам на сей раз был одет в типично европейский костюм, качество которого я смог оценить даже при тусклом свете разбросанных ХИСов. Все-таки я стал немного англичанином… а англичане умеют ценить хорошую одежду. На свете есть только две страны, где можно хорошо одеться хэнд-мейд и где по-прежнему поход к портному предпочитают походу в гипермаркет или бутик известного бренда. Это Великобритания и Речь Посполита.

– Салам алейкум, – сказал я.

– Ва алейкум, – сказал в ответ амир Ислам, подчеркивая и собственную принадлежность к исламу, и мою принадлежность к куфару – надо поговорить. Не в машине.

Я сделал жест охране, чтобы не следовали за мной, и примерно такой же сделал амир Ислам.

Мы отошли в сторону. Это была часть Ферганской долины, но широкая часть – горы были рядом, а вниз, во мрак, уходила дорога. Я вынужден был надеть очки с функцией ночного видения – ночью ходить по незнакомым горам смертельно опасно, каждый шаг может стать последним…

Мир предстал передо мной в серой дымке, внизу, оказывается, лежало селение… в нем не было ни одного огня…

– Я всегда вижу, где проходит граница, – пробормотал я.

– По огням? – спросил амир Ислам.

– Да.

– Для многих здесь единственный свет – это свет, исходящий от единственно верного учения…

– Когда-то давно в моей стране тоже было единственно верное учение. Кончилось это плохо. Но одно несомненно – вместе с единственно верным учением в той стране был и свет…

– Для чего вы нанесли удар беспилотниками по лагерю? – спросил амир Ислам.

Я пожал плечами.

– Просто потому, что была такая возможность. Там находился лагерь подготовки боевиков, довольно крупный, готовящих джихадистов для войны южнее Долины. Там сражаются мои люди… обеспечивающие удар, не более того.

– Вам следовало бы предупредить меня о своих планах.

Происходи это еще несколько лет назад – я бы рассмеялся этому типу в лицо. Тогда я был неплохим группником[16 - Командир группы, неофициальное звание в спецназе, ни в одном другом роде войск такого звания нет.], удачливым, способным и заработать денег, и вывести своих людей назад. Но у меня не было стратегического видения ситуации. Я не знал и не хотел знать нюансов, для меня бородатые были «клиентами», рожами в прицеле. Я не знал и не хотел знать, что этот мир сложен и далеко не монолитен, в отличие от нашего мира. Тогда я бы просто рассмеялся в лицо в ответ на предложение одного из амиров сообщать ему о целях бомбовых ударов.

Но тогда – не сейчас.

– А в чем проблема? Это был лагерь экстремистов, на него были данные. Там была школа подготовки боевиков, возглавляемая неким Ильясом.

– Проблема в том… – медленно сказал амир Ислам, – что Ильяс-праведник является моим агентом. И вы сильно навредили мне своими слоновьими действиями…

– Как вы видите сотрудничество с исламскими экстремистами? – устало спросил я. – Вы понимаете, что они не продаются и не покупаются? Их нельзя купить ни деньгами, ни обещанием доходов от наркотранзита.

Амир Ислам вместо ответа махнул рукой, крикнул короткую команду. Я расслышал слово «шай» – чай.

– Сейчас принесут чай. Каркаде, если не возражаете. Знаете, что это такое?

– Да. Чай из лепестков суданской розы. Он не радиоактивный?

– Нет, он из моего сада, – сказал амир Ислам, – на самом деле, одна из ваших проблем в том, что вы все меряете деньгами. И не хотите задумываться над тем, что будет, когда деньги кончатся. Афганистан пал, когда кончились деньги на его оккупацию. Ирак пал, когда кончились деньги на его оккупацию.

– Скорее кончились не деньги, а терпение.