Под прицелом

Все возвращается…

Он проник в парк ночью, выбрав для проникновении тихое и плохо освещенное место на Принц Альберт-роуд. В этом месте не было ни одной камеры наружного наблюдения. Камеры по ночам все равно не работали, но он никогда не рисковал.

Он не рисковал никогда и ни в чем. Именно поэтому его данных – ни истинных, ни вымышленных – нельзя было найти ни в одной регистрационной книге лондонских отелей, мотелей и прочих странноприимных мест. Для этого дела он заранее, еще до того, как отправляться в Ирландию, снял шесть коттеджей – все под разными именами и с разной внешностью, – а три из них вообще по Интернету, благо такая возможность была. Все три располагались в непосредственной близости от двадцать пятой кольцевой дороги – так что он мог свободно перемещаться, въезжать и выезжать из города в любом направлении. В этих снятых коттеджах он жил, постоянно и бессистемно их меняя. Каждую ночь он ночевал в другом месте. Двух коттеджей он избегал до поры до времени – оба они на крайний случай. В обоих на участке он припрятал оружие. Еще несколько пистолетов он оставил в камерах хранения вокзалов и автобусных станций, арендовав их на длительный срок. Мало ли когда может понадобиться.

Еще у него были две машины. Одна – «Вольво-универсал» старой модели, уродливая и уныло-надежная, типичная машина для скромного конторского работника. Неприметная в потоке, неинтересная угонщикам, проблемная при перепродаже. Вторая – пошикарнее, темно-бордовый хэтчбек «Форд-Эскорт», трехдверный. Не особо приметная машина, но с мощным мотором и отточенным управлением.

Обе эти машины были не арендованными, а купленными – он знал, что в числе первоочередных мер полиция начнет проверять арендованные машины. Машины и отели – и обе эти линии при проверке ничего не дадут.

Сейчас он спокойно ждал, держа в руках пистолет. Пистолет был из числа его любимых – «рюгер амфибия 22», точное и совершенно бесшумное оружие. К пистолету он прикрепил гильзоулавливатель, а пуля, выпущенная из этого пистолета – мягкая свинцовая пуля двадцать второго калибра, – при попадании в тело человека настолько деформируется, что установить, из какого конкретно пистолета она выпущена, сложно, а определить, например, рисунок нарезки ствола и вовсе невозможно. В человеческом теле пуля превращается просто в комок свинца. И ранения при этом наносит страшные.

Винтовку на сей раз он с собой брать не стал – слишком велика и слишком не подходит ее футляр к окружению. Здесь он будет скорее привлекать внимание. Один раз сойдет и пистолет.

Он сам не знал, чего ждал. Просто ждал. К сегодняшнему дню он приобрел такой опыт в своем искусстве, что в подобные моменты он отключал разум и просто ждал. Ждал, пока кто-то невидимый скажет: «Пора». Тогда он, не раздумывая, стрелял.

Девушка ему нравилась. Наивная такая. Интересно, что она рисует? Он еще не решил – будет ли ее убивать или нет. Наверное, все-таки нет. Нужен свидетель. Тот, кто сможет рассказать, что произошло. Нет ничего лучше – для того, чтобы поднять шум, – чем рассказ свидетеля, у которого все произошло «буквально на глазах».

Солнечный луч, пробивающийся через листву. Неспешно трусящая по дорожке пара бегунов – двое мужчин, молодой и постарше…

Он просто поднял пистолет и выстрелил. Четырежды, по две пули на каждого – стандартная практика спецназа. Так называемый двойной удар. Бегуны свалились на покрытый трещинами пыльный асфальт, как набитые тряпьем куклы, – ни один из них не успел понять, что происходит.

Девушка оторвалась от мольберта, недоуменно оглянулась. Он снова поднял пистолет…

Нет…

– Сэр… Что с вами?..

В нескольких десятках метров отсюда сплошным потоком шли машины, по Принц Альберт-роуд, по Марилебон, по Парк-роуд, в небе неспешно тянул пушистую белую линию маленький серебристый самолет. А здесь – словно не в центре города, а где-нибудь в провинции, в лесу, недалеко от старого замка…

Пора уходить…

Девушка недоуменно покачала головой, встала, аккуратно положив кисть на полочку под мольбертом, чтобы не испачкать. Она так ничего и не поняла. Осторожно подошла к лежащим посреди беговой дорожки, присела на корточки, попыталась перевернуть одного из них. И увидела неспешно расплывающуюся багровую лужицу…

И тогда она закричала…

04 июля 1996 года.

Газета «Гардиан», криминальная полоса

…

Очередное злодейское преступление потрясло город. Вчера утром, во время утренней пробежки в самом центре Лондона, в одном из самых тихих и спокойных его мест, был убит постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Энтони Браун со своим спутником. Скотленд-Ярд, как обычно, отказался от комментариев. Не исключено, что это преступление совершено анархистами.

…

06 июля 1996 года.

САСШ. Коннектикут.

Частное охотничье владение

Система отправления власти в Североамериканских соединенных штатах, в отличие от Российской империи, Священной Римской империи германской нации, Японской империи и Австро-Венгерской империи характеризовалась тем, что в основе своей власть была тайной и делилась на два центра силы. Более слабым центром была публичная власть – президент, Конгресс, Верховный суд, губернаторы штатов. Они издавали некие законодательные акты, претворяли их в жизнь или следили за этим претворением. Считалось, что президент САСШ является одним из самых влиятельных людей в мире, что в его власти объявлять войны и заключать мир, принимать решения о будущем страны и прочее, и прочее, и прочее…

На самом деле это всего лишь ширма для всеобъемлющей и никому не подконтрольной тайной власти. Власть эта – в видимой своей ипостаси – представлена Федеральной резервной системой САСШ – частным банком, которому почему-то дали право печатать деньги. В невидимой – несколько десятков крупных финансовых институтов, кредитующих экономику и принадлежащих – через длинную и непонятную цепочку фирм и трастов – небольшой группе людей. Сама эта группа делилась на две основные подгруппы – это еврейский капитал и европейский капитал, который либо переселился из Великобритании, либо бежал из Франции после проигранной Мировой войны. Между этими двумя подгруппами существовало трогательное единение в постановке целей и выборе способов ее достижения. Одна из тех геополитических максим, в которой сходились и евреи, и европейцы, – была лютая, звериная ненависть к России. Евреи ненавидели ее потому, что в конце десятых не смогли взять власть, потеряв большое количество верных людей, потому, что с приходом к власти новой династии их стали ощутимо зажимать во всех делах, наконец, потому, что Российская империя жестоко подавляла попытки создать независимое еврейское государство на своей исторической земле – вокруг Иерусалима. Европейцы ненавидели русских за то, что они, во-первых, разорвали в свое время смертельные путы «Сердечного согласия»[14 - Сердечное согласие – так называлась Антанта.], фактически предопределив этим ход Мировой войны еще до ее начала, во-вторых, вели жесткую антибританскую политику, демонстративно наращивая военно-морскую мощь и подчеркивая свою готовность к вооруженной конфронтации с Британской империей.

Поскольку тайная и явная власть сосуществовали на одной территории – между ними было заключено негласное соглашение об условиях этого сосуществования. Явная власть не вмешивалась в дела тайной, не пыталась изменить существующую финансовую систему – последний, кто нарушил это соглашение, президент Джон Ф. Джекобс, осмелившийся начать печатать «государственные» доллары, был убит. Тайная власть взамен обеспечивала некий уровень благосостояния народа, гораздо более высокий уровень благосостояния его избранных во власть представителей и регулярно давала деньги на балаганный спектакль под названием «демократические выборы». Эта же тайная власть, совместно с явной, вела глубокие и серьезные исследования на тему манипулирования людьми – как отдельными индивидами, так и большими массами населения, – а полученные результаты научно-прикладных разработок немедленно внедряла в практику в собственной стране. Так они и сосуществовали вместе, в своем неразрывном единстве – тайная власть и явная.

В Российской империи – да и в любой другой монархической державе – подобное «разделение властей» представить совершенно невозможно. Монарх олицетворял собой и публичную, и тайную власть в одном лице, он управлял страной так, как считал нужным, советуясь о том, как это управление осуществлять, с кем считал нужным – или не советуясь вовсе. Государство и олицетворявший его монарх имели почти неограниченное право на утверждение власти на территории своей империи путем открытого и публичного насилия. Собственно говоря, любое исполнение государственных функций связано с насилием в большей или меньшей степени, и ничего зазорного в этом нет.

Удивительно, но если брать общий уровень насилия в «демократических» САСШ и в асбсолютистско-монархической России, Североамериканские соединенные штаты по этому показателю безнадежно проигрывали, уровень и публичного, и частного, криминального насилия в демократической стране был несоизмеримо выше. Хотя это и старались не признавать, не делать таких сравнений, по крайней мере в САСШ, – все равно это было правдой.

Возьмем тот же Бейрут. Войдя в мятежный город, армейские и жандармские подразделения уничтожили несколько десятков тысяч человек. Среди них были и местные исламские экстремисты, и пришлые – какой мрази там только не было на тот момент! Кто-то погиб в боях, кто-то прошел через военный трибунал – десять минут на рассмотрение дела, без адвоката и прокурора, и немедленное приведение приговора в исполнение. Вариантов приговора только два – расстрел или повешение. Еще кого-то солдаты повесили на месте, не довели даже до военного трибунала. Согласно своду законов Российской империи, командир воинского или жандармского подразделения, захвативший мятежников, оказывавших вооруженное сопротивление властям, имел право своей властью судить их на месте и немедленно привести приговор в исполнение. Так частенько и делали – не было возможности конвоировать захваченных до трибунала, или просто было лень это делать. Никого за это не наказали. Вот за мародерство на собственной территории пару подонков расстреляли перед строем – а за это никто и никого не наказал.

Недемократично? Еще бы! Чрезвычайщина! Произвол! Ни один честный человек не станет сотрудничать с государством! Ату их! Позор кровавой романовской диктатуре!

Однако же Бейрут за прошедшие четыре года восстановили – и теперь на его улицах ночью гулять намного безопаснее, чем раньше, – потому что многие бандиты и экстремисты были тогда расстреляны и больше угрозу подданным не представляли.

А теперь возьмем жутко демократичные Североамериканские соединенные штаты…

Во всех южных штатах, да какое там в южных – во всех – гетто, вооруженные до зубов банды – негры, мексиканцы, кубинцы, колумбийцы, сальвадорцы. Многотысячные банды имеют отделения в разных штатах и городах, а оружие для своих членов некоторые закупают оптом – чтобы подешевле было. Через южную границу, «защищенную» огромной стеной, на которую потрачены многие миллиарды долларов, прорываются мексиканские бандформирования, пролетают самолеты с наркотиками – какие-то сбивают, какие-то нет. Широко применяется смертная казнь – людей жгут заживо на электрическом стуле, травят газом и ядом, вешают. Но ситуация не только не улучшается – она ухудшается. Во многих «цивилизованных» городах на улицу страшно выйти не то что ночью – страшно и днем. Роскошные кварталы обороняются, создавая собственные эрзац-армии и службы безопасности, в бедных кварталах царит беспредел, ну а кварталы для миддл-класса – оказываются между молотом и наковальней.

И сравните это с Российской империей, где по ночам можно гулять по городу, и максимум, что с тобой случится – так это кошелек отнимут. И то вряд ли.

Да, в Бейруте при подавлении мятежа уничтожили множество бандитов и экстремистов, причем без соблюдения демократических судебных процедур. Да, в Российской империи монарх имеет право своей властью судить и приговорить к любому виду наказания, в том числе и к смертной казни любого подданного. С возмущением говоря об этом, обличители забывают упомянуть, что только старики помнят, когда Государь воспользовался этим своим правом в последний раз. В сороковые, наверное, когда еще шла война на Восточных территориях. Но дорогая ли это цена за спокойствие и возможность спокойно ходить по улицам? Не думаю. В Североамериканских соединенных штатах постоянно раздаются вопли о том, что необходимо ужесточить правила владения оружием, – обычно после того, как озверевший от наркотиков подонок ворвется с автоматом в школу или в закусочную. А в Российской империи для того, чтобы пойти в магазин и купить пистолет, достаточно записки от околоточного надзирателя, в гимназиях преподается начальная военная подготовка с обязательной стрельбой из боевого и мелкокалиберного оружия, с посещением воинских частей. Выходящий в отставку офицер забирает свой автомат с собой и хранит его дома на случай мобилизации, а казаки держат на чердаках даже безоткатные орудия. И опять-таки – никто не припомнит, чтобы где-то когда-то кто-то ворвался в гимназию и начал стрелять. Да и смертная казнь, повсеместно применяемая в Североамериканских соединенных штатах, в Российской империи в семидесятые годы отменена по всем уголовным составам преступлений, оставлена только по преступлениям подрывным и антигосударственным.

Странно, правда? И оружия на руках много, и смертной казни нет, и страна не слишком демократическая – а жить в ней спокойнее и проще.

Одним из институтов параллельной власти в Североамериканских соединенных штатах были НКО – некоммерческие организации. В той же России к ним относились с подозрением: если люди собрались вместе, чтобы денег заработать, дело сделать, – это одно, а вот если не для денег, тогда… надо разобраться, для чего именно. В САСШ же этих некоммерческих организаций тысячи и десятки тысяч. Какие-то занимались благотворительностью, какие-то наукой, какие-то и вовсе непонятно чем. Некоторые были учреждены одним богатым человеком – в САСШ богатые люди частенько составляли завещание так, что деньги после смерти попадали в траст, а на доходы создавали организации, раздающие гранты и занимающиеся тем, что покойник при жизни считал важным и нужным. Некоторые организации живут на пожертвования, некоторые на лоббистские перечисления, некоторые – на правительственные гранты, а некоторые – вообще непонятно на что.

К одной из организаций, которые занимаются непонятно чем и живут непонятно на что, относился «Орден Свободы». В отличие от многих организаций подобного рода, считающих, что чем громче они заявят о своих целях – тем быстрее эти цели будут достигнуты, «Орден Свободы» действовал в тишине. Он никогда не претендовал ни на какие гранты, частные или государственные, не имел постоянных сотрудников, не имел постоянного офиса, почти не вел никакие записи – вообще, патологически боялся какой-либо огласки своей деятельности. Деятельность эта была… не сказать чтобы незаконной. Собирались люди, вместе отдыхали, пили чай и кофе, устраивали семинары и диспуты, на которые приглашали виднейших ученых, политологов и социологов. А также… решали дальнейшую судьбу человечества. В принципе, судьбой человечества может распоряжаться каждый, в палатах любого сумасшедшего дома можно встретить и Наполеона, и Юлия Цезаря, и много кого еще. Но эти люди распоряжались судьбой мира реально, ибо имели достаточно денег и власти для этого…

На сей раз люди, решающие судьбы мира, собрались в небольшом частном охотничьем владении Тремонт, в штате Коннектикут. Штат этот был небольшим – всего пять с половиной тысяч квадратных миль, лесистым и тихим, – в то же время он располагался совсем недалеко от средоточия политической власти САСШ – Вашингтона. В этом штате проводилась одна из лучших в стране, да, наверное, и во всем мире охот на оленей – настоящая оленья страна. Поэтому природу здесь особенно берегли, а во время сезона охоты магазины, торгующие охотничьим оружием, снаряжением и патронами, делали полугодовую выручку. Сейчас до сезона – он открывался в ноябре – было еще довольно далеко, а в лесу в это время года – сущая благодать. Поэтому предприимчивые владельцы охотничьих отелей наперебой рекламировали отдых в своих владениях – продолжительностью от месяца до одного уик-энда. Желающие находились – вашингтонская жизнь изматывала…

Охотничье владение Тремонт было одним из самых удаленных и крупных – как-никак двести квадратных миль, причем не в аренде, а в собственности. Еще большей странностью было то, что Тремонт никак себя не рекламировал, особо и не видно было, что он заботится о притоке клиентов, и даже никто и никогда не видел его владельца. Клиенты, конечно, были – в основном прилетали туда на вертолетах, потому что в поместье имелись две вертолетные площадки. Это, а также и многие другие странности заставляли местных думать, что владение на самом деле принадлежит правительству САСШ и используется для отдыха высокопоставленных чиновников. Собственно говоря, местные были не так уж и неправы.

Каждый заезд в Тремонт вызывал некоторое оживление – особенно в международном аэропорту Брэдли. Сам по себе этот аэропорт не был большим, он не был хабом, через который стыкуются рейсы, но бизнес-терминал в нем был, причем из приличных. Вот к нему и подрулили два бизнес-джета «Фалькон», оба прилетевших из Великобритании и совершивших посадку с перерывом примерно полчаса. Эти самолеты привезли британскую делегацию, британскую секцию «Ордена Свободы». В бизнес-терминале прилетевшие не задержались – сразу после посадки гости проходили к вертолетам, стоящим рядом на поле, которые сразу после этого немедленно взлетали. Была ночь, и выяснить, что это за гости, никому не удалось…

Частное охотничье хозяйство Тремонт представляло собой тридцать небольших, но крепко сделанных и уютно оборудованных домиков, в каждом из которых при необходимости могли разместиться четыре человека. Домики были двухэтажными – на первом этаже большая гостиная с настоящим, отапливающимся дровами камином и кухня. Лестница из гостиной вела на второй этаж – состоящий из крошечного холла и четырех небольших спален. Домики изнутри были отделаны исключительно деревом, ни телефонов, ни телевизоров, ни компьютеров в них не было. Деревянная мебель, грубое домотканое полотно на шторах – если бы не электрическое освещение и современные кухонные приборы, можно было бы подумать, что ты находишься веке этак в XIX. Благословенное время, когда не звонил каждые пять минут сотовый телефон…

Были в хозяйстве Тремонта и строения побольше – ровно три. Одно из них – длинное, прямоугольное, приземистое – огромный обеденный зал на сто человек, с камином, в котором можно целиком зажарить тушу взрослого оленя – так, кстати, в сезон и делали. Еще одно здание – двухэтажное – несколько уютных гостиных, оборудованных самыми современными средствами связи и презентаций, – на первом, плюс конференц-зал на сто мест с трибуной – на втором. Третье здание – для обслуживающего персонала и охраны. Мало кто знал о том, что помимо прочего там хранится целый арсенал боевого оружия.

Охрана в хозяйстве Тремонта была незаметной – и в то же время на высшем уровне. Охрана такого охотничьего угодья – в котором помимо прочего активно разводят оленей – дело сложное. В своей работе североамериканская охрана привыкла полагаться на технические средства – заборы, датчики, камеры. Здесь – ну где поставить камеру? К дереву прибить и провод до него тащить? А как отличить срабатывание охранного периметра от появления оленей, которых здесь полно, – охотничье хозяйство как-никак – от срабатывания на приближающегося снайпера. Поэтому «ставить» охрану был приглашен бригадир британской армии в отставке Дэвид Джоунс, отслуживший восемнадцать лет в Британской Индии и не понаслышке знающий, что такое война. И охрану он поставил…

Охраной покоя посетителей частного охотничьего хозяйства Тремонт занимались в основном коллеги Джоунса – бывшие британские военные, также отслужившие в Индии. Здесь они разыгрывали из себя рыбаков, охотников, егерей. Днем и ночью они перемещались по периметру хозяйства, искали следы, сломанные ветки, примятую траву, проверяли собственные ловушки – короче, делали то, что и должны делать охраняющие периметр военные. Как ни крути – а самая лучшая в мире охранная система – это опытный, прошедший войну следопыт, знающий, что и как искать, как оставаться невидимым в лесу, что означает сломанная ветка или отсутствие росы на траве. Дэвид Джоунс свое жалованье отрабатывал сполна…

В отличие от охраны с прислугой здесь было… не то, что плохо – просто ее было мало – по самому что ни на есть минимуму. В этом-то, собственно, и заключалась идея хозяйства – приезжающим сюда людям до смерти надоедало навязчивое обслуживание «высшего класса», и они хотели остаться наедине сами с собой и с природой. Поохотиться, половить рыбу в ручье, просто уединиться в лесу и послушать птиц. Некоторые даже готовили себе сами.

Оба вертолета, летавшие за британскими гостями, сели на подсвеченные по периметру посадочные площадки. Гостей никто не встречал – в некоторых домиках горел свет, а в некоторых нет. Поворчав для приличия, британцы разобрали свои вещи и начали расселяться…