Гнев божий

Времени разбираться нет – одна пара прикрывает коридор, остальные занимаются делом: если помещение – то вышибается дверь и внутрь летит светошоковая граната. Затем помещение быстро осматривается, террористы добиваются, заложники, если они там есть – освобождаются, пусть оглушенные и ослепленные. Бой в здании – это не совсем то, чему учат спецназовцев ВВС, но общий уровень тактической и стрелковой подготовки позволяет им выживать и в этом бою. У каждого из них по двенадцать цилиндров светошумовых гранат и только по одной осколочной – у задачи освобождения заложников свои правила боя.

Наскоро зачистив этаж, они вышли к лестнице – и поплатились при попытке спуститься вниз. Из коридора второго этажа заработал пулемет, сразу же убило Герхарда и еще одного парня. При подавлении пулемета – а его поддерживали два автоматчика – погиб еще один спецназовец ВВС.

Пробив оборону коридора, они вышли к главному конвейеру, потеряв еще одного бойца – и тут началась собачья свалка, то, чего при штурмовых действиях надо стараться избежать любой ценой. Четыре четверки, спустившись по тросам с крыши здания вниз, туда, где сопротивление уже было подавлено – подорвали в двух местах ворота и прорвались внутрь, сразу к главному конвейеру – но попали под огонь и понесли потери. В этот момент начался штурм и со второй стороны, со стороны коридора – но террористы знали это и подготовились к круговой обороне. Все это было похоже на какую-то безумную сцену из «Терминатора-2» – только завод тут был не работающим, потому что сейчас ни хрена ничего не работает. А в остальном все то же самое – бой на уничтожение посреди промышленных роботов, ограждений из сетки, каких-то проходов.

Завернув вдвоем с Ником за большую махину сварочного робота, они увидели двух людей, связанных и лежащих в какой-то технологической выемке. Эти люди были во всем черном, на головах у них были темные шапочки, раскатанные вниз – только без прорезей маски.

– Прикрой!

Ник залег прямо в проходе – чем меньше твой силуэт как мишень, тем лучше, Джек М. встал на колено около заложников, сдернул с одного из них шапочку.

– Ты кто?

– Морская пехота, мать твою. Развяжи мне руки, кажется, я обоссался, черт…

– Повернись.

Морской пехотинец, изображавший заложника, повернулся на бок – и Джек М. полоснул ножом по ленте белого пластика.

– Второго сам освободишь. Сиди пока здесь.

– Спасибо, парень… – морской пехотинец повернулся, и вдруг крикнул: – Сзади!

Это был технологический тупик, нормально развернуться тут было невозможно. Джек М. упал на бок, повернувшись так, чтобы видеть противника – черная маска, уже наведенный автомат. Стаккато очереди террориста и глухие хлопки выстрелов американского автомата раздались одновременно.

– Парень, с тебя текила… – предупредил Марио один из «террористов», молодой, чисто выбритый и смуглый с G36, он уже снял маску и сейчас курил какую-то вонючую дрянь.

– С чего это? У нас обычно ставят проигравшие.

– У нас не так. Ты поставишь нам текилу – а мы угостим тебя виски. Идет?

– Идет, пошли…

Топая по стальным переходам, они пошли наверх, вперемешку террористы, заложники и спасатели ВВС, подбирая по пути убитых и вспоминая все перипетии произошедшего боя. В целом бой прошел неожиданно тяжело, Джек М. не ожидал такого, ведь он знал, что против них будет не армейский, а полицейский федеральный спецназ Мексики. Их ошибкой было то, что, планируя оборону здания (их не предупредили о том, что будет именно вертолетный десант), они поставили треть своих людей в оборону вне здания, а надо было оставить только парные сторожевые посты, и возможно даже – только на крыше. На крыше они разместили и два из четырех имевшихся у них пулеметов, а кроме того, у них было четыре тяжелых пикапа, вооруженных пулеметами. Если ждать наземной атаки – расстановка, может быть, и верная, но при воздушной они потеряли треть личного состава, так ничего и не противопоставив вертолетным пушкам и бортовым пулеметам. Если бы они сконцентрировались в здании, оставив на крыше наблюдателей, – спасателям бы изначально пришлось иметь дело как минимум с тремя десятками дополнительных противников, и Джек М. не был уверен, что они справились бы с ними.

И все-таки мексиканские федералы удивили своими боевыми навыками, удивили.

– Тебя как звать?

– Хосе. А тебя?

– Джек. Где ты научился так стрелять?

Хосе невесело усмехнулся.

– На улице, где же еще? У меня с десяти лет ствол. Тут у нас перестрелки в городе каждый день, у бандитов есть даже броневики. Берут грузовик, обшивают его стальными листами, пара пулеметов в кузов – и готово.

– А как ты в полицию попал?

– У меня брата старшего убили Зетас. Кастрировали и отрезали руки. Он истек кровью у нас на пороге. Я теперь мщу.

– Извини… – Джек М., несмотря на то что участвовал в боевых действиях, такой жестокости представить не мог. Даже в Ираке максимум, что могли, – отрезать голову.

– Ничего… Я уже достаточно отомстил.

По лестнице они поднялись на крышу, там стоял вертолет, тот самый, у которого была утечка в гидравлике, ему обозначили посадочную площадку, кинув пару ХИСов, химических источников света. Ждали механиков, пилоты сидели в кабине, мексиканские полицейские из «убитых при штурме» осматривали вертолет, с любопытством рассматривали пушку, пулемет, подвесные с противотанковыми ракетами, цокали языками, громко и восхищенно комментировали.

– Внимание всему американскому военному персоналу! – закричал кто-то. – Всем, кто не убит, приказываю подойти к источнику света!

– Извини… – Джек хлопнул Хосе по плечу.

– Да ничего… Текила с тебя.

– Заметано. А с тебя – виски.

Спасатели собрались у офицера-посредника, который размахивал ХИСом, быстро посчитались. Задача была выполнена, заложники были освобождены – и им присудили заслуженную победу. Вот только из шестидесяти человек, начинавших штурм – в живых осталось тридцать восемь.

На второй зоне высадки в Сьюдад-Хуаресе все было еще хуже.

Эта зона представляла собой тренировочный полигон, выстроенный мексиканскими строителями под руководством американских военных инженеров, создающих тренировочные комплексы для тренировок ближнего боя в урбанистической местности. Комплекс был построен с явной «восточной» спецификой, но мексиканцы добавили много чего своего, для реализма. Хуже всего то, что основой защитников комплекса зданий, где проходили тренировки по урбанистическому ближнему бою – стал спецотряд мексиканской морской пехоты, прошедший переподготовку на этом полигоне и имеющий навыки городского боя и борьбы с терроризмом, но не забывший и общевойсковую подготовку. В обычное время этот отряд морской пехоты исполнял обязанности полицейского спецназа в городе Сьюдад-Хуарес, применяя на практике знания и навыки о городском бое, полученные здесь. Сьюдад-Хуарес был приграничным городом, там было полно наркотиков, беглецов от правосудия – и хуже всего, влияние в этом городе оспаривали Зетас и Синалоа. На стороне обоих воевали бывшие полицейские и военные, в том числе и те, кто прошел подготовку в США и на этом самом полигоне. Только за этот год мексиканские морские пехотинцы, обороняющие комплекс, в уличных боях потеряли убитыми троих своих товарищей, а оставшиеся учились выживать. Это как война – к ее концу в живых остаются наиболее подготовленные и опасные. Поэтому американским десантникам из восемьдесят второй противостояли достойные соперники, даже более чем достойные – при планировании операции американские аналитики привычно недооценили боевые возможности своих партнеров, равно как и при подготовке реальной операции уже сейчас закладывалась серьезная недооценка боевой подготовки русских. Оценивать русских, сидя в теплом кресле на американской военной базе, – это одно, а вот делать то же самое в районе железнодорожного вокзала Луганска, когда ты вжимаешься в кирпичное крошево, стараясь укрыться за остатками стены, а по твоим позициям хлещет «кочующий» пулемет казаков – совсем другое.

Первым на позицию вышел АС-44, боевой ударный конвертоплан, получив информацию о том, что противовоздушная оборона противника подавлена, он резко ускорился и пошел вверх, заходя на широкий вираж для того, чтобы «стать на круг». Для того чтобы применять свое оружие, эта машина должна была описывать над целью круги, поражая противника огнем из всего бортового вооружения.

Но проблема была в том, что противника – не было. Мексиканцы решили занять здания и организовать оборону в них, правильно рассчитав, что все внешние точки обороны будут подавлены, а вот по зданиям, где находятся заложники – вести огонь не рискнут. При штурме же десантники будут с самого начала проигрывать морпехам, потому что морпехам полигон знаком как свои пять пальцев, а вот десантникам он не знаком, только по картам и макетам. Условия были честные – там все будет точно так же.

Один из конвертопланов завис над основным зданием, поливая огнем из всех четырех пулеметов, по двум тросам через люк в полу, как на СН-53, и через хвостовую аппарель на крышу посыпались десантники. В этот момент мексиканцы нанесли удар – отработали по конвертоплану разом из четырех снайперских винтовок Барретт-82, которые в мексиканской морской пехоте были за основные снайперские…

В пилотской кабине конвертоплана загорелся сначала один транспарант, извещающий об опасности, а потом еще несколько разом.

– Борт четыреста сорок пять, пожар четвертого двигателя. Борт четыреста сорок пять, пожар третьего двигателя. Борт четыреста сорок пять, утечка в гидравлике. Борт четыреста сорок пять, отказ основной системы управления, включена дублирующая…

Конвертоплан повело влево, опытный экипаж как мог боролся за машину. Миниганы с правого, атакованного борта озверели вконец – но полигон застилал дым, пущенный из нескольких закладок БДШ, больших дымовых шашек. Дым был плотный, густой, словно осязаемый – пулеметчики, на глазах которых были только приборы ночного видения, могли только бить наугад, пытаясь прикрыть поврежденную машину огнем, а вот у мексиканских снайперов были термооптические прицелы, и они били прицельно.

– Я Лазарь-три, атакован в воздухе, потерял половину мощности! Машину не удержать, иду на экстренную посадку!

Снайперы продолжали обстрел подбитой машины.

– Лазарь-один, ты что там, заснул?! Нас бьют в упор!

– Я их не наблюдаю! – раздался голос оператора систем управления огнем большого штурмовика. – У меня на радаре нет целей.

В голосе была паника.

– Так разуй глаза, твою мать! Они бьют справа, справа, понял?!

– Вас понял, цели справа!

Штурмовик открыл огонь из обоих пушек Готлинга наугад, пытаясь если и не поразить, то спугнуть снайперов – а потом сделал то, что прямо запрещалось инструкцией. Прервав полет по кругу, он перевел свои двигатели в режим висения и пошел вниз, выходя на позицию огня прямой наводкой. Зависшая в воздухе огромная туша штурмовика – отличная цель даже для гранатомета.