Последний бастион

Первый с удивлением: Ты что, дурак? Чем же она лучше?

Второй: Да ни хрена ты не понимаешь в современной кадровой политике. Твоя только одну квоту закрывает: по доле женщин в отделе. А моя закрывает сразу четыре квоты: квоту на женщин, квоту на представителей сексуальных меньшинств, квоту на представителей темнокожих, квоту на представителей коренных народов. Вдобавок, если она решит срубить бабла и обвинит меня в харассменте[28 - Сексуальном домогательстве – прим. автора.] – ей ни один судья не поверит!

Сбоку раздался сдавленный смешок…

– Это хорошо, что ты шутишь, Эд – принужденной улыбкой улыбнулся Монро – а вот мне совсем не до шуток. Из-за этого ни… афроамериканца отдел внутренних расследований вцепился мне в глотку и не отпускает. Ничего не хочешь мне сказать?

– Все что я мог по этому поводу сказать, Генри, я изложил в своем рапорте – усталым голосом сказал я – и меня эти умники тоже за..али. Как под пули лезть – так их нет…

– У каждого своя работа – философски ответил Монро.

На столе у Айрин, многострадальной секретарши замдиректора Томпсона звякнул внутренний телефон…

– Инспектирующий агент Монро, агент де Вет, вас ждут.

…

В кабинете, несмотря на то, что на улице был белый день и ярко светило солнце, окна были плотно задернуты шторами и на потолке горели люминесцентные лампы. О том, что нефть сейчас дорогая и электроэнергию надо экономить Мэрион Томпсон не задумывался.

Нас ждало судилище. Суд святой инквизиции. Самый настоящий. За двумя сдвинутыми столами важно восседали:

Заместитель директора ФБР Мэрион Томпсон;

Заместитель начальника отдела внутренних расследований ФБР Дэвид Максвелл;

Следователь отдела внутренних расследований ФБР Нина Уильямс (не обращайте внимания на то, что женщина, такая вот женщина фору мужикам даст);

И, начальник Вашингтонского офиса ФБР Томас МакГенри, единственный человек во всем этом сборище, заслуживающий уважения.

Еще в помещении стояли два жестких офисных стула для провинившихся – то есть для Монро и меня. Максвелл позаботился о том, чтобы свет от одной из ламп падал нам в лицо. Сволочь. Впрочем, чего взять с отдела внутренних расследований – другие там не лучше…

– Итак, господа – занудным тоном начал Максвелл – мы собрались здесь для того, чтобы принять решение о том, достаточно ли у нас на сегодняшний день материалов для того, чтобы начать служебное расследование в отношении агента Эдриана де Вета, агента Томаса Вествуда и других лиц относительно их действий 11 мая сего года при штурме школы в городке Уолдорф, штат Мэриленд. Напоминаю всем собравшимся, что у отдела внутренних расследований возникли вопросы относительно правомерности применения оружия, ставшего причиной смерти одного из подозреваемых, Тимоти Пая. Прежде всего, я бы хотел послушать объяснения агента де Вета по данному факту.

– Мне нечего сказать по этому поводу, сэр.

– То есть как это нечего? – резко сказал Томпсон, до этого сверливший меня глазами, как подгулявший фермер стриптизершу у шеста.

– Все факты я изложил в рапорте по данному вопросу. Больше мне сказать нечего.

– Интересно, интересно… – сказал Максвелл – если судить по вашему рапорту и рапортам ваших подчиненных, подозреваемый Тимоти Пай сдался вам живым, вы его задержали и приказали агенту Вествуду и двум другим агентам сопроводить его к служебной машине ФБР. Вы кстати, зачитали ему Миранду?[29 - «Миранда» – список прав подозреваемого, с которыми он должен быть ознакомлен немедленно после ареста. Иначе арест будет признан незаконным и подозреваемого выпустят на свободу – прим. автора.]

– Да, сэр – замогильным голосом сказал я – Миранду мы ему зачитали…

Про себя же я подумал: что за придурок… И что за дебильная у нас система, когда боец спецназа после штурма должен зачитывать террористу «Миранду». Проще пристрелить, чем Миранду читать, простите.

– А почему мы не нашли карточку подозреваемого Пая?[30 - В США, для того чтобы потом не было проблем, права «Миранда» отпечатаны на небольшой карте размером с игральную, которую носят в кармане полицейские, после зачитывания прав подозреваемый обычно расписывается на обороте карточки – прим автора.]

– Извините, сэр, у меня не случилось в кармане карточки с «Мирандой», она осталась в машине. Агент Вествуд должен был предоставить подозреваемому Паю возможность расписаться на карточке на улице.

– Это плохо, – с совершенно серьезным видом сказал Максвелл. – несколько карточек всегда должны быть у вас в кармане, агент де Вет.

– Понял, сэр, – с таким же серьезным видом ответил я, – больше этого не повторится.

Максвелл кивнул.

– Теперь более серьезный вопрос, агент де Вет. Согласно вашим утверждениям, подозреваемый Пай напал на агентов, конвоирующих его к машине, и агент Вествуд был вынужден применить оружие на поражение. Вы подтверждаете это?

– Да.

– Прекратите врать, агент де Вет, – рыкнул Томпсон, – здесь не детский сад! Нам достоверно известно, что вы надели на подозреваемого Пая наручники, а потом агент Вествуд хладнокровно расстрелял его. Вопрос только в том: вы приказали Вествуду расстрелять сдавшегося подозреваемого или он сделал это по собственной инициативе?

– Агент де Вет, – тихим и спокойным голосом продолжил Максвелл, – мы опросили свидетелей и картина для нас ясна. Вы оставались в классе рядом с заложниками и приказали агенту Вествуду и еще двоим агентам сопроводить подозреваемого до машины. В коридоре школы агент Вествуд по собственной инициативе достал пистолет, и выстрелил подозреваемому в голову, а потом снял с тела наручники. Мы все равно это дело оформим и передадим в суд, для вас же будет лучше, если вы дадите правдивые показания. Я даже готов уничтожить ваш первоначальный рапорт, в котором содержатся ложные показания. Вы же не хотите сидеть с агентом Вествудом на одной скамье подсудимых?

– Мы не надели наручники на подозреваемого Пая, – твердо заявил я, – я знаю, что мы нарушили тем самым инструкцию. Готов понести взыскание. Кстати, а кто утверждает, что мы надели на Пая наручники?

– Двое детей из числа заложников, – недовольным тоном сказал Максвелл, – они все видели.

– Дети из числа заложников, – скептически хмыкнул я. – Ни один судья не примет показания детей, до этого переживших сильнейший нервный стресс и легкую контузию от близкого взрыва. У вас ничего нет, Максвелл.