Мой любимый монстр

Он приближает свое мужественное порочное лицо к моему. Всё равно такое красивое, что у меня каждый раз перехватывает дух. И даже шрам на левой скуле не может испортить его.

Он целует меня. Крепко. Страстно. Взасос.

И у меня в животе мгновенно холодеет, как будто я ухаю вниз с огромной высоты на американской горке.

Только американцы эти горки называют «русскими».

И я замужем за самым настоящим главарём русской мафии.

Безжалостным, жестоким и опасным.

Который любит меня так, как может любить такой безжалостный и извращённый человек.

И я делаю то, что делала все эти годы: подчиняюсь ему. Качусь с ним вниз на огромной захватывающей дух скорости. И мне не выбраться из этой кабинки под названием «любовь».

Наши языка сплетаются, я со всей силы, яростно, кусаю Алика за губу, и прокусываю её, и мне в рот гранатовым железным соком брызгает его бешеная густая кровь.

Я слышу, как очухавшаяся девка подаёт голос:

– Это что твоя жена? Вы что, ненормальные?

И мой муж, поворачиваясь к ней, рычит:

– Проваливай! Ещё хоть слово про мою жену, и я убью тебя!

И она точно знает, что он не шутит.

И я это знаю наверняка.

2

Мы остаёмся одни. В этом гулком холодном доме. Который так и не стал моим за все эти годы.

И я поёживаюсь от озноба. И страха.

– Где ты была? – совершенно спокойно спрашивает меня мой муж, и со стороны может показаться, что заботливый супруг интересуется у своей жены, как она провела день.

Но только не мне. Я знаю, что должна быть предельно осторожной, чтобы не выдать себя.

– Да так, ходила сегодня на пилатес, – равнодушно пожимаю я плечами, как будто это не я только что застукала у себя в спальне собственного мужа, сношающего какую-то грязную девку.

Ведь я, как никто другой знаю, что это была всего лишь прелюдия.

Прелюдия, чтобы разделаться со мной.

– На пилатес? – переспрашивает, словно проверяя меня, мой муж, и подходит ко мне вплотную. Всё еще полностью раздетый, как и был, когда я застукала его с этой проституткой. – И с каких это пор, скажи мне, ты вдруг полюбила пилатес? – в его хищных глазах пляшут бешеные дьявольские огоньки, и он стоит совсем близко, принюхиваясь, словно дикий зверь.

Что он хочет учуять?

Запах чужого мужчины?

Но я всегда принимаю душ.

После занятий спортом.

Алик втягивает ноздрями воздух, прижавшись к моей шее, и я вся начинаю дрожать.

Он всегда так действует на меня. И даже сейчас, когда я безумно боюсь его.

Но и безумно хочу.

Рука моего мужа задирает подол моего скромного платья до колена6 ничего более откровенного я никогда бы не могла себе позволить на людях, и пробирается выше, к моим трусикам.

Проводит пальцем по тонкому батисту.

– А ты ведь меня хочешь, малыш, – удовлетворённо произносит он хриплым от возбуждения голосом, и я чувствую, как мне в живот упирается его возбуждённый член. – Ты уже совсем мокрая, – прижимает он меня к себе, стискивая в своих стальных объятиях, и я сама себя ненавижу в эти моменты.

В моменты, когда он домогается меня.

И когда я безумно совершенно бесконтрольно желаю его.

Словно он меня околдовал, взял в свой безвременный плен. Навсегда.

– Смой с себя для начала эту шлюху. Ты воняешь, – дерзко отвечаю я своему опасному мужу, и вижу, как начинают ходить желваки под его кожей.

– А ты что, ревнуешь, малыш? – спрашивает он меня, и его палец пробирается выше, раздвигает мои складочки, вторгается в мой запретный терем.

– К проститутке? – усмехаюсь я. – Чтобы ревновать, надо любить, ведь правда? – смотрю я на него, не отводя взгляда, и понимаю, что я это сказала зря.

– Значит не любишь?! – и два пальца начинают трахать меня. – И вся течёшь, когда я подхожу к тебе? – уже грубо рвёт он на мне моё дорогое платье, как порвал до него тысячи других. – Я же знаю, что ты меня любишь, – кусает он меня за шею.

И я вскрикиваю. От боли. И острого наслаждения.

Алик хватает меня, как тонкую тростинку и взваливает себе на плечо, направляясь в ванную. И я болтаюсь в разорванной одежде, пока он совершенно голый несёт меня и ставит прямо в душевую кабинку.

Ставит меня на холодный итальянский мрамор и включает душ.

И я задыхаюсь под едва тёплыми струями, которые струятся по моим волосам, лицу, одежде, смывая с меня всю мою напускную смелость и дерзость.

А Алик срывает с меня лоскуты прилипшей одежды, отбрасывая их на пол, и поворачивает к себе спиной, крепко намотав мои длинные светлые волосы себе на кулак.

– Ну что, теперь я достаточно чист для тебя, малыш? – хрипит он мне на ухо, кусая за загривок, и бешеное тепло разливается по низу моего живота, прямо перед тем, как член моего мужа яростно врывается в меня, и я вся растекаюсь по успевшему нагреться кафелю, расплющиваюсь грудью и животом по плитке, пока мой ненасытный зверь сильными толчками трахает меня, оттягивая мою голову назад за волосы.

За все эти годы, что мы вместе он слишком хорошо изучил моё тело, слишком хорошо знает, на какие кнопки надавить и за какие ниточки потянуть. И я в его руках – лишь безвольная живая кукла.

Кукла, которая его ненавидит.

Но не может жить без него.