Кто здесь?

– У вас проблемы с зубами, сэр?

– Небольшие. Отломился краешек седьмого зуба. Я в Вашингтоне проездом, и такая оказия. Хочу, чтобы доктор взглянул. Я заплачу наличными.

– Конечно, сэр, он скоро освободится.

Не успел Торнвил порадоваться, что других пациентов в приемной нет, как тут же появилась пожилая дама.

– Вы пришли немного раньше, – обратившись к ней по имени, застрекотала медсестричка. – Доктор сейчас освободится, но сначала посмотрит этого господина. У него маленький пустяк.

Дама согласно кивнула и, видимо, как старому знакомому, погрозила попугаю пальцем. Тот проурчал что-то в ответ и повернулся к ней задом. Еще через пару минут Торнвила пригласили в кабинет на смену вышедшему пациенту.

Проходя к креслу, он сразу оценил комплекцию хозяина кабинета и остался доволен: лет сорока мужик, вес средненький, и явно не атлет. Проблем здесь не будет.

– Что вас беспокоит?

– Мне кажется, отломился кусочек седьмого верхнего… справа. Язык все время наталкивается на острый край.

– Сейчас посмотрим.

Сказанное пошло в микрофон, и сразу же в приемную ввалился здоровый чернокожий с красными, почти плачущими глазами.

– Беда-то, мэм, просто беда, ох, еле до вас добежал, – жалостным голосом заскулил он. – Напасть, мэм, стал ныть полчаса назад, а когда я попробовал прополоскать горячей водой, света не взвидел, мэм. – Бедняга указал на свою кучерявую башку. – Прямо в голову отдает!

– Не делайте так никогда, сэр! Только врач может сказать, чем и когда полоскать заболевший зуб.

– Ваша правда, мэм, ох, ваша правда…

– У вас все в порядке, хороший рот. А то, что вас разволновало – обычный случай. Там острый естественный край. Повернули чуть по другому язык, и маленькая царапина на нем заставляет думать, что во рту что-то неладно.

– Большое спасибо, доктор, – Торнвил позволил хозяину направиться к двери, чтобы открыть ее…

– А! Что… что вы делаете? М-мм…

– Спокойно, спокойно, не дергайтесь.

– Ох, мэм, просто сил моих нет! Может быть, доктор даст мне пока таблетку. Давайте зайдем к нему, мэм, и попросим. Очень прошу вас, давайте зайдем.

– Надо сделать срочный укол в десну! – поддержала пожилая дама. – Нельзя же так мучиться! – И когда они скрылись за дверью кабинета, повернулась к попугаю: – Видишь, как повезло тебе, негодяй, что ты не с зубами родился. – Тот, словно поняв, довольно поцокал огромным клювом. – Да и нам, пожалуй, так лучше тоже, – посмотрев на его клюв, заключила она.

– Не волнуйтесь, Джойс, не волнуйтесь! Вас ведь так зовут? Все нормально, вот наши документы, вот ордер на арест доктора. – Тот уже сидел на месте пациента в зубном кресле с залепленным ртом и в наручниках. – Возможно, это недоразумение, и мы его скоро отпустим. А сейчас вы должны очень спокойно выйти из кабинета и сообщить даме, что у доктора оказались сразу два тяжелых больных. Обоим нужна серьезная помощь, и ее он сегодня принять не сможет. И сразу же закроете входную дверь на ключ.

Бледная медсестричка вышла в приемную и Торнвил услышал, как она произносит нужные слова. Он тут же отдал по связи команду подогнать фургон. Еще через минуту дантист был туда упакован.

– Все, – сообщил Торнвил девушке, у которой на белых щеках появились нервические красные пятна. – Инспектор останется с вами и даст необходимые инструкции. Не надо волноваться.

– Но… у него же болит зуб, сэр, – очумело произнесла та, глядя на темнокожего полицейского, просто плакавшего минуту назад от боли. – Я дам ему таблетку?

– У меня нет с собой наличных за таблетку, шеф, – обращаясь к Торнвилу, заметил тот.

– А много нужно?

– Я дам бесплатно.

– Тогда он возьмет, – прощаясь со своим сотрудником за руку, согласился полковник.

Блюм приготовил для допроса в одном из нижних помещений специальную комнату: без окон, мягкий ковровый пол и кирпичная стенка вокруг. Торнвил встретился с ним глазами и все понял.

– Садитесь, доктор Вернер, присаживайтесь, – обратился Блюм к арестованному, предлагая ему место с противоположной от них стороны стола. – Сейчас полковник снимет с вас наручники. Вы извините, что мы вынули все из ваших карманов, и наши люди сняли нож, который висел у вас сбоку на поясе. Или, точнее, кинжал. Кстати, зачем вам этот очень острый предмет? Это ведь не хирургический инструмент, если я правильно понимаю? Он не мешает при работе с бормашиной?

– Не мешает, и это мое дело, – угрюмо выговорил тот. – Я протестую против подобной формы задержания. Требую, чтобы мне немедленно дали бумагу и ручку. Я напишу заявление прокурору.

– Не беспокойтесь, доктор, мы предоставим вам потом бумагу и даже, возможно, ручку. Но пока ничего этого нет. Вы же видите, у нас голый стол с вмонтированным магнитофоном. И если вы ответите всего на несколько наших вопросов, я думаю, и сами не захотите писать прокурору. К тому же, мы не подчиняемся обычной окружной прокуратуре. Мы не полиция. И не налоговая полиция. Мы политическая контрразведка. – Блюм улыбнулся и развел руками, как вынужденный просить о снисхождении человек. – У нас сюда, знаете, даже адвокатов не пускают. Ну, не положено!

Торнвил заметил как, исподволь, задержанный осматривает комнату.

– В чем меня обвиняют?

– Нет, доктор, что вы? Мы вас не обвиняем. Нас просто интересуют два ваших пациента. Их фамилии Кэмпбелл и Чакли. Не припоминаете?

– У меня слишком много пациентов.

– Я понимаю, но тем не менее, они лечились у вас. Они записаны в вашей регистрационной книге.