Озеро: воскресшие

– Не питайте иллюзий. Полутонная машина, способная за секунду просчитать десятки тысяч вариантов развития событий, видела вас насквозь, анализировала, собирала о вас данные, и вдруг оказалась способна чувствовать. Возненавидь она вас, что бы вы делали? Реши она, что вы недостойны жить, что бы вы делали? Обидься она на вас, что бы вы делали? От них не сбежишь, не отмахнешься, как от мухи. Пусть они не могли причинить человеку вред, но все равно не стоило ждать от них ничего хорошего.

– Полюби она вас, что бы вы делали? – спросил Сибиряк. Хантер невольно вздрогнул и опустил глаза.

Они сидели молча. Сибиряк все порывался уйти, просто встать и выйти, оставив этого болвана одного с его навязчивыми идеями, манией величия и чувством превосходства человеческой расы над всем остальным миром. Но за свои почти восемьдесят лет жизни Сибиряк понял, что каждый имеет право на собственное мнение, как бы его от этого мнения ни тошнило. В конце концов, если бы люди узнали, кто он такой на самом деле, не факт, что и к нему отнеслись бы без опаски. В своем солидном возрасте Сибиряк выглядел лет на тридцать. По документам ему было почти сорок и в скором времени ему придется искать человека, который перепрограммирует его подкожный чип и сменит в базах дату рождения. Из-за постоянного страха быть пойманным на поддельных личных данных Сибиряк не мог долго оставаться на одном месте, найти работу или завести семью. Единственное, что он мог, – подрабатывать по пути, где придется. Порой такая жизнь казалась ему адом, но Сибиряк знал, что однажды, лет в двести, и он отойдет в мир иной, покрытый старческими морщинами, избороздившими его лицо, и это чувство конечности существования снова примиряло его с миром и заставляло вспомнить, как прекрасна жизнь вокруг.

– Пожалуй, мне пора. Самолет вылетает через четыре часа, а мне нужно многое успеть.

Сибиряк отодвинул стакан, нерастаявшие кубики льда зазвенели чистыми голосами. Открылась и закрылась за очередным посетителем входная дверь, и горячий воздух с улицы непрошенным гостем проник внутрь.

– Куда летите? – вежливо поинтересовался Хантер. Он любил произвести хорошее впечатление, если это ему ничего не стоило.

– Вы удивитесь, но я лечу в Ирландию. – Сибиряк снова поудобнее устроился на диване напротив Хантера. – Читали о проекте Райана О’Коннелла? «Замок воскрешения», ни много ни мало.

– Воскрешения чего? Музейных мумий и мамонтов? – усмехнулся Хантер.

– Отнюдь. Воскрешения близких, которых мы потеряли. Люди со всего мира отправляют заявки на проект, надеются попасть в Замок.

– В смысле? – удивился Хантер. – Вы что, серьезно верите в воскрешение мертвых? Привидения и все такое… Да и зачем, собственно, это кому-то понадобилось?

Хантер был одним из немногих людей, которые живут своей жизнью, никогда не оглядываясь назад. Ностальгия, боль утраты или грусть, казалось, не имели для него особенного значения.

Сибиряк внимательно посмотрел на собеседника:

– Как зачем? Попрощаться. Не всем из нас повезло успеть… Хм… Сказать последние слова тем, кого мы потеряли. Признаться, открыться, да бог его знает, что еще. Вот зачем это нужно! Странный вы человек. Разве вы не хотели бы снова увидеть того, кого любили?

Хантер задумался. Он скрестил руки на груди, чувствуя, как сердце убыстряет бег против его воли.

– И что, можно будет прожить жизнь со своим призраком? – спросил он, с интересом глядя на Сибиряка.

– Это невозможно. Но каждому дадут время, чтобы проститься. И потом человек может начать жить с чистого листа, без скорби и сожаления.

– Вот облом, – вздохнул Хантер разочарованно. Но что-то в этой идее ему все же нравилось.

– Что ж, мне действительно пора, – извинился Сибиряк.

Он подхватил легкую дорожную сумку и, проведя запястьем над встроенным в стол терминалом, расплатился и вышел на улицу.

Хантер посмотрел на пустыню через запыленное желтым песком стекло. Черных точек на вибрирующем в раскаленном чаду горизонте становилось все больше. На парковке уже не осталось свободных мест, а в кафе запахло солнцезащитными кремами и едким потом.

– Посмотрим, что за «Замок воскрешения» такой, – пробормотал Хантер, вбивая запрос в поисковик.

Вокруг десятки голосов, звон стаканов, скрежет вилок о тарелки режет слух. Люди заходили в прохладу кафе и приносили с собой вездесущий жар пустыни. Андроид сбивалась с ног, разнося заказы, в пищевом принтере что-то засбоило и пригорело, и запах дыма витал в воздухе. Хантер скользил взглядом по первой странице выдачи, и вдруг остановился, как громом пораженный. Не уверенный в том, что видит, он перешел по ссылке.

«Обнуление невозможно: очеловеченный андроид из Килларни исчезла без следа».

– Что за черт? – он пролистал статью по диагонали, сердце бешено колотилось. – Кажется, Ирландия – это судьба…

В салоне машины все еще было прохладно. На пассажирском сиденье лежал запертый на биометрический замок чемоданчик. Хантер нежно погладил гладкую черную поверхность. Новая охота началась.

Ему казалось, что до убежища он добрался за считаные минуты, хотя и ехал несколько часов. Когда Хантер был взбудоражен, время для него летело незаметно. Он запарковался за старым сараем, открыл багажник. Она лежала в той же позе, в которой он оставил ее после того, как рассек кабель жизнеобеспечения, заменяющего ей спинной хребет. Потухшие экранчики глаз были открыты и бесстрастно смотрели на серый ворс багажного коврика. «…Исчезла без следа» – вспомнил Хантер и потер руки: в предвкушении новой охоты настроение было лучше некуда.

Хантер едва выволок тяжелую андроид из багажника. Он взял ее за ноги, потащил к крышке канализационного люка, чуть выступающей из-под земли у заброшенной проселочной дороги, на сухом грунте протянулась длинная борозда от ее тела. Он с усилием отодвинул крышку, перекинул андроид через край люка и, услышав глухой звук удара, блаженно прикрыл глаза. Посветил телефоном вниз: его жертва лежала в круге света, прекрасная, застывшая навечно в позе поломанной куклы, угловатая, с неестественно вывернутыми суставами.

***

Он лег спать на жесткий настил из двух листов теплого живого бетона, оставленного в амбаре бывшим владельцем. В стене, вдоль которой тянулись металлические рейлинги с крюками для инструментов, всю ночь копошилось что-то маленькое и настойчивое. Хантер вертелся из стороны в сторону, боролся с желанием вскочить со своего жесткого ложа, выломать дыру в стене и выудить мышь или крысу на свет божий, чтобы показать, кто в амбаре хозяин. Но сон одолевал, и первые видения уже роились на поверхности уставшего разума.

События прошедшего дня причудливо переплетались с его жестокими фантазиями: андроид, до которой он наконец добрался сегодня утром, оглушив ее сильным разрядом тока, когда она выходила с покупками из супермаркета, вдруг становилась крысой, скребущейся в стене. Хантер протягивал руку к противному лысому хвосту, брал за кончик и заносил заточенный с обеих сторон топорик. Он смотрел в глаза своей жертве, но они были не крысиными, а голубыми почти человеческими глазами андроида. Крыса смотрела на него с отвращением. Топорик легко рассек крысиную спинку, и под разошедшейся кожей засияла красным светом тревожного огонька материнская плата, основное хранилище и центр жизнеобеспечения всех андроидов вне зависимости от модели и года выпуска. Хантер вошел пальцами в горячую, еще живую плоть и с наслаждением вывернул плату из крохотного тела жертвы. Крыса-андроид с голубыми глазами билась в конвульсиях, пока остаточные разряды проходили по всему ее телу, от макушки до кончиков лап. Он крепко сжимал свою драгоценность, плату, душу интеллектуальной машины, и представлял, что умирающая жертва испытывает невыносимую боль. Никто не знал, так ли это, но Хантер искренне надеялся, что так.

В сон теперь проникал посторонний звук. Тот же настойчивый стук, который Хантер слышал в багажнике своей машины. Он покрутился с боку на бок, пытаясь переключиться на красочное видение, так некстати прерванное на самом интересном месте, но стук все не стихал. Открыв глаза, Хантер понял – кто-то действительно колотит в дверь амбара, которую он на ночь предусмотрительно запер на крючок.

– Полиция, откройте! Ваша машина здесь, сэр, не заставляйте нас ломать дверь!

Хантер вскочил, и увесистая дорожная сумка, которая служила ему импровизированной подушкой, с грохотом упала на пол. Он зажал рот рукой, но голоса за деревянной дверью, притихшие было, послышались снова. Собрав волю в кулак, Хантер откинул крюк, и яркий утренний свет ворвался в темное нутро амбара, разгоняя пыль. Поток свежего воздуха немного разбавил запах залежавшихся подстилок и пакетов со старыми опилками.

– Простите, что заставил вас ждать, офицеры. Я крепко спал и никак не мог проснуться, – честно признался Хантер.

Он знал, что во время приступа паники ложь удается ему неважно, и любой, особенно полицейский, почует ее за версту. Ему нужно было говорить им правду, просто не всю, и следить за словами до тех пор, пока они наконец от него не отвяжутся.

– Чем могу помочь?

– Мы запеленговали сигнал от вашего автомобиля и приехали сюда, как только посмотрели записи видеокамер патрульных дронов.

Сердце Хантера окончательно ушло в пятки. И его худшие предположения были недалеки от истины.

– Откройте багажник, сэр! – попросил полицейский, что стоял за спиной своего напарника и недобро смотрел на Хантера.

Отпираться было бесполезно. Тем более что ничего подозрительного в машине больше не было. Или было? Он с ужасом осознал, что забыл забрать с заднего сиденья черный кейс с биометрическим замком. Только по одному замку со сканером подкожного чипа полиция быстро догадается, что внутри лежит нечто заслуживающее внимания.

Они уже шли к его машине. Кузов раскалился на солнце, внутри была настоящая парилка. Один из полицейских заглянул в салон, и Хантер, с беспокойством наблюдавший за ним, понял, что тот заприметил кейс. У него было всего несколько минут, чтобы придумать, как отделаться от обоих копов, но ни одна мысль не шла в голову. Он был трусоват, особенно когда знал, что сила не на его стороне. Только чувство безнаказанности и уверенности в собственном превосходстве давали ему мощь, власть кружила голову, и он мог наконец забыть о слабости.

Но теперь все было иначе. Безоружный, на подгибающихся ногах, он явно был не в том положении, чтобы почувствовать свою силу. Хантер едва смог поднять крышку багажника. Оба полицейских посмотрели на чистый коврик, из-под которого круглым ободом топорщилась запаска.

– На записях с камер мы увидели в вашем багажнике женские ноги. Но оба дрона определили вас единственным биологическим объектом. Значит, внутри была не женщина. Вы перевозили в багажнике андроида? – полицейский уставился на Хантера, не моргая.

– Боюсь, ничем не могу вам помочь. В багажнике лежала моя поклажа, дорожная сумка и пара инструментов на случай, если с машиной что-то случится в дороге.

– Вы понимаете, что провоз андроида в багажнике нарушает закон о жестоком обращении с особями, обладающими искусственным интеллектом? – спросил второй полицейский.

– Какой-какой закон? – Хантер был так возмущен, что невольно повысил голос.

– Прошу вас успокоиться, сэр, – оба офицера напряглись.

– Нет, как я могу успокоиться! Что это еще за закон такой? – негодовал Хантер.

– Он действует во всех штатах с прошлой недели. Обращаться с андроидами должно так же, как обращаются с людьми. Нельзя подвергать их физическому и психическому насилию, продавать и покупать на аукционах, перепрошивать и апгрейдить без согласия андроида, которое владелец направит в письменной форме в ассоциацию по защите прав интеллектуальных машин.

К концу этой фразы Хантер уже был вне себя. Информационный детокс, который он позволял себе каждый раз во время очередной охоты, а именно напрочь отключенный интернет, на этот раз не пошел ему на пользу. Пот градом катился по спине. Проклятая жара все распалялась, мешая ему сосредоточиться. Глаза налились кровью.