Собаня

Крик повторялся снова и снова, пока его не пожрала октябрьская морось.

Антон вернулся в сторожку, запер хлипкую дверь на замок.

– Хватит на сегодня обходов, – буркнул себе под нос.

Черт… а ведь эту дверку какой-нибудь громила вышибет одним ударом ноги. Тревожной кнопки для вызова подмоги здесь нет. И как же тогда спасаться? Антон был не в той физической форме, чтобы дать отпор врукопашную. Если повезет, успеет выстрелить в лицо из стартового пистолета. Это оглушит противника, причинит ему немного боли. Может быть, ослепит. А может быть, лишь разозлит или раззадорит.

Лучше забыть о тех воплях в перелеске. В жопу это все. Водка стынет.

Он устроился поудобнее в продавленном кресле, придвинул поближе обогреватель.

Прошло минут пятнадцать, и ему показалось…

…показалось?

…будто он слышит голоса снаружи.

Он прибавил громкости, позволив старому сварливому ящику орать вволю.

Голоса приблизились. Несколько человек то и дело срывались с шепота на громкий спор. Теперь у Антона не осталось сомнений: ему не мерещится.

За все время его работы кладбищенским сторожем ничего подобного не случалось. Сатанисты, готы, вандалы, некроманты и прочие любители нарушать покой мертвецов пробирались на кладбище с дальних подступов. Никто не рисковал приближаться к главным воротам и сторожке. Даже если б нашлись такие сорви-головы, вряд ли осмелились бы громко переговариваться, видя перед собой вагончик, в котором горит свет.

Антон поднялся из кресла, взял пистолет, рывком распахнул дверь. Пузырь теплого, застоялого, напоенного алкогольными парами воздуха выскользнул наружу. Каморку тут же заполнила холодная сырость с ароматом гниющей кленовой листвы.

Перед вагончиком остановились трое субтильных подростков – два парня и девушка. По виду одиннадцатый класс или первый курс универа (как вариант – технаря). Пацаны были одеты в длинные черные пальто и узкие джинсы, заправленные в говноступы с высокой шнуровкой. Один из ребят был настолько высок и тощ, что на него было некомфортно смотреть. Другой носил неопрятные сальные патлы до плеч. Девка – той же готической породы. С черными ногтями и волосами, густыми тенями вокруг глаз. С обильно напомаженными, глянцево блестящими губами цвета переспелой сливы. Со слипнотовским рюкзаком-торбой. Сочно чавкала жвачкой.

– Вы какого хрена здесь? – с порога выпалил Антон.

– Мы-ы-ы-ы-ы… – начал было один из пацанов – тот, что длинный как жердь.

– В курсе, что после восьми кладбище закрыто? – продолжал напирать Антон, тыча в них пистолетом.

– Э, дядь, ты потише-то с пушкой, – сказал патлатый.

– Рот закрой, – отрезал Антон. – Будешь мне еще указывать, дрищ.

– Пистолет свой на людей не наставляйте, – поддержала патлача девка. Из них троих она лучше всех владела собой.

– Вызываю полицию. – Антон протянул руку за лежавшим на столе кнопочным мобильником.

– Не, мужик, стой! – замахал руками тощий. – Мы ж к тебе и шли.

– Дядь, давай без этого, – попросил патлатый. – Вот серьезно. У нас беда случилась.

– Меня ваши беды не касаются. Я не благотворительный фонд. – Антону хотелось поскорее избавиться от нежеланных гостей и продолжить закладывать за воротник. Любое, даже незначительное, отклонение от привычного хода вещей он воспринимал болезненно.

– У нас форс-мажор! – с укором произнесла девка. – И нам нужна ваша помощь!

Антон печенкой чувствовал: сраные готы принесли с собой крупные проблемы. А значит, ночь испорчена.

– Что у вас стряслось?

– В общем, – начал тощий, подкрепляя свое повествование несдержанными жестами, – мы сюда пришли вчетвером. Мы не вандалы, ниче такого. Просто нравится по кладбищу гулять. А тут еще погода такая, ништяк…

– Ближе к сути, – поторопил Антон.

– В общем, бродили мы возле могил, и наш друг пропал.

Не было печали…

– Как это – пропал?

– Раком! – вспылил патлач. – Пушку убери, млядь!

Антон опустил пистолет.

– Рассказывайте, как пропал, – потребовал он. – Где именно?

– На кладбище, епт, – осмелев, усмехнулся волосатый и сплюнул.

– Мы искали старое кладбище, – выручила двух дебилов девка. – Ходили-ходили, а потом смотрим: одного из нас нету.

Антон поежился, вспомнив истошный вопль в отдаленном перелеске.

– Это не он орал на окраине?

– Не знаем, – продолжила готка отдуваться за всех. – Вроде голос похож.

Антону была безразлична судьба всех четверых – пусть хоть подохнут в муках, лишь бы не на вверенной ему территории. Убийство чревато приездом табуна ментов, бесконечными расспросами, разбирательствами. Придется невесть сколько торчать тут после смены. Еще, не дай бог, проверят на алкоголь.

– Что за старое кладбище? – спросил он. – Тут только одно кладбище, никакого старого даже близко нет.

– Да ты не в теме просто, – махнул рукой тощий. – Есть такая городская легенда. Типа, в этих местах раньше был погост. Там еще при царях хоронить перестали. И вот, типа, он как бы есть, но в очень укромном местечке. И искать его лучше вот такой ночью в октябре.

– Вы больные, – вздохнул Антон.

Он оделся, запер дверь на ключ, включил фонарь.

– Ведите, где ваш говнюк потерялся.

Они брели по мокрой асфальтированной дорожке в сторону новых секторов. Патлач первым нарушил молчание:

– Дядь, тебя как зовут?

– Чего? – высунулся Антон из вороха мрачных мыслей.

– Как тебя звать, а?