Алхимик

Я сел, оглядел комнату, где обычно ночевал мой невольный соратник по несчастью. Пожалуй, определение комната слишком громко сказано для данной каморки. В чем-то похожем обычно складывают всякие швабры, ведра и другой моющий инструмент уборщики. Подсобка, короче, два на три метра.

Старый хрен и впрямь не баловал «подмастерье». Это же надо засунуть в такую дыру. Кроме грубой сколоченной кровати в клетушке находился маленький сундучок, выполнявший также роль тумбочки. На нем стояла толстая свеча в поцарапанной подставке из латуни. Чуть выше из стены торчал ржавый держатель с обгорелым огрызком дурно пахнущего факела. Под самым потолком тускло светилось узкое окошко, затянутое бычьим пузырем.

Вот, собственно, и вся обстановка. Никаких вешалок, комодов и шкафов. Все аскетично, по-спартански.

Удобства (умывание, сортир) на улице. Вместо матраса на кровати утрамбованная солома, одеяло – кусок непонятной ткани, вроде нечто похожее называют дерюгой. Хотя могу ошибаться.

Короче, полная жесть. Иные заключенные живут лучше. Конечно, это я сейчас про Землю. В здешних реалиях темницы могли быть гораздо неприятней. Там и палачи, и дыба, и отмороженные тюремщики. Насколько известно, в средневековье они в порядке вещей.

Опять же, крестьяне тоже жили – не дай бог. Нищие в городах могли ночевать рядом с помоями, а то и прямо в них.

До голливудских стандартов с красивой картинкой тут далеко. Грязь, отсутствие комфорта, антисанитария, дикие для людей двадцать первого века привычки и порядки в существующем обществе.

В целом, по мнению пацана, он устроился не так уж и плохо. Еще бы старик не вел себя так по-скотски, вообще бы «жизнь удалась».

Это в сравнении с тем, что ему пришлось пережить в прошлом. О ранних годах ученик чародея мало что помнил конкретно, разве что постоянное чувство голода и холода. Тут по крайней мере кормили, и жил он в тепле. Если только не портачил со сбором ингредиентов.

А еще старик его не колотил, в отличие от времен с бродячей труппой трубадуров-артистов. Тогда «мелкому щеглу», как называли его все кому не лень, довольно часто перепадало. Причем зачастую били не за какой-то проступок, а просто так. Не вовремя оказался не в том месте, не в то время, подвернулся под руку, попался на залитые бражкой глаза – получи с десяток увесистых ударов. И никто не возражал, считалось в порядке вещей.

В этом волшебник, конечно, отличался от своих предшественников. Но во всем остальном смело мог дать фору. Относился к ученику хуже, чем к иному животному.

– Видимо, пора вставать, пока старый хрен не заявился по мою душу, – пробормотал я.

Мысль сделать ноги посетила, но была отложена в сторону до лучших времен. Эри мало что знал о внешнем мире, и бросаться туда сломя голову, ничего не разведав заранее, будет ужасной ошибкой.

Натянув на худые ноги лапти-сандалии, я поднялся и подошел к двери. Массивная, деревянная, обитая редкими полосами железа, она легко поддалась под слабым нажимом. Едва заметно скрипнули петли, в образовавшуюся щель скользнул ветерок сквозняка.

Снаружи комнаты меня встретил коридор, полутьма и неровный пол с каменными стенами. Подчиняясь памяти парня, повернул направо, разболтанная обувь зашлепала по кривым плитам, то и дело норовя слететь с ног.

Что представляешь, думая о башне волшебника? Нечто величественное, монументальное, упирающееся в небеса. Стела невообразимой высоты, а на самой вершине обязательно крупный кристалл, сияющий мощным светом накопленной магии. Грандиозное сооружение, вызывающее трепет и небывалый восторг.

В реальности все оказалось куда прозаичнее. Если не сказать хуже – банальнее и скучнее.

Начнем с того, что башня не слишком высокая, назвать огромной язык не поворачивался. Особенно для человека из двадцать первого века. Четыре этажа, в каждом примерно два с половиной метра, плюс перекрытие где-то в полметра. Прибавить конусообразную кровлю – и станет понятно, что общая высота дома Гренвира не превышала двенадцати-тринадцати метров. Меньше средней пятиэтажки в современной России.

Может, для местных здание и казалось огромным, но лично на меня оно не произвело какого-то особенного впечатления.

Да, на фоне деревенских халуп вроде неплохо. Но спорю на что угодно, в крупных городах водились постройки побольше. Какие-нибудь церкви с куполами, королевские дворцы или что там еще строили в средние века?

Общий диаметр тоже не впечатлял, пока шел до винтовой лестницы, насчитал девять шагов. Так как каморка Эри не примыкала вплотную к внешней стене, то получалось, что основание имело радиус около восьми-девяти метров.

Не зря мне вчера эта штука напомнила пузатую бочку. Поставь ее на попа, получишь макет обители чародея.

Кстати, любопытный момент. Эри всегда называл учителя волшебником или чародеем, но по факту тот не являлся ни тем, ни другим (если между ними вообще имелась разница, я в этих нюансах не спец). В действительности Пауль Гренвир был алхимиком и к магии относился постольку-поскольку.

Мнение субъективное, основанное на том, что знал сам пацан. При нем старик никогда не демонстрировал ничего, что хотя бы отдаленно напоминало волшебство. Зато часто пользовал всякие мази, настойки и другие подобные «средневековые медика-менты».

К тому же вспомнить ежедневные сборы всяких травок, камешков и корешков. Вот и решил, что парнишка немного ошибся, в силу детского восприятия.

Ладно, черт с ним. Классификацию старика оставим на потом. Для начала закончим с башней.

Первый этаж занимали кладовые, подвал-погреб и комнаты со всякими клетушками по хозчасти, на втором располагалась лаборатория (там же – находился закуток Эри, среди двух подсобок с инвентарем), третий занимали библиотека и личные покои старика, четвертый тоже лаборатория, но какая-то особенная, туда старик мальчишку никогда не пускал.

Башня была очень старая. И за время своего существования серьезно обветшала. Периодически приходилось латать. Делал ремонт, понятно, самый бесполезный обитатель чародейской обители.

Происходило это следующим образом. Старик готовил какую-то жутко воняющую жижу, переливал в маленькое ведерко, давал кисточку и отправлял к самым проблемным местам. Где трещины расходятся, камни крошатся, а то и вовсе возникают открытые щели.

Сам, разумеется, никуда не лазил. Мол, не хозяйское дело заниматься такой ерундой.

Внутри еще ничего, помазал, побрызгал, не труднее, чем красить. Снаружи уже намного сложней. Лестница плохая, приходилось подстраховываться веревкой, переброшенной из ближайшего окна. Стоял, балансировал, в одной руке «банка с краской», в другой кисть. Зачастую выделывал те еще чудеса эквилибристики, стараясь не расплескать вонючую жижу и сделать работу нормально.

Густая жидкость ни разу не походила на строительный раствор. Пахла просто ужасно: тухлыми яйцами, травами и еще каким-то невообразимым дерьмом.

После нанесения некоторое время оставалась антрацитово-черной, по мере высыхания становилась серой и полностью сливалась с кладкой. Камень после такой обработки делался прочным, ни кусочка не отколупать. Отдельный кусок стены словно превращался в единый монолит.

Этой штукой всю бы башню покрасить, да готовилась она долго и в малых количествах. Старый алхимик делал ее только в экстренных случаях, когда видно, что без очередного латания не обойтись.

Как ни странно, подобный наплевательский подход не подводил. Жижа неплохо справлялась с поддержанием постройки в относительном порядке. Обвалов и разрушений до сих пор не случалось.

Что, на мой критический взгляд, было настоящим чудом.

– Ах вот ты где! – Сойдя с последней ступеньки и вглядываясь в полумрак в поисках выхода на улицу, я не заметил, как сзади на лестнице появился учитель.

Пауль Гренвир собственной персоной. Худощавый старик, облаченный в синюю мантию, расшитую серебряными замысловатыми рунами, выглядел донельзя солидно. Редкая бороденка торчала колышком. Длинные седые волосы зачесаны назад. Щеки впалые, худые. Глаза глубоко запавшие. Крючковатый нос заметно выдвигалась вперед. На узком кожаном поясе слева болтался тряпичный мешочек, справа компактная сумочка из упругой кожи.

Блин. И впрямь похож на волшебника. Образ просто классический. Хоть сейчас на постер с рекламой фэнтезийного фильма.

– Доброе утро, мастер Гренвир, – подчиняясь рефлексу Эри, я склонился в глубоком поклоне.

– Доброе, доброе, – как-то неопределенно протянул алхимик.

Цепкий взгляд изучал лицо подмастерья с внимательностью патологоанатома.

Черт! Чего он так уставился? Будто микроб разглядывает под микроскопом. У меня по спине пробежали мурашки. Почему-то возникло подозрение, что старый хрен в курсе появления непрошеного духа в разуме ученика.

– Ну, расскажешь, где ты вчера разбил голову? – нарушил кратковременное молчание Гренвир.

Спотыкаясь и опуская ненужные подробности (особенно свое вселение в тело носителя и последующее объединение двух личностей в одно), я лаконично поведал о вчерашних злоключениях.

Как случайно споткнулся, как грохнулся вниз, о сволочном камне не забыл упомянуть. Особо подчеркнул, что не забыл про мешок и вернулся за собранной травкой.

На этом месте волшебник благосклонно кивнул. Сообразительность малолетнего бездельника пришлась ему по душе.

– Молодец, что не оставил там. Иначе мог не возвращаться, – правый глаз старика опасно сверкнул.

Я неосознанно поежился. Хрен старый, действительно мог бросить подыхать раненого. Прав Эри, та еще сволочь в хламиде.

– В следующий раз смотри под ноги, тратить «Слезы зари» на тебя я больше не буду. – Повисла тяжелая пауза, и еще более тяжелый взгляд буквально пригвоздил меня к полу. – Ты хоть знаешь, сколько стоит одна мера этого зелья?