Дети мертвой звезды

Ну что ж, теперь пора бы замотаться в уютные тряпки и лечь спать поближе к огню. Пожелайте мне удачи найти термометр. И верьте в меня, как я в вас! Спокойной ночи, поумневшие дельфины и собаки из будущего.

И тараканы.

Тень

Запись вторая

Кажется, я нашёл термометр. Не такой, как ожидал, но об этом позже.

С момента предыдущей записи прошла примерно неделя. Я особо не слежу за временем. Не вижу смысла.

Купаться в проруби, а потом ловить рыбу было плохой идеей. Я заболел. Провалялся в постели несколько дней. Пришлось идти к Врачу. Он намешал подозрительную жидкость и показал мне на пальцах, что пить её надо перед сном. Это его лекарство больше напоминало отраву, но что было делать. Сейчас я ещё кашляю, но жара больше нет. Всё-таки Врач знает своё дело. Да и эффект плацебо никто не отменял. В награду я принёс Врачу горсть сушёных грибов, которые выращиваю в подвале. Я знаю, вы сейчас подумали, что это из-за них я всё время в приподнятом настроении. Но нет. То обычные грибы, их ещё мой дед приспособился растить. А он всегда был не в духе.

Так вот. Я забыл вам описать Врача. Хотя что его описывать – заросшее бородой косматое нечто не старше меня. Хоть и выглядит древним. Но не воняет, видно, моется где-то. А это в нашем мире редкость. Я, кстати, горжусь своей чистоплотностью. Пусть я одет в рваньё, но стираю вещи регулярно. И в комнате моей нет мусора, только старые вещи. Но в нашем мире всё старое. Странно вспоминать, как бабушка рассказывала о своём детстве. Тогда были рынки, где продавались новые вещи. Человечество ещё боролось, верило, что настанут лучшие времена. А сейчас уже никто ни во что не верит. День прошёл – и ладно. Семьи встретишь редко. Кругом сплошные одиночки. Бабка говорила, что мир распадался постепенно. Сначала развалились семьи, потом государства, каждый стал сам за себя. И в итоге мы имеем то, что имеем: сплошные руины и безумцы-отшельники. Природа постепенно сжирает наш город. Многие здания приведены в негодность самими людьми: внутри огромные завалы мусора, проводка и трубы выдраны, полы давно ушли на растопку или были испорчены в поисках скрытых ценных вещей. Остался лишь вечный бетон. Летом крыши домов зарастают травой, вьющиеся растения часто проникают сквозь трещины и разбитые окна, хоть как-то украшая заплесневелые убогие стены.

Даже внутри главного читального зала моей библиотеки летом растут кусты и сорная трава. Но мне нравится, особенно осенью, когда пол покрывается сухими хрустящими листьями. Я люблю ходить мимо стеллажей с книгами и смахивать листья с полок. Они летят к моим ногам, словно извиняясь за то, что проникли в библиотеку без спроса. Я даже слышу их шёпот: «прости, прости!»

Наверное, я с безуминкой. Но каким ещё может быть человек, который большую часть времени беседует с мёртвыми и нерождёнными?

Испугались?

Но всё гораздо банальнее. Я имел в виду разговоры с писателями прошлого через их книги и свои мысленные диалоги с незримыми разумными существами из будущего (всё чаще я представляю дельфинов в робокостюмах и собак в умилительных шляпах).

Наверное, если бы писатели знали, что в будущем какой-то человек будет находить утешение в их книгах, они бы порадовались.

Но что я. Мысли сегодня прямо скачут, как мяч.

Я же не рассказал главное, про термометр.

Придя к Врачу со своей болезнью в лёгких и грибами в руках, я заметил, что он крайне воодушевлён. Гадать не пришлось – на облезлом диване в захламлённой комнате (Врач проживает в сарае рядом с библиотекой) лежала женщина. Без сознания. Судя по тому, как Врач скакал возле неё с горящими глазами, страдает она весьма занятной хворью (только бы не заразной!).

Я не смог выяснить, откуда он её притащил. Но эту женщину я видел впервые. Я сразу забеспокоился, чтобы этот псих не сделал ей что-нибудь дурное, поскольку я не имею ни малейшего представления о его моральных границах. Оценить степень «нормальности» незнакомки по своей личной шкале я сразу не смог. Но пришёл на следующий день, так как волновался за неё. Не хотелось бы через некоторое время увидеть её органы в музее анатомических ужасов Врача (почему-то мне чаще представлялась плавающая в банке голова, брр).

По дороге, кстати, мне пришлось немного подраться. Во дворе библиотеки стоит мой личный туалет. (Ничего особенного, деревянная кривая постройка, яма в земле да удобное сиденье, но всё же.) Я сам соорудил его и снабдил огромным замком. На дверь приколотил табличку: «Ничего интересного, просто туалет, еды нет!!!» Но соседи-бестолочи периодически пытаются в него залезть. Вот и в этот раз один упрямый мужик постарался сломать замок. Пришлось сломать ему нос. А как вы отстаиваете своё право на приватный сортир?

В этот раз незнакомка была в сознании. Молодая. Почти девчонка. Зелёные глаза, всклокоченные рыжие волосы. Тощая, как смерть. И связанная.

Как я и думал, Врач – псих.

Я протянул ему листы, собственноручно вырванные накануне из анатомического древнего трактата и разрезанные на несколько частей. Я надеялся, что это его отвлечёт.

Врач тут же уселся на пол, пытаясь сложить картинки воедино. Он не на шутку увлёкся моей самодельной головоломкой.

– Он обижал тебя? – обратился я к девушке. Честно говоря, у меня вышло что-то похожее на: «О-о-нннн оббижл тттеббя». Вы же помните, я заикаюсь, но не хочу вас утомлять подобными записями. Просто представьте, что слова даются мне с трудом. Однажды в детстве я прочитал сказку о немой девушке, которая заговорила после того, как у неё изо рта вытащили змею. Я долго потом безуспешно осматривал свой рот в поисках гадов или каких-нибудь червей. Но ни этот, ни другие способы не помогли мне побороть заикание.

Незнакомка склонила голову набок и грубо спросила: «Чего?»

Пришлось повторить настолько внятно, насколько я мог (зря я давно не практиковался в беседах).

– Он меня связал и не отпускает, – прошептала девица, косясь на Врача. – Делает всё время странные замеры. Стучит молотком, слушает, один раз кормил и поил, помыл, но… – Девушка замялась. – Не обижал. Не трогал.

– Чем ты больна? – спросил я, всё ещё опасаясь какой-нибудь чумы.

– Ничем. Я просто шла издалека. Долго не ела, видно, упала в обморок, а очнулась уже здесь. – Она обвела глазами жутковатое жилище Врача.

Я в это время пристально изучал пленницу. Даже пальцы мысленно пересчитал. Внешних дефектов нет. Но кто знает, что там внутри. Может, у неё три почки или чего-то, наоборот, не хватает. На психичку не похожа. Но Врач её связал, почему?

– Мне здесь страшно, я хочу уйти, – прошептала она, косясь на мои пальцы в банке.

А это был не самый жуткий экспонат, если что.

– Хорошо, беги, – ответил я и принялся развязывать верёвки на её теле.

Врач тем временем заканчивал складывать листки. Заметив мои действия, он встал с пола и замотал головой. Нет.

Я загородил собой девушку и выставил перед собой палку, которую всегда носил с собой. Как назло, меня тут же начал душить кашель. Врач нахмурился, потом схватил свою трубку и жестом велел задрать рубашку. Девушка тем временем попятилась к выходу. Но Врач уже был занят мной и не обращал на неё никакого внимания. Он долго вслушивался и цокал языком, а потом сунул мне в руки какие-то штуки в пакете, больше похожие на пережёванные и высушенные листья, и показал три пальца. Три раза в день. Я кивнул и протянул следующие разрезанные листки из анатомического трактата (хорошо, что не отдал все сразу). Врач просиял и снова уселся на пол, а я выбежал из сарая.

Девушки нигде не было видно.

Без пальцев на ногах я бегаю довольно странно, хромаю, но скорость всё равно достойная. Увидев на снегу цепочку следов, я без труда вычислил направление. Слава богу, она не ушла далеко. Кутаясь в одеяло Врача и беспрестанно оглядываясь, девушка бежала куда глаза глядят.

– Пойдём со мной! – выпалил я, как только с ней поравнялся. – Я живу в библиотеке.

Она резко остановилась. Задумалась.

– Я нормальный, – зачем-то сказал я, понимая, что из моих уст это слово звучит странно.

Незнакомка улыбнулась. До этого момента мне всегда казалось, что улыбка дана человеку, чтобы к себе располагать, но, видно, у неё два полюса, как у магнита. Я отшатнулся.

– Ладно, идём к тебе, – сказала она, заматываясь в одеяло плотнее. – Здесь ужасно холодно! Я уже совсем заледенела!

После пары секунд отчаянной внутренней борьбы я молча взял её за руку и потянул за собой.

– Руки жуть ледяные! – проговорила она, стуча зубами.

– Я не чувствую холод, – пробормотал я. – Буду рад, если скажешь мне, когда они согреются. Будешь моим термометром.

Девушка напряглась, но промолчала.

– Я не обижу тебя, уйдёшь, когда захочешь, – ответил я.

Она лишь кивнула. А потом внезапно потеряла сознание.

Оставшуюся дорогу мне пришлось волочить её на себе.

Молитесь, чтобы у неё не было неведомой чумы, мои дорогие читатели.

Ведь она уже несколько часов не приходит в сознание.