Варлорд. Врата Тартара

Разворачиваясь по инерции в падении дальше, я рассмотрел здание поместья. Смерч – с разрушением поддерживающего его конструкта, угас. Отдельные вихри еще клубились, падали на землю остатки черепицы, веток деревьев и даже поднятая безжалостной стихией мебель.

От главного здания целыми остались только крылья, центральная часть превратилась в руины. Среди которых отчетливо виднелся немалых размеров белый купол. Оставшаяся в гостиной целительница сформировала мощную защиту, прикрывая бесчувственную Анастасию. А также Зоряну, Садыкова и оставшихся на месте казаков.

Проворачиваемый вокруг моей оси мир между тем вновь повернулся, и я наконец увидел перед глазами приближающуюся листву. В замедленном темпе несколько тонких веток хлестнуло по лицу – я только глаза прикрывал, щурясь. Двигался все так же медленно, в ускорившемся для меня моменте времени.

Словно преодолевая сопротивление воды на большой глубине, я усилием схватился за ближайшую ветку, пытаясь удержать скорость падения. Когда в неторопливо тянущемся мгновении увидел рвущуюся на месте слома кору, ветку отпустил. Сразу поймал ступней вторую, более крепкую, и уже потянулся руками к следующей. Для этого пришлось постараться, изогнувшись, как избегающий контакта с перекладиной спортсмен по прыжкам в высоту. Только вот в отличие от спортивных прыжков перекладин вокруг было очень много, а неудобств добавляли хлещущие по лицу тонкие ветви и листва.

Поймав следующую крепкую ветвь уже двумя руками, я попробовал остановить падение, постепенно преодолевая сопротивление гравитации. В тот момент, когда почувствовал, что сейчас от рывка – от рывка в обычном течении времени – вывернет плечевые суставы, ветку отпустил. И заметил, что замедлившееся для меня время постепенно ускоряется. Но скорость падения, к счастью, уже успешно сумел погасить. Еще несколько ветвей на пути вниз, возвращение к привычному течению времени и толкнувшая в ступни земля. Неудобств – как от прыжка с высоты в пару метров.

Я сделал это! – мелькнула торжествующая мысль вместе с волной облегчения.

Несколькими секундами позже, взрывая длинными когтями изумрудную траву ухоженного газона, подъехал Валера. Хищник, в форме которого он находился, на мгновенье замер, а потом обессиленно завалился на бок. Блестящая шерсть с четким рельефом покатых мышц подернулась дымкой, видоизменяясь. После трансформации обратно в человека принц с тяжелым вздохом обессиленно перекатился на спину.

Глаза его были зажмурены, лицо искажено в гримасе боли, а сквозь сжатые зубы вырывалось шипение. Кроме глубокой раны на боку, на которую я старался не смотреть, на Валеру словно расплавленным горящим пластиком плеснули. В некоторых местах его одежда и кожа оказались буквально проплавлены – ощущения явно не из приятных. Едва подумал об этом, сопоставив события, причины, а также следствия, и посмотрел на свои руки. Лучше бы не смотрел – предплечья, вокруг которых совсем недавно вилась Тьма, выглядели… не очень хорошо выглядели.

Отвел глаза от почерневшей кожи и почувствовал, как плечи передернуло противной судорогой слабости. После того как время окончательно вернулось к привычному бегу, почувствовал просто смертельную усталость. Скольжение в ускоренном времени, тем более подобного уровня, бесследно не проходит, а я сегодня за несколько минут выполнил сразу несколько. Удивительно еще, что сейчас не в состоянии недозревшего овоща нахожусь, а могу даже двигаться и соображать.

Зажмурившись, я кое-как доковылял до ствола дерева и, прислонившись к нему спиной, сполз на землю. Руки при этом держал чуть на отлете, чтобы не коснуться чего. Сквозь полуприкрытые веки видел бегущих к нам казаков, а также кометы падающих на землю конвертопланов. Один из них рухнул совсем рядом. Причем буквально, с грацией падающего кирпича. Лишь в последний момент снизу мелькнули тормозные вспышки двигателей, и машина остановила падение в считанных метрах до земли. Боковая дверь отошла в сторону еще в падении, и на траву уже выпрыгивали медики в броне с характерными знаками отличия.

– Валер, слышь… – произнес я, чтобы хоть что-то делать, абстрагировавшись от навалившейся адской боли по всему телу.

– А? – едва слышно откликнулся валяющийся неподалеку принц.

– Почему Медведев? Ты ж из кошачьих…

– Чтобы никто не догадался, – хмыкнул было Валера, но почти сразу невнятно хрюкнул, а после зашипел от боли.

– Слушай, а вот эта твоя… показательная экстравагантность, – нашел я подходящее определение, – это часть стиля или влияние звериной сущности?

Ответить Валера не успел. Рядом вдруг стало очень много людей. И все что-то делали, причем быстро, слаженно и профессионально. Замелькали руки, датчики, зашипел вспенивающийся биогель, кольнуло пару раз шприцом-пистолетом. После обезболивающих и стимуляторов мне стало вдруг так легко и хорошо, что даже на ноги собрался встать. Не соображая полностью, что делаю. Но ближайший медик показал, что подниматься пока не стоит, и надо мной продолжили колдовать профессионалы.

Несколько минут потребовалось медикам, чтобы на скорую руку подлатать и привести нас с Валерой в порядок. К этому времени прибежали Фридман и Василий, сопровождаемые одним из бойцов охраны поместья в красно-черной броне.

Юрист был ужасающе растрепан, с оторванным рукавом пиджака и разбитым носом. Но выглядел Моисей Яковлевич по-боевому, а в руках держал свою приметную гаубицу, по недоразумению называемую пистолетом. У сопровождающего его Василия пиджака не было вовсе, а еще он почему-то был босиком. В руках гангстер держал костяной меч – точь-в-точь как тот, что я сам недавно выдернул из руки чешуйчатого монстра.

Выглядел Василий дерзко и резко. Причем настолько показательно, что я безошибочно почувствовал, как он упивается недавней битвой и своими свершениями. За которыми наверняка лишь наблюдал, пока демон взял происходящее в свои руки.

– Все в порядке? – дежурно поинтересовался я у юриста.

Фридман мелко закивал, не в силах что-то сказать, – явно все еще переживает перипетии недавнего ада.

– Было непгосто, но я спгавился и спас вашего человека, – вдруг произнес Василий. Сказал на русском, с ужасным акцентом, еще и пытаясь скопировать характерный говор Фридмана. Наверняка демон подсказал, обиженный на недавнее «…хотел его пгистгелить…».

Моисей Яковлевич, видно было, постарался сохранить невозмутимость, но все же не сдержался. Ответил он Василию на идише. В ответ гангстер зачастил речитативом на африкаанс.

– Моисей Яковлевич! – чуть повысил я голос, привлекая внимание. – Воспользуйтесь медицинской помощью и приведите себя в порядок. Попробуйте оценить ущерб, в первую очередь количество погибших и раненых при нападении. Да, и узнайте, где Гек. Вася, охраняй Моисея Яковлевича. Головой отвечаешь.

«Двумя», – мысленно произнес я, обращаясь к демону, и даже два пальца для наглядности показал.

Фридман что-то хотел сказать, развел руками даже. Но увидел, что я потерял к нему всякий интерес, и промолчал. Сопровождаемый Василием и безотлучно следующим за ним охранником поместья в черно-красной броне, юрист торопливо убежал приводить себя в порядок. Я же понемногу переставал адекватно воспринимать реальность. В ушах вновь зарождался глухой гул, а в теле наливалась противная слабость, которая лишь ненадолго отступила перед стимуляторами.

Я сейчас проваливался словно в состоянии опьянения, причем не водочного – когда вяжет разум, а иного, сходного с эффектом медовухи. Когда более-менее соображаешь, но вот тело сознанию не слишком подчиняется. Нет, я не шатался и не падал, но по ощущению становился полностью ватным.

Каждое движение теперь требовало серьезных усилий, и даже мысли с трудом шевелились. Но, концентрируясь на действии, не обращая внимания на неудобства, я поднялся на ноги. Оглядываясь вокруг, с хозяйственным неудовольствием отметил, что в парке слишком много людей. Не толпы, но вот то и дело садящиеся и взлетающие конвертопланы несколько напрягали. Понятно, охраняющие казаки конвоя Валеры, но вот эта вся братия, находящаяся на территории… кто разрешил вообще?

Словно услышав мои мысли, почти все машины одна за другой поднялись в воздух, исчезая за чернильными в ночи облаками. Среди них я зацепился взглядом за два белых аппарата с красными крестами, поднявшихся практически из руин поместья. Почему-то чувствовал уверенность, что в них находятся не только Садыков с Зоряной, но и Анастасия. Княжна, когда использовала помощь охраняющего ее дракона, значительно превысила порог своих возможностей. Простое вливание энергии, которое помогло во время обморока в столовой, точно сейчас не поможет. В этом не поможет даже белая целительница, почему-то я в этом был абсолютно уверен.

В парке осталось лишь несколько групп казаков, которые настороженно сканировали окружающее пространство. У поместья также взрывная суета прекратилась и присутствовали лишь бойцы в песчаного цвета бронекостюмах. Нет, не только казаки: в развалинах мелькнуло несколько фигур в темной броне с коричневыми вставками. Это как раз таки кавалерия, узнал я униформу и знаки отличия: гусарский Ахтырский генерала Дениса Давыдова полк.

Мне не особо интересно изучение воинских частей Конфедерации. Но в этом мире армия гораздо ближе к обществу, чем в моем старом, поэтому внимание приходилось уделять, без вариантов. И во время лекций еще Мустафы кое-что запомнил, особенно из тех частей, что дислоцированы в относительной близости от Елисаветграда. Тем более если части эти обладают определенной репутацией – а бронекавалеристы-ахтырцы для Павлограда – это как десантники для Пскова.

И сейчас в памяти всплыло, что командиром ахтырских гусар был полковник Михаил Боченков, а вот шефом полка являлся персидский принц Мансур Мирза из династии Каджаров. Почему в памяти отложилась – потому что фамилия приметная. И только сейчас, вспомнив об этом, сопоставил услышанное от Анастасии о Валере. Да тут, оказывается, диаспора целая! Вернее династия, как это называется в этом мире.

Ахтырцы, в отличие от казаков конвоя, нацеленных на охрану Валеры, явно были заняты другим делом. Нейтрализацией тех самых двух групп, готовящихся устранить Шиманскую, понял я, когда увидел плененных бойцов. Разномастно, но очень внушительно экипированных.

Причем ахтырцы привели пленных с разных концов парка. Одна группа, более десяти бойцов, судя по виду, должна была осуществлять грубый силовой вариант. Вторая оказалась снайперской парой, и их расположили отдельно. Внушительная винтовка лежала у ног невысокого пленного в легкой броне, стоявшего на коленях со стянутыми за спиной руками. Второй номер явно пытался оказать активное сопротивление: то, что от него осталось, положили чуть поодаль.

Один из ахтырцев подошел к нам с Валерой и поднял забрало. Он представился и говорил что-то, но слова я почти не различал: у меня по-прежнему в ушах стоял глухой звон. Я выхватывал отдельные выражения, но, даже слушая, воспринимать не хотел. И так тяжело стоять прямо и сохранять подобие нормального вида. Больше всего на свете мне сейчас хотелось лечь прямо здесь, на такую мягкую траву, закрыть глаза и не открывать их минут триста.

Как назло, бронекавалерист обращался не к Валере. Именно ко мне. И явно хотел что-то показать. Противиться я не стал – ведомый ахтырцем, дошел до Второго корпуса. Спускались в подвал без помех, потому что кто-то прошел здесь до нас, вскрывая замки. С помощью взрывчатки, заметил я характерные следы на стенах там, где раньше были массивные решетки.

В коридоре темницы ничком лежало обезглавленное тело. Роман Игоревич, и снова здравствуйте.

Ахтырец по-прежнему что-то говорил мне, объясняя. Я все еще практически не слышал его, но сквозь стихающий гул понемногу прорывались отдельные фразы. «Скрытно проникли…», «…обезглавили», «…усыпив бдительность…».

Все сказанное я не понял, но уловил общий смысл. Группа, которая должна была ликвидировать Шиманскую, имела еще одно задание – устранить господина Зайцева. И почему-то убить его можно было, лишь усыпив бдительность. Очень странно, потому что безопасник одаренным не был. Зачем было давать ему ложную надежду, открывать дверь камеры и только после, воспользовавшись моментом, стрелять в затылок? Не проще было расстрелять, даже камеры не открывая? «Обезглавили» еще… Зачем?

Вопросы эти я пока не задал, оставил на потом. С сопровождающим меня ахтырцем мы поднялись наверх и направились к главному зданию. Ко мне еще по пути подошло сразу несколько офицеров. Как оказалось, на территории поместья я сейчас был единственным лицом с подтвержденными полномочиями владетеля. Как и когда у меня эти полномочия появились, я не знал. Но спрашивать не стал, а принялся за дело, потому что остался единственным человеком, кто мог давать указания выжившей прислуге и санкционировать привлечение к разбору завалов сторонних людей.

Следующие часа полтора я провел как в тумане. Прибывшие строители очень споро раскидали проход к рабочему кабинету княгини. Он был защищен и не от таких катаклизмов, и мне можно было уже перемещаться туда для удобства. В нем и обосновался. Валера, кстати, все это время ошивался поблизости, но меня не трогал. Состояние у него было гораздо лучше, чем у меня. Это только я во времени скользил с ускорением, а он ведь так по умолчанию быстро бегает, на четырех лапах.

На Валеру внимания пока не обращал, потому что было действительно много работы. Причем работы печальной – из персонала поместья, находившегося в главном здании, многие погибли. И связано это было с тем, что основная часть слуг и лакеев не убегала, а, наоборот, стремилась в гущу события, стараясь если не остановить вторжение демонов, то хотя бы попробовать защитить княжну.

Из семнадцати неасапиантов в живых осталось всего трое. Андре… с ним все сложно было. Как обмолвился периодически появляющийся рядом с Валерой офицер из казаков, с инструктором было «хуже, чем тогда в Корее».

Воспринимал мир и действительность я уже более отчетливо, приходя понемногу в себя. Но все еще находился в полупьяном состоянии, и приходилось максимально концентрироваться на своих действиях. Вскоре, видимо, сказалось напряжение, мысли вдруг начали путаться, а перед взором потемнело.

Очнулся оттого, что встретился лбом со столешницей. Резко поднявшись, увидел предупредительно прянувших ко мне казаков конвоя. Но они сразу же остановились, потому что передо мной материализовалась белая дама, а от бойцов меня отделила непрозрачная стена холодного света.

Целительница наклонилась ко мне, положила руки на плечи, и совсем неожиданно я ощутил касания ее губ. Вздрогнув от неожиданности, я невольно вздохнул полной грудью; в состоявшемся поцелуе с целительницей не было никакой теплоты и тем более эротического подтекста. Просто действенный прием передачи жизненной энергии, на мне его уже использовали однажды целительницы-практикантки гимназии.

Вот только эффект подобного от гимназистки-практикантки и от столь сильной сущности разительно отличается – в мгновенье ока я стал бодр, здоров и свеж, как космонавт перед стартом. Ощущения непередаваемые – словно до этого момента я дышал с ограничением, а сейчас наконец-то появилась возможность беспрепятственно вздохнуть полной грудью. Жизненная сила меня теперь переполняла. Хотелось бежать, кричать или хоть что-то делать. Действовать.

Целительница мягко выпрямилась, а я невольно поднялся за ней. Она сделала еще шаг назад, по-прежнему держа руки на моих плечах и глядя прямо в душу своими белесыми глазами. Слова были не нужны: в общении с ней мне не требовалось задавать или отвечать на вопросы. Причем только сейчас я понял, почему так.

Елена Николаевна, сестра Анны Николаевны, была уже не человеком, а иной, могущественной, сущностью. Но, будучи нечеловеком, она все еще оставалась и частью рода, взяв на себя роль ангела-хранителя Анастасии. Подобно «моей» матери. Вот только охраняющая меня сущность была духом, проявляясь только в изнанке, а белая дама сохранила свою телесную форму.

Из-за нашей с княжной ментальной связи мы с белой дамой также стали не то чтобы близки, но оказались на одной волне. Правда, целительница читала меня как открытую книгу, а я в свою очередь имел доступ лишь к «разрешенной» информации. Конечно, было бы удивительно, окажись иначе, – несопоставимая разница в уровне развития.