Райдзин. Восточный край

Я хотел сказать что-то еще, но осекся, видя, как незнакомая внешностью Надежда смотрит на меня со странным выражением в таком знакомом взгляде.

– Давно мне комплиментов не делали, – неожиданно вздохнула Надежда, после чего вдруг заметно смутилась. Отвернувшись, она достала из ящика две довольно странно выглядящих конструкции – каждая отдаленно напоминала искусственный позвоночник, у которого осталось по несколько ребер.

– Раздевайся.

Я быстро скинул футболку, расстегнул ремень, потянул вниз штаны.

– Оу-оу, штаны можно оставить.

– Вашсветлость, я может в чем-то и тупой, но исполнительный: сказано раздеваться, раздеваюсь, – не удержался я от иронии. Надежда отвечать не стала, но щеки у нее чуть заалели.

Когда она подошла ближе, я заметил, что материал, из которого выполнена похожая на позвоночник конструкция, тот же, из которого сделаны браслеты Ви-блокатора. И камни тоже вставлены, только, в отличие от аметистов, на моих негаторах магии здесь камни зеленые, дымчатые. Нефрит – узнал я, причем, судя по сдержанному сиянию, наполненный магией нефрит. Жестом показав развернуться, Надежда прислонила мне металлическую составную полосу сзади к шее и спине.

– Руки приподними. Да, да, вот так. Сейчас…

Кожу мгновенно заморозило, а после ощутимо кольнуло.

… – будет немного больно, договорила Надежда.

– Ауч! – не удержался я от восклицания, когда почувствовал, как будто невидимые иглы втыкаются глубоко под кожу.

– Сейчас все пройдет, – произнесла Надежда. – Опусти руки, пошевели.

Сделав несколько движений, я вдруг ощутил, что почти не чувствую странной железяки.

– Это что такое?

– Это Сфера жизни, техномагический аналог холодного сердца. Знаешь, что это такое?

Странно, почему «сфера», если выглядит как вырванный у какого-то робота позвоночник. Ну да ладно, это сейчас не так важно.

– Что такое Сфера жизни – не знаю. Холодное сердце – это индивидуальный реанимационный комплекс постоянного ношения, который в случае критического состояния организма погружает носителя в анабиоз, заменяя кровь специальным раствором, охлажденным до околонулевой температуры, – отчеканил я определение.

Одно из многих, которые последние недели изучал по заданиям Надежды.

– Все верно. Только при применении холодного сердца реанимационные действия невозможны в случае критического повреждения мозга. Сфера жизни используется только владеющими и работает по иному принципу.

– По какому?

– В школе расскажут, – отмахнулась Надежда. – Сейчас тебе необходимо знать только то, что Сфера жизни позволяет вернуть владеющего даром с того света при повреждениях, которые для обычного человека летальны. Грубо говоря, воскресить, даже если от тебя останется только одна эта сфера. Теперь мне надень, – передав мне второй «позвоночник», Надежда развернулась и стянула с себя футболку.

Всегда путался с тем, когда употреблять слово «надеть», а когда «одеть». Прошло это, когда запомнил простую подсказку: надеть одежду, одеть Надежду. Очень я сейчас старался думать об этой глупости, чтобы не думать о другом: встав ко мне спиной, ее кавайная светлость обхватила себя руками. Выглядела она при этом так беззащитно, что захотелось ее обнять и прижать к себе.

Взяв вторую металлическую конструкцию, прислонил ее к спине девушки. Еще раз мельком глянул на странного черного парня – все это время он так и сидел, глядя в пространство немигающим взглядом звериных глаз.

– Теперь активируй, – произнесла Надежда.

– Как?

– Вдави самый крупный нефрит внутрь.

Надавив на округлый зеленый камень, я действительно запустил реакцию – конструкция стала как будто плавиться, сливаясь с кожей. Несколько мгновений и металл растворился, исчезая из вида – а у Надежды на коже остались чуть темные от естественного цвета полосы, рисунком повторяющие детали девайса. И еще сзади в основании шеи у нее остался как будто вплавленный в кожу округлый нефрит. Невольно завел руку за спину, потрогал шею сзади. Ну да, у меня такой же – причем, как и с аметистами на запястьях от негаторов, его даже не ощущаю.

Магия. Уже не удивляюсь.

Надежда не издала ни звука во время неприятной процедуры. Только когда все закончилось, повела плечами и, снова надев футболку, взяла со стола блокирующие магию браслеты, надевая их себе поочередно.

– Ты тоже будешь без магии?

– Не совсем, я же одержимая. У меня отсекло силу стихии Воздуха, которой я могу повелевать на среднем уровне, но основная моя сила во владении темными искусствами. Так что не волнуйся, потенциал я не утратила и защитить нас смогу.

– Мое уважение, – немного невпопад произнес я. Как-то странно слышать «смогу нас защитить» от ее кавайной светлости, пусть и выглядит она сейчас чуточку массивнее от своей настоящей внешности. Пусть как легкоатлетка, но даже на метательницу ядра все же ну никак не тянет.

– Одежда вон там, – показала мне на один из ящиков Надежда.

Для меня в ящике оказался комплект школьной формы: черные брюки, белая рубашка, темно-синий пиджак с эмблемой учебного заведения. Эмблема была мне незнакома, надпись понизу гербового щита на французском.

– Недавно расформированная высше-магическая школа «Ля Фудр» во Французской Гвиане… – начала пояснять Надежда.

Ля фудр – молния. Это я не французский знаю, а запомнил в детстве прочитанную книгу о капитане Бладе, где у одного из французских пиратов так корабль назывался.

– …по легенде мы потомки русских эмигрантов, изгнанные из клана по причине слабости Источника, из-за чего в Грязную лигу и заявились, – пояснила вдруг Надежда.

Вот теперь понятно почему «Romanoff», а не «Романов».

Переодевался я, повернувшись к Надежде спиной. Когда обернулся, едва сдержал удивленный возглас от ее преображения. На Надежде была белая блузка, темно-синяя юбка с синим жакетом и белые гольфины до колен. Форма, повторяющая фасоном форму сестер Лещинских, только у тех цвета были черные с малиновым. Похоже, высше-магические заведения этого мира живут примерно по одной моде вне зависимости от страны. Удивление мое же было связано с тем, что я увидел перед собой самую настоящую школьницу-гимназистку. Только взгляд сейчас мог выдать настоящий возраст Надежды.

Я медленно осматривал так изменившуюся ее кавайную светлость с ног до головы, поражаясь как внешности, так и преображению. Не сразу заметил, что Надежда смотрит на меня, демонстративно подняв бровь.

– Простите, – пожал я плечами.

Надежда смотрела на меня и молчала – не намекала на тонкий лед, по которому я хожу. Мне почему-то кажется, ей даже уже начинало нравится мое внимание. Мне самому же оно все более не нравится – реально накрывает, аж реально из сознания выбивает без потери памяти.

По итогу в этот раз никак не прокомментировав мой бестактный взгляд, Надежда обернулась к странному водителю.

– Эль, мы готовы.

Странный черный парень со странным именем «Эль» словно вышел из анабиоза – вздрогнул, возвращаясь в рабочий режим из космоса, и кивнул. Едва он снова скрылся под маской-личиной бородатого доставщика в красной кепке, мы вышли из фургона-лаборатории. Снова сели в каблучок развозки, выехали из гаража. Проехали совсем недалеко – фургончик вскоре остановился в тени канатной дороги, в глухом переулке, где мы и вышли. Не прощаясь, так и не сказавший за все это время ни одного слова странный парень уехал, а Надежда уже с помощью планшета-ассистанта вызывала нам такси.

Еще одно сословное различие – владеющие даром не пользуются имплантами, это нарушает целостность энергетического каркаса. Соответственно, среди владеющих мало кто использует и дополненную реальность, а некоторые функции – такие как заказ такси или покупка билетов, при всей технологичной развитости мира приходится выполнять с помощью подобных вот планшетов.

Дальнейшее все происходило вполне рутинно и буднично. На вполне обычном городском беспилотном такси мы доехали до аэропорта, где прошли регистрацию на рейс и паспортный контроль по выданным странным черным парнем АйДи.

Багажа у нас с собой не было, но в этом мире многие летали без багажа и даже без ручной клади. Здесь вообще в первом мире многие с пустыми карманами живут – зачем, если дополненная реальность всегда с тобой, а практически любую нужную вещь можно распечатать в общественном прет-а-порте принтере. Об этом я думал отстраненно, пытаясь отвлечься от главного: когда прошли регистрацию и устроились в кафе за очень ранним завтраком в ожидании посадки, я весь изошел в мыслях о том, как бы начать разговор и подвести его на интересующую меня тему.

Решил просто прямо спросить.

– Мы вообще куда летим? Нет-нет, я знаю, где Дарвин, где Северная территория, но почему именно туда?