Скандальный роман

Алекс

Забавная девчонка. По-настоящему забавная. И не в том плане, что Руслана Мейсон какая-то смешная внешне, нет, с этим полный порядок. Я бы даже сказал, что нахожу ее чертовски сексуальной и уверен, что она прекрасно осознает, какое впечатление производит на противоположный пол. И мою недвусмысленную заинтересованность девушка заметила сразу. Еще в кафе. Я не слепой и наивный сопляк, чтобы не понять, что и там, и после, в аудитории Руслана флиртовала со мной. В кафе ей просто хотелось произвести впечатление на взрослого мужчину, который, можно сказать, спас ее. Проверить свои женские чары на более серьёзном объекте, чем парни ее возраста, которым было бы достаточно короткой юбки и сложенных бантиком губ, чтобы всерьёз увлечься девушкой. В аудитории мисс Мейсон не растерялась, надо отдать ей должное, и решила закрепить произведённое ранее впечатление. Она собиралась извлечь свою выгоду из нашего случайного знакомства. Только не учла, что со мной подобные наивные манёвры не прокатят. Юность, красота, стройные ножки – это все, конечно, цепляет, но я ежедневно сталкиваюсь с сотней красивых лиц и соблазнительных женских тел, которые не прочь завести со мной интимное знакомство. И не потому, что я какой-то неотразимый альфа-самец, хотя, конечно, мне бы хотелось так думать, а просто потому, что в большом городе к сексу относятся куда проще, чем в моей родной Твери, где все друг друга знают в лицо (утрирую, конечно).

Руслана не собиралась соблазнять меня, она решила немного поиграть, хотя химию, которая между нами возникла, нельзя игнорировать. Но это всего лишь инстинкты. В ее возрасте девушки придают им большее значение, чем следовало бы. Многие идут у них на поводу, а потом жалеют. Я помню себя в ее годы. Я не пытался думать и анализировать, и, если испытывал желание и имел возможность, то не видел смысла отказывать себе в удовольствии. Парням в этом плане проще. Нам прощают разгульную молодость, а вот девушкам приходится быть более осмотрительными.

Могу с уверенностью сказать, что, если бы мне было двадцать, то я непременно бы поддался очарованию мисс Мейсон. Я бесчисленное количество раз становился объектом обожания симпатичных студенток, особенно, если они знали, кто я. Конечно, чаще всего их интересовал не я лично, а тот ореол загадочности и былой успешности, который создала вокруг меня пресса. Быть кумиром для подрастающих впечатлительных натур никогда не входило мои планы, и до сегодняшнего дня мне даже в голову не приходило воспользоваться интересом очаровательной юной студентки к моей скромной персоне. Всему виной наше нестандартное знакомство и то, что мы успели поболтать до того, как я увидел Руслану в аудитории. В кафе мы были случайными знакомыми, она говорила мне о том, что, я уверен, никогда бы не поведала своим приятелям-однокурсникам или даже родителям. Руслана была уверена, что никогда не увидит меня больше, и именно ее искренность и горящий взгляд, когда она говорила о своих писательских амбициях и мечтах, меня тронула больше, чем демонстративная бравада с недвусмысленной попыткой использовать свои внешние данные для получения высокого бала за работу, к которой она не была готова. Лана выглядела такой обиженной и оскорблённой до глубины души, когда я, разгадав все ее манёвры, поставил перед малособлазнительной перспективой каждый день приходить на мои лекции и навёрстывать упущенное.

Как преподаватель я могу с уверенностью сказать, что поступил правильно. Но, уверен, что Адамсон все-таки принял бы другое, противоположное решение. Не потому что он более слаб перед женскими чарами, вовсе нет. Специальность, которую получает мисс Мейсон, не имеет к философии практического отношения.

Но если она собирается всерьёз подумать над карьерой писателя, а не маркетолога, то ей необходимо развивать в себе такие качества, как усидчивость, ответственность и внимательность. Широкий кругозор и получение всесторонних знаний, навыков и опыта – ключевые инструменты для достижения успеха.

Из всего вышесказанного выходит, что я отличный педагог, который заботится о будущем своей студентки. Снова герой и спаситель?

А вот хрен. Ничего подобного.

Когда мне было дело до будущего моих студентов? Хоть раз? Не готовы – пересдача, отчисление, мне абсолютно все равно, как вы будете вылезать из ситуации, к которой привела ваша лень и разболтанность. Я не запоминаю имен и лиц, провожу лекции, практически не глядя на студентов, точно так же принимаю зачеты и экзамены. Я с лёгкостью пресекаю флирт студенток в коротких юбках, приходящих на пересдачу и хлопающих своими ярко-накрашенным ресницами в надежде, что я растаю.

Ничего подобного. И дело даже не в запрете отношений между студентами и преподавателями. Я бы нашел способ, как обойти систему. Есть масса вариантов сделать так, как хочется, и так, чтобы никто не узнал. Да, я знаю нескольких коллег, которые не только заводили интрижки со студентками, некоторые даже женились. Сумасшедшие люди.

Не скажу, что мне совсем никогда не хотелось. За пару лет работы здесь было немало очень привлекательных и жутко-настойчивых особ. Мне этот факт не льстит и не раздражает, за годы преподавательской деятельности в Колумбийском университете я привык к подобным вещам. Просто у меня с возрастом выработался инстинкт на красоток, от которых за версту несет неприятностями. Мне не нужны проблемы, обязательства, разбитые сердца, сопли, слезы, мольбы и угрозы.

Но такой здравомыслящий я только пока трезвый. Разум иногда мне изменяет. Но там, где я обычно пью с друзьями или коллегами, проблемных женщин не бывает. Наверное, этот факт и сгубил мой брак.

Хотя, на самом деле, проблем было гораздо больше. И мои походы налево появились позже, чем мы с Анной стали чужими людьми. Конечно, она во всем винила меня, но я и не спорю. Быть женой писателя намного сложнее, чем может показаться со стороны. Я уходил в свой выдуманный мир на недели, месяцы, а она все время была рядом. Настоящая, реальная, но я не замечал.

Черт, почему я каждый раз возвращаюсь к самобичеванию? Какого хрена я не пытаюсь жить дальше?

– Извлеки свои плюсы из свободы, Алекс. Ты можешь каждый день трахать новую бабу, и никто тебе слова не скажет, – любит за пивом в пабе по пятницам рассуждать Диксон. Он живет со мной по соседству с женой и тремя детьми. И, наверное, завидовать моим бесконечным похождениям ему доставляет особое удовольствие. Я не пытаюсь разубедить его в обратном. Я не такой ходок, как он думает.

Но иногда прецеденты случаются. Однако я точно не буду обсуждать свои приключения с друзьями, как бы им этого ни хотелось, но зато не прочь послушать их байки и сказочные фантазии.

Накидываю пальто и выхожу из кампуса. На ступеньках толпятся студенты небольшими компаниями и расходятся, завидев меня. Некоторые сверлят любопытными заинтересованными взглядами, другие с раздражением отворачиваются (те, кому не повезло прийти на экзамен с пустой головой).

– Приятного вечера, мистер Джордан, – произносит высокая стройная блондинка, делая шаг в мою сторону. Светлые глаза пристально изучают меня с головы до ног, губы заискивающе улыбаются. Кажется, я видел ее раньше. Знакомое лицо.

– И вам, – киваю я, и не сбавляя темпа спускаюсь вниз.

– Меня зовут Мелиса. Мелиса Томпсон. – кричит она мне в след.

Да хоть Мата Хари. Неинтересно.

Пересекаю небольшую лужайку со скамейками с фонтанчиком в центре и направляюсь к выходу. Наталкиваюсь на очередную группу студентов. Одна из девушек напоминает мне мисс Мейсон, но это не она. Просто похожий типаж. Заметив мой взгляд, брюнетка широко улыбается, демонтируя красивые зубы и ямочки на щеках.

– До свидания, мистер Джордан. – произносит она с чувственной интонацией. Мне хочется рассмеяться, но я заставляю себя вежливо кивнуть.

«Я думала, вы меня поймете. Когда вы сказали, что писали, мистер Джордан…я думала, что вам знакомо то, что знакомо и мне.» – всплывают в памяти слова Русланы Мейсон, пока я двигаюсь в людском потоке по широкой улице. Я не беру машину, чтобы не тратить время на пробки. На Манхеттене быстрее передвигаться пешком. Полчаса быстрым шагом, и я дома. Небольшая разминка для мышц и тридцать минут для всяких абсурдных мыслей не будут лишними.

Да, Руслана, конечно, мне знакомо то, что знакомо тебе. Да, черт побери. Я знаю, что такое бессонные ночи, когда горят пальцы и дымится клавиатура. Когда забываешь, какой сейчас день, час, время суток, не помнишь, когда в последний раз ел, пил, ходил в туалет. Это ужасное состояние сродни зависимости. Одержимости. Но когда все только начиналось, я верил, что это дар, особенность, которая отличает меня о других. Мне было чуть больше двадцати, когда у меня появилась первая оконченная книга. Я был счастлив и горд, и мне хотелось писать больше. Пробовать новые жанры. Что я и делал. Мне казалось, что ощущение свободы, которое испытываешь, заканчивая роман, и есть счастье и удовлетворение за проделанный труд, но нет. Пятнадцать лет спустя я придерживаюсь других понятий в отношении того, чем я одержим. Талант, дар, особенность – я больше в них не верю. Я ничем не отличаюсь от тех, кто просто смотрит кино и фантазирует о том, каким бы хотел увидеть свой финал.

Телефон в кармане начинает вибрировать в тот момент, когда я открываю входную дверь. Я беру трубку, не глядя на дисплей.

– Леша, мне нужно, чтобы ты забрал Кристину с танцев. Я не успеваю, – слышу в трубке торопливый голос Анны. Опираюсь спиной на дверь, захлопывая ее, и обвожу взглядом небольшой беспорядок в прихожей, который оставил утром.

– Я тоже рад тебя слышать, Аня, – произношу, взъерошивая волосы и чувствуя себя смертельно уставшим. – Сейчас семь вечера. Ты работаешь до пяти. По-моему, понедельник и пятница твои дни.

– То есть ты отказываешься? – повышая голос, спрашивает Анна. Я качаю головой, потирая переносицу.

– Нет. Просто спросил. Хорошо, я заберу.

– Захвати Марка по дороге. Я заеду за ними после девяти вечера.

– То есть мне везти детей к себе? – уточняю я на всякий случай.

– Да, а ты против?

– Конечно нет, но…

– До вечера, Леш.

– Эй… – в трубке раздаются короткие гулки. Иногда она бывает такой сукой. – Черт, – убираю телефон в карман пальто. Снова выхожу из дома, беру черный Бентли из гаража и еду за детьми.

Кристина уже стоит на ступеньках в коротком голубом пальтишке, белых колготочках и с рюкзачком за спиной. Темные кудряшки заплетены в две аккуратные косички, торчащие из-под шапочки. Заметив мой паркующийся Бентли, она по-детски непосредственно хмурится, явно ожидая увидеть не меня.

– Привет, малышка, – наклоняясь, я целую ее в холодный капризный носик и беру за руку. Крис даже не пытается скрыть своего недовольства. Чем мне нравятся дети – они совершенно не умеют лицемерить и притворяться. Марк постарше, и он не так поддается внушению, как его сестра. А в том, что Аня способна неосознанно настраивать против меня детей, я не сомневаюсь. Не так давно к ней из России приехала мама. И я уверен, что они частенько перемывают мне кости в присутствии Марка и Кристины.

– А где мама? – спрашивает дочь. Я пожимаю плечами и веду ее к машине.

– Хотел бы я знать, – выдыхаю я. – Давно ждешь?

– Нет, только вышла, – качает головой Кристина. Сажаю ее на заднее сиденье, пристегивая ремнем.

– Сейчас заберем Марка и поедем ко мне. Ты не против? – глядя в глаза дочери, спрашиваю я. Кристина снова хмурится, поджимая губы.

– И к тебе опять придет эта мерзкая тощая Стейси? – спрашивает она, заставляя меня удивленно вскинуть брови. Вот значит откуда ветер дует. В прошлый раз, когда Кристина и Марк оставалась у меня на выходные, Стейси действительно заходила, чтобы обсудить кое-какие рабочие дела. Но время уже было позднее, и дети находились в своих комнатах, и как я предполагал, спали. Мы со Стейс немного поболтали, выпили… и она задержалась буквально на пару часов. Мы вели себя крайне тихо. Я никак не думал, что у детей такой чуткий слух. В следующий раз нужно быть осторожнее. Зато я теперь знаю, почему последние две недели Анна разговаривала со мной в таком резком тоне. Черт, она же сама меня бросила. Мне, что теперь, сан монаха принять?

– Нет, котенок, сегодня мы будем только втроем. К тому же мама обещала приехать, – я натянуто улыбаюсь, целую дочь в лоб и, выпрямляясь, захлопываю дверцу. Завожу машину и двигаюсь к следующему пункту назначения.

– О, пап, привет, – бодро приветствует меня сын, прыгая на переднее сиденье, оборачивается назад, бросая рядом с сестрой увесистый рюкзак с учебниками. – Салют, мелкая.

– Сам мелкий, – ворчит Кристина. Я невольно улыбаюсь, наблюдая за их короткой перепалкой. Я помню наши завтраки, когда мы еще жили вместе. Я возил детей на занятия утром, и мне доставалось самое тяжелое. Собрать, накормить и разнять. Они постоянно ссорятся и спорят с тех пор, как Кристине стукнуло два, и она поняла, что не является центром Вселенной нашей семьи. Я скучаю по этим временам. Чтобы ни говорила Аня, я был неплохим отцом. Не самым внимательным, рассеянным, но я старался. Главное ведь не то, чтобы не подгорела яичница, а носки на ребенке были одного цвета и куртка одета по сезону? Или я ошибаюсь?

– Сегодня вроде мамин день, нет? – спросил Марк, глядя на меня. Я не видел всего несколько дней, а мне уже кажется, что он чертовски вырос. Я помню, как кормил его детским питанием с ложечки, когда он еще не умел ходить.

Когда родился Марк, я заставил себя оставить на время любимое хобби, и максимально посвящал свободные от работы часы жене и сыну. Мы были счастливы тогда, очень счастливы. Я работал аудитором в небольшой компании, Аня преподавала английский в школе. Обычная среднестатистическая семья. Жили в Твери. Небольшом городке со старинными фонарями, узкими улочками и площадями, советскими трамваями и разбитыми дорогами. Уверен, там до сих пор ничего не поменялось. По крайней мере, мама заверила меня, когда приезжала год назад, что город совершенно не поддается модернизации. Я пытался уговорить родителей переехать в Америку, но, к сожалению, они считают, что человек должен жить там, где родился. К тому же моя младшая сестра Лера живет с ними, и скучать им некогда. Валерию я тоже хотел перевезти вместе с ее мужем и детьми, но она отказалась. Возможно, они правы. Америка не сделала меня счастливым. Я подался мимолетнему головокружительному успеху, позволив ему ослепить меня и изменить не в самую лучшую сторону. Но я не уверен, что жалею о принятом решении. Я никогда бы не простил себе, если бы не попробовал. И Аня бы не простила. Здесь для наших детей куда больше шансов добиться успеха в жизни, чем в Твери, которая не поддается модернизации.

– Мама попросила забрать вас к себе. Заедет за вами, как освободится, – отвечаю я сыну на заданный вопрос.

– Ну, конечно, – раздраженно протягивает Марк и отводит взгляд. Я отлично знаю сына, и сейчас мне кажется, он что-то от меня скрывает. Плавно трогаюсь с места и выезжаем на трассу.