Выбор. Иное

И тут я не сдержался, прорвалась досада на этот ненужный и опасный спор, на ее неожиданное упрямство, дало о себе знать и постоянное напряжение, чего греха таить… Я тоже не железный.

– Не могла хоть кусок хлеба с сыром взять из дома? Или конфеты, на них тебе… – прикусил язык, вот же идиот…

Она вздрогнула, как от пощечины, глаза сверкнули. А мне стало не по себе… Вспышка внезапно прошла, Роберта поникла, взгляд погас, голова опустилась. Тихий шепот…

– Я совсем немного купила, на восемь центов всего…

Прошептала скороговоркой, сгорая от стыда и обиды, вдруг испугался, что перегнул палку, что просто развернется и выйдет. Сцена затягивается, пора ее заканчивать. А что не замечал, не напоминай, я и так хочу кого-нибудь прибить. Кого-нибудь? Себя я хочу прибить, кто за язык тянул? Конфеты ему глаза застили, черт, черт…

– Понял. На обед ты пойдешь. Сейчас пить воду, это правда важно. Не сердись, прошу. За конфеты прости, нехорошо я сказал. Помнишь первую записку?

– Да.

– Что там было написано?

– Держать себя в руках и ничему сегодня не удивляться.

– И «ничему» я написал печатными заглавными. Помнишь?

– Ты придёшь вечером, как обещал?

– Да.

– Правда?

Такая надежда в этом наивном вопросе и такой страх, что снова ложь… Такой свет в этих серо-голубых глазах… Невольно сделал движение подойти к ней, Берта заметила и поняла, улыбнулась, смешно шмыгнув носом. Невольно улыбнулся в ответ, утратив всякую серьезность на лице. Напряжение вдруг исчезло, на душе стало легко и светло.

– Правда, Берт. Теперь иди пить воду, ясно? И имей в виду – я смотрю, куда идёшь. Не зли меня.

Делаю ну очень грозное лицо, Роберта прыснула, вдруг украдкой показав язык, и быстро выскочила в цех, заметил трассы скрестившихся на ней взглядов. С места срывается Марта, и почему я не удивлен…

– Сдавать будем?

На стол плюхаются три кольца. А Марта оглядывается, как будто надеется что-то уловить, услышать, ощутить. Как же ей интересно, о чем шла речь… Краем глаза вижу, что Роберта идет в сторону туалета. Молодец.

– Мистер Грифитс, почему вы не завтракаете, бережете аппетит на обед?

И глазками этак дзыньк! И ближе подходит… Еще ближе. И явно напоказ. Нет, там другой конкурс – "кто первый мистера Грифитса доведет до убийства с отягчающими и с особым цинизмом''.

– Оу, дорогая, как раз насчет аппетита…

Таинственно замолкаю, посмотрев со значением…

– Даа?

Уже веет теплом от пышного тела, которое явно не прочь прямо тут, а хоть бы и на столе.

– Кушать что-то очень хочется, а я у вас видел нечто очень соблазнительное явно французской выделки. Пирожки, наверное?

Демонстративно сглатываю и умильно смотрю на слегка вытянувшееся лицо коварной соблазнительницы. А ты думала, что? Видывали мы виды и покруче твоих телес, подруга. А вот пирожки у тебя реально должны быть вкусные. Пирожки, точно? Да, пирожки!Произношу это про себя заглавными печатными буквами.

– Угостите бедного голодного мелкого начальника, а?

Марта в полной растерянности ретируется, на лице смятение чувств. Идет к своему столу и возвращается со свертком. Осторожно поглядываю в сторону туалета, не идёт ли Берта. Если она увидит эти маневры или Марта потом расскажет… Уже жалею, что затеял эту провокацию. Потерпеть до обеда не мог?

– Но вы непременно мне скажете, понравились ли вам мои пирожки, не правда ли?

– Непременно, леди. – одаряю ее ослепительной улыбкой.

На выходе ее накрывает неприязненный взгляд Рузы Никофорич, с этой я уже знаком, отметилась трижды. Вообще удобно отслеживать, кто тут работает, а кто крылом возле меня чертит – кто работает, носит по многу колец. А кто еще чего хочет – носят по одному-два. Вон Йордис, лапочка просто – молотит, как штамп-машинка, и ей на мистера Грифитса начхать с драккара. Ну, Роберта с утра дважды всего, боялся, что начнет бегать. Нет, старается. Ну, а эти…

– Мистер Грифитс…

Медленно оборачиваюсь. Этот акцент не спутать ни с каким другим. Она. Первый раз с утра. Кладет на стол сразу горсть колец. Невысокая, хрупкая, слегка вытянутый овал матового лица с легким румянцем. Высокие скулы, глубокий спокойный взгляд карих глаз. Четко очерченные губы, ни следа косметики. Темно-русые волосы собраны в узел на затылке. Скромное аккуратное бежевое платье, отметил, что все пуговицы на воротнике застегнуты и рукава не засучены. Издали она мне показалась совсем молоденькой, вблизи вижу, что ей лет двадцать семь.

– Оу, вы просто молодец. – с доброжелательной улыбкой пересчитываю. Четырнадцать. Однако…

– И ваше имя?

– Ольга Мещерская.

Надо видеть этот взгляд… Да. Не из простых она Мещерских…

И она же – «девушка с сэндвичем».

Глава 9

Задумчиво смотрю вслед Ольге, молча вернувшейся на свое место. Тяжко тебе тут приходится. Впервые за все время позволил себе подумать о том, что здесь вообще-то 1922 год. И все, что с этим связано. Только-только отгремела Гражданская. Революция. Еще жив Ленин. Гитлер только начинает вынашивать свои планы. Сталин начал движение наверх. С каким-то отстраненным удивлением отметил, что все перечисленное не вызвало в душе никакого особого отклика, никакого желания поучаствовать, вмешаться, помочь. Кому помочь, Родине? А это как, собственно? Оставить Роберту и на пароход? Или сказать ей – Берт, я вообще-то не Клайд, а… И, знаешь, поехали со мной в Россию. Усмехнулся. Мне этого хочется для нее, для себя? Это и будет тем счастьем, которое хочу ей дать? Нет. Отогнал непрошенные мысли, огляделся, словно еще и еще раз хочу убедиться – я здесь, все вокруг – существует. Россия… Сталин… Ленин… Гитлер… Все это так далеко… А что я знаю и помню о США этого времени, кто тут сейчас президент, например? Тафт? Гардинг? Кулидж? Вот на такой мелочи и можно провалиться. Нужно купить пару больших толстых центральных газет, пару местных. Что сейчас за океаном – неважно. Вникать в здешние реалии – и побыстрее. Снова посмотрел на сосредоточенно работающую Ольгу. Кто у нее дома? Старый предводитель дворянства из-под Рязани? От хорошей жизни на фабрику воротничков штамповщицей не идут. И местные ее явно не жалуют. Но она – единственная, кто видит, как плохо Роберте и не боится проявить что-то хорошее. И на меня виды точно не имеет. Порода. Боже, может, она и про беременность знает? Очень даже может быть. Надо будет расспросить Роберту, что у них там. Был бы не против, если бы они подружились. Роберта… После внушения и выпитой воды на ее лице немного прибавилось цвета. И молодец. Снова посмотрел на Ольгу, заметил, что они слегка улыбнулись друг другу, когда Берта проходила возле нее. И еще… Глаза. Карие спокойные глаза… Взгляд. Такой же я вижу, когда смотрю в зеркало. Такие же окружали меня за столом в последний вечер, там…

– Вот, примите.

Еще одна незнакомка, впервые с утра. Вся в веснушках, глаза голубые, лицо смешливое, задорный носик так и просится, чтобы по нему игриво щелкнули. Ирландка? И представилась без напоминания, все явно уже в курсе, что начальство блажит сегодня.

– Кэтрин О’Хара, мистер Клайд.

– Спасибо, Кэтрин, молодец. – двадцать три кольца.

Девушка улыбается в ответ, забавно щуря глаза, а на румяных щеках ямочки. Славная девчонка. Выбежала, и что-то напевая, весело продолжила штамповать. Время к обеду. Пирожки уже давно оприходованы, Берта, надеюсь, не видела. Она на воде, а я сладости лопаю. Но если я буду голодать вместе с ней, это делу не поможет. Ничего, сейчас на обед спроважу, даже если ее придется туда тащить. Только подумал, Роберта поднимается и идет сюда. Видимо, это последние колечки перед перерывом. Молча заходит и кладет на стол. Шесть. С утра – девять. Вздыхаю только… Хорошо хоть, ничего не запорола. Надеюсь, после обеда хоть немного наверстает. Грустная опять, видимо, Марта там распустила язык, как мистер Грифитс от ее угощения слюнки пускал и пальчики облизывал. Черт, черт… Солнышко, я знаю, ты опять ничего не понимаешь и боишься. И обижена на меня. Особенно после вчерашнего, она надеялась на что-то хорошее… А я тут на нее чуть ли не ору и с девицами хороводы затеял насчет имен и прочего. А что за обедом будет… Так. Обед.

– Берта, я сейчас пройду мимо тебя. Готовь коленки. Не забудь пойти на обед.

– Клайд, у меня нет денег! Я не пойду.

Сказано шепотом, но сколько в этих словах гордости и обиды… Бледное лицо заострилось, глаза смотрят строго и даже с каким-то вызовом. Ей даже в голову не приходит попросить у меня доллар…

– Я дам. И не спорь! Иди.

Она закусила губу и быстро вышла. Молча. Смотрю на ее фигурку и вижу, как же она устала за эти полдня. Мои непонятные маневры и странное поведение. Ещё эти пирожки… Досадливо дёрнул щекой, от души обозвал себя идиотом… Это уже который раз, кстати, не третий ли? Обещал прийти, все обговорить… Приду? Или опять обману, и все вчерашнее – такая же блажь, как мои сегодняшние выходки. Держись, Роберта, пожалуйста. Ты только продержись до вечера. Доносится негромкий звуковой сигнал, звонок, и явно по всему корпусу. Обед. Девушки зашевелились, складывая принадлежности и наводя порядок на столах. Выхожу и я, быстрее, пока не встали все, сигнал застал врасплох, не ожидал. Проходя мимо Роберты, кидаю ей на колени свернутую пятидолларовую бумажку. И неспешно иду следом за девушками, мне же тоже надо пообедать, не правда ли? А если мне в другую столовую? Для небожителей? Да нет, это же не Голдман Сакс какой-нибудь, просто в большой столовой должны разделить площадь на залы. Этот – для простых, а этот – для остальных. Не будут тут строить отдельное здание. Ну, я так думаю. И оказался прав. Спустились в потоке людей на второй этаж и вошли в большой зал. Так… Девушки и большинство народа ушли налево, там немаленькие прямоугольные столы. Оглядываюсь по сторонам… Где Роберта? Ну, зараза, если не пришла… А, вот она. Идет вместе с девчонками, о чем-то общаются, выглядит опять бодро, улыбается. Эти ее перепады настроения… Ну, приятного аппетита, солнышко. А я к небожителям, нет?