Алька. Вольные хлеба

– А вы умеете работать. Ваш груз находится…

Получив от него какую-то цидульку, мы заехали в местное кафе, пообедали, метнулись за нашей фурой, отдали на таможенном посту нашу бумажонку и выдвинулись в направлении Москвы. На полдороге водитель фуры свернул на какую-то полянку, разжёг костёр и стал откручивать от тормозной системы какие-то железки и греть их на костре.

Минут через пятнадцать у въезда на полянку появилась иномарка белого цвета – очевидно, что это были местные бандосы. Стояли минут сорок, наблюдали, надо полагать, считали, сколько нас. Со стороны мы выглядели вполне внушительно: фура и две машины сопровождения – микроавтобус с тонированными стёклами и иномарка.

Сколько их там, как они вооружены, поди посчитай. Но что ж они везут такое вкусное при такой охране?

Я на всякий случай переместился поближе к своей берданке, всем теперь рассказываю, что это их и вспугнуло – тут же свалили. А мы вслед за ними, но в другую сторону. Отъехав километров сто, встали на ночлег, спали часов до восьми утра.

В Москве были часа в четыре дня 31 декабря. Ребята поехали разгружаться, Мишка отвёз меня домой, а сам поехал за Тохой, мать его отдала нам солнышко на праздники.

Больше я с друзьями в такие эксперименты не влезал. Однажды как-то мы с Цимесом, как всегда в подпитии, решили вместе поторговать импортными конфетами и создали даже для этих целей СП, но в последний момент, отдавая документы в регистрационную палату, я заменил себя в уставе на сына. Они с Цимесом вполне дружелюбно отработали года три совместно. Однажды возник у них спор по разделу прибыли, и они обратились ко мне, чтобы я выступил в качестве арбитра. Помнится, я нашёл решение, которое устроило обоих – взгляд со стороны менее пристрастен.

***

В тот Новый год дома, кроме Милки, была моя двоюродная сестра Люда, дочь моей любимой тёти Ани, пришла тёща, попозже сын привёз внука. Посидели очень тепло, по-семейному встретили 1996 год. Тоха в детстве был очень деятельным, непоседливым. Сидели мы за большим столом после ужина, когда со стола убрали новогодние блюда и закуски, оставив только фрукты, конфеты и какие-то сладости. Он забрался на него и подполз к фруктовнице и к вазе с яблоками, попробовал, что там было, и вернулся ко мне на колени.

Потом, когда мы, готовясь ко сну, убирали стол, я обратил внимание, что мой ненаглядный хитрющий плут оставил следы своих малюсеньких зубов на каждом яблоке. Дед и бабка его с материнской стороны – с Западной Украины, известное дело: що не з’iм, то понадкушую, мой любимый хохлёнок.

***

После Нового года Георгий бросил нас на продвижение нового продукта. Видно, убедившись, что его собственные идеи в рекламе производимой продукции малопродуктивны, он привёз небольшой плакатик формата А4 и сказал:

– Мы начали производить новый продукт – водку. Ваша задача – раскрутить её. Вот вам плакатик, поработайте сами в этом направлении. Рекламная смета ваша не больше двадцати тысяч долларов, жду ваших предложений. На плакатике был изображён айсберг с вмороженной в него бутылкой водки с надписью «Айсберг».

– Нужно будет – позвоните, скажете сколько, закажем тираж, у нас это будет дешевле, чем в России.

– А где продукт-то сам? Мне кажется, что в компанию, которая будет рекламировать продукцию, лучше являться с продукцией в руках. Так они лучше представляют, что они рекламируют.

– Здесь я с вами соглашусь. На следующей неделе две фуры в Москву с водкой придут. Одну вы получите, другую – ребята. Кто лучше стартанёт, тот и будет ею торговать. Минимальная цена – доллар десять. Деньги с первой фуры можете потратить на рекламу.

Это был нормальный подход. Начали мы с определения эффективности различных видов и способов рекламы. Поскольку специалистами в этой области не являлись, то действовали по наитию, сидели, обсуждали.

Рекламу в периодических изданиях отмели сразу, внимание на неё обращали только владельцы мелкорозничного бизнеса, телевидение нам было не по карману. Копаясь таким образом, добрались до оповещения в метрополитене, только начинавшего входить в моду у рекламодателей. Поехали на фирму и, обсудив возможные варианты, заказали размещение по одному плакату на стеклах дверей каждого вагона кольцевой линии и такую же на двух радиальных ветках в течение трёх месяцев.

Реклама оказалась убойной: через месяц цена водки удвоилась, через два – утроилась. Георгий нас, конечно, обманул – всю торговлю водкой нам не отдал, но мы, признаться, другого и не ожидали.

***

В конце марта земля уже оттаяла, приехали строители, которые осенью возвели на даче сруб из бруса. Плиточный фундамент просел равномерно сантиметров на десять, не больше, можно было продолжать работы. При сборке сруба осенью первый этаж разделили стеной пополам. В одной половине решили сделать комнату тёщи, во второй – баньку, состоящую из парной с электрокамином и небольшой комнаты отдыха.

Входы в обе части были раздельные, в виде пристроенных к срубу небольших прихожих. В первой, примыкающей к тёщиной спальне, оборудовали маленькую кухонку с газовой плитой. Из другой можно было пройти прямо в туалет, направо по лестнице на второй этаж, либо по небольшому коридору рядом с лестницей, в конце которого попасть налево в предбанник или направо в душ.

Помещение второго этажа площадью тридцать шесть квадратных метров, по большей части служило спальней Михаила, было одновременно и бильярдной. Когда его друзья съезжались к нему на день рожденья, то спальнями становились на ночь все помещения, где стоял диван или можно было разместить матрас.

***

Киев всегда запаздывал с требованием повышения оплаты за поставленную водку, и нам удавалось продавать её на доллар дороже, чем требовали с нас, оставляя, естественно, эту часть дохода себе. При этом мы работали и с пивом. Тогда и произошло моё знакомство с Андреем Михайловичем Долгополовым, который стал моим партнёром в следующем бизнесе на десять лет.

Помнится, тогда я сидел за своим столом, корпел над какими-то бумагами. В кабинет вошёл невысокий разбитной мужичок.

– Хозяин, можно отвлечь на минутку?

– Ну, попробуй.

– Слушай, я пиво у тебя беру двадцать коробок, дай скидку побольше. Я грузовик нанял, надо будет с водителем расплатиться, то-сё, себе ничего не остаётся. Сделай доброе дело, я совсем на подсосе, надо хоть чуть-чуть заработать.

По разработанной мною таблице скидок при покупке двадцати коробок скидка была минимальной, но что-то меня в мужике этом подкупило. Что не знаю, вообще-то такой разбитной стиль в общении мне не нравился. С другой стороны, было видно, что это больше напускное, мужик не в самой лучшей ситуации, в сущности, просит о помощи – почему не помочь? Убытков мы же, помогая ему, не несём, просто чуть меньше зарабатываем, и я отдал распоряжение продать ему с той скидкой, которую мы даём при покупке больших партий.

Решение моё вызвало возмущение у Риты Легчилиной, которая оформляла покупки пива и принимала деньги за товар. Она пришла ко мне в кабинет разобраться лично, что это за вольности с моей стороны. Рита была снохой Аркадия Ивановича Легчилина, серьёзного учёного и хорошего человека, с которым мне посчастливилось трудиться на одной кафедре в бытность мою в МВТУ им. Баумана. Я нарушил установленный мною же порядок, и Рита строго указала мне на моё упущение. Молодец, была хорошим работником, я её ценил.

Андрей Михайлович стал нашим постоянным клиентом, пока существовал «Рус-Рингдейл».

***

Наш устойчивый спортивный коллектив продолжал рубиться в теннис, я был самоназначенным старостой. В мои функции входила аренда кортов и сбор денег с участников банкета. Собственно, собирать надо было только с Мишки Цимуса, по нашей договорённости каждый платил за себя и партнёра. Я платил за себя и сына, а Мишка Цимус – за себя и Мишку Блинова. За Мишку платил, надо сказать, безрадостно, но желание играть пересиливало. Да и аренда в спорткомплексе МВТУ была невелика.

Зная Мишкину слабость – он неохотно расставался с деньгами, я заранее наменивал долларовой мелочи и после первой игры в начале полугодия походил к нему.

– Михал Давыдыч, пожалте за полгода предстоящих физкультурных занятий денежку.

– Алик, давай в другой раз, что-то устал сегодня.

– Михал Давыдыч, Москва – Динамо, извольте ручку позолотить.

– У меня только крупные, у тебя сдачи не будет.

– Не извольте беспокоиться. – Я доставал из бумажника пачку однодолларовых, пятидолларовых и прочих купюр.

Мишка, недовольно кряхтя, доставал лопатник, извлекал пару сотенных купюр, расплачивался. Закончив с этой неприятной для него процедурой, он снова веселел.

Однажды он не пришёл на первое занятие сезона. Такое бывало с нами – дела, надо было встречаться с кем-то, да мало ли чего бывало. Отыграв втроём, я позвонил ему вечером, решил немного позубоскалить, мол, так платить не хочешь, что даже тренировку пропустил. Услышав в трубке голос Марины, его жены, я сказал:

– Мариш, где там твой-то прогульщик? На тренировку не пришёл, корты оплачивать не хочет. Я ему буллит назначу.

– Алик, он в аварию попал.

– В аварию? Какую, с кем столкнулся? Как он сам? Что с ним?

– С грузовиком столкнулся. Он в больнице, но с ним всё в порядке.

– А где он? Я завтра подъеду, надо друга поддержать.

– Пока нельзя, я тебе потом всё расскажу. Ты извини, я не могу больше говорить.

– Конечно, конечно. Давай держись.

Мишка пропал. Я несколько раз звонил Маринке, но её объяснения были невразумительны, и она постоянно изменяла их. Что-то произошло, но что? Было неясно.