Ужас без конца

– Ты зачем к тетке-то собрался, Артемка?

Я хотел возмутиться: зачем, мол, ему эта информация, да еще и «Артемка»! Терпеть не могу, когда так называют, но дедок меня опередил:

– Нос-то у меня вишь какой? Длинный. Потому что сую не в свое дело. Едешь, стало быть, надо.

Он отвернулся от меня, давая понять, что тема закрыта, и с преувеличенным вниманием уставился на дорогу, которую, конечно же, знал вплоть до каждого сантиметра.

Вот и Моховое – тихая деревенька домов на сорок. Мы ехали по пыльной улице, и я с грустью замечал, что окна каждого второго дома заколочены. Хозяева покидали Моховое: кто-то уезжал в город, как мать, кто-то перебирался на кладбище. Деревня, которая помнилась мне оживленной, пустела и угасала, на всем лежала печать запустения и глухой тоски по прежним временам.

– Высажу тебя у магазина, – проговорил старик. – Дальше сам.

– Конечно. Я вам должен что-то?

Вместо ответа он замотал головой, как пес, отгоняющий мух. Мне показалось, он хотел, чтобы я поскорее выкатился из машины. На пятачке, который был центром деревни и раньше казался мне довольно большой площадью, располагались два магазина, почта и аптека. На дверях почты и одного из магазинов висели замки. Окна аптеки были мутными – сразу и не поймешь, работает или нет. Один из магазинов пока еще был жив.

О том, чтобы зайти и купить что-то, я не думал: привез тетке из города коробку конфет и ее любимый вафельный торт с шоколадом и орехами. Поэтому прошел мимо и двинулся по улице, которая шла чуть под горку и уводила к краю деревни – противоположному тому, где мы заехали.

Улица была пустынна, лишь возле одного дома сидела на лавочке старушка в цветастом халате. Я поздоровался, но она не ответила. Вяло, словно бы для проформы, гавкали из-за покосившихся заборов собаки, в пыли копошились встрепанные куры. Из одного настежь распахнутого окна хрипела про «мальчика-лейтенанта» какая-то певица.

Вскоре последний дом остался позади. Теперь только перейти по узкой тропинке поле – и вот оно, жилище тети Лиды. В детстве я никогда не придавал значения тому, что жил дальше всех мальчишек, с которыми играл во время каникул. А сейчас мне показалось странным, почему дом стоит на отшибе.

«Надо бы спросить мать или тетю Лиду», – подумал я.

Вытащив телефон из кармана, я ожидал увидеть, что сигнала нет, но он был, и даже весьма четкий. Часы показывали без десяти семь. Повертев сотовый в руке, я убрал его обратно: звонить было некому.

Тетя Лида стояла возле забора – вышла встречать. Сколько себя помню, она всегда это делала: выходила точно вовремя, предупреждать о времени приезда было не нужно. Она говорила, что сердцем чует, потому что любит.

Я верил. И сейчас верю.

Помахав ей рукой, я ускорил шаг, поймав себя на мысли, что улыбаюсь. Оказывается, я соскучился.

Дом у тети Лиды отличался от всех домов в Моховом: большой, из белого кирпича, обнесенный кирпичным же забором. Металлическая калитка, новая черепичная крыша, ухоженный двор и большой аккуратный огород, с которого тетя всегда собирала богатый урожай: в погребе рядами стояли варенье, соленья и маринады.

– Артемушка! Приехал! – Тетя Лида припала ко мне с такой радостью, как будто я невредимым вернулся с войны. Плечи ее затряслись, и я с ужасом понял, что она плачет.

Какая же я скотина, что так долго не навещал ее!

Она обняла меня, ни на секунду не разжимая рук, будто боялась, что я сбегу от нее, и мы пошли в дом. Я чувствовал себя немного неловко, но, с другой стороны, в том, что тебе настолько рады, определенно есть нечто ласкающее душу.

В доме было чисто прибрано – у тети Лиды иначе и не бывало, в большой комнате накрыт стол, плотно уставленный всевозможными разносолами. В животе заурчало: я вспомнил, что не ел с самого утра.

Тетя Лида уселась напротив, подперев ладонью щеку. Они с матерью совсем разные: мама худощавая, невысокая и хрупкая блондинка с короткой стрижкой, а тетя – высокая, статная, полноватая, с густыми темными волосами, уложенными венцом.

– Как ты, Артемушка? Все хорошо? – спросила она. – Никто не обижает?

В этом она вся: не про учебу спросит, а про то, как я, как настроение.

– Все отлично, теть Лида, – с набитым ртом ответил я.

– А мама? Как она?

Я уверил, что и у нее все в порядке.

– Ты почему так срочно просила приехать?

– Наташа никогда не звонит, – вздохнула тетя Лида и ушла в свои мысли, точно не услышав моего последнего вопроса. – Обижается что-то.

Она помолчала, а потом сказала:

– Помощь мне твоя нужна. Поможешь?

– Конечно. Чем помочь?

Я был слегка озадачен.

– Не любят меня тут, Артемушка. Всю жизнь прожила, а не прижилась. – Лицо тетки сморщилось, будто она снова собралась заплакать.

Я удивился, но потом вспомнил, как повел себя старик при упоминании о тете Лиде.

– Почему? – спросил я.

Это и вправду странно: тетя Лида была самым добрым и приятным в общении человеком из всех, кого я знал. Неужели всегда такое отношение было? Я и не замечал… Или попросту забыл.

Тетя Лида опустила глаза и выдала такое, чего я и представить не мог.

– Ведьмой считают.

– Кем? – поперхнулся я. Шутит, что ли?

Но тетка говорила серьезно.

– У них не урожай, слезы одни, а у меня растет все, даже продаю. Ни с кем не общаюсь – а чего мне с ними, Артемушка? Дел полно, дом большой. Мне с собой не скучно. Читаю, вяжу. А они, видишь… – Тетя Лида вздохнула. – И молодая больно, говорят.

Я посмотрел на нее. Сказать честно, все женщины старше тридцати пяти или сорока казались мне довольно возрастными. Но тетя Лида, конечно, выглядела отлично: свежий цвет лица, ни седины, ни морщин. Сколько ей? Матери сорок девять, а тетя Лида старше ее на сколько-то лет. Пожалуй, да, молодо выглядит, так ведь и живет на природе, ест все натуральное!

– Дикость какая-то, – искренне возмутился я. – Придурки деревенские. Ты их не слушай!

– А я и не слушаю, – легко согласилась она. – Зла никому не делаю, живу, как умею. – Тетя Лида помялась. – Понимаешь, мне тут сказала одна… Вроде как хотят они прийти ко мне, прогнать. Ну, я и испугалась, тебя вызвонила. Думаю, дай-ка ты приедешь, сессию же сдал. Поживешь немного, при тебе никто не будет дурного делать, а там, глядишь, забудут.

«Откуда она узнала про сессию? – удивился я. – Или я сам сказал?»

Это был полный абсурд. Как говорит Серега, кино и немцы. Но разве плохо пожить тут пару дней? Поесть все эти вкусности, пообщаться с тетей Лидой, постоянно чувствуя, что тебя любят, что ты дорог, нужен и важен.

– Сердишься? – робко спросила она. – Оторвала я тебя, не надо было. Стыдно.

– Ничуть не стыдно, – решительно проговорил я. – Это мне надо себя ругать: не был давно. Я рад, что ты позвонила.

Тетя Лида прямо-таки расцвела от этих слов, заулыбалась.