Целуя девушек в снегу

Она приблизила лицо, и начала, мурлыча, тереться носом о мою щеку.

– Ты редко меня зовёшь…

– Напротив, у меня ощущение, что я думаю о тебе каждый день.

– Думаешь… Но не зовёшь.

– Я не знаю, как это делать.

– А я не знаю, как тебе это объяснить.

– Но, иногда мы вместе. Наяву. Вот как сейчас. Получается, не всё потеряно… Кстати, ты, вроде бы, хотела что—то сообщить?

– Я уже и сообщила…

– Да? Неужели?

– А о чём мы с тобой беседовали столько?

– Я и не понял почти ничего!

– Ох, Серёжа, Серёжа!

– Ох, Лина Аликовна, Лина Аликовна!

Лина дёрнулась, чуть было, не заехав мне в нос лбом и, глядя прямо в глаза, прошипела с необъяснимой, странной и непонятной злостью:

– Никогда! Слышишь? Никогда больше! Не называй меня так!

Я опешил:

– А как, тогда?

– Лина. Просто Лина. И не иначе.

– Моя Лина.

– Твоя Лина.

– Я даже не хочу спрашивать, почему… Ты нынче поразительные страсти—мордасти собираешь!

– И правильно не хочешь…

– Значит, мы поговорим о том…

– Неа! Поздно. Вон и магазин давно открыли. Тебе пора, компьютерный гений… Я, как обычно, провожу Вас, сударь мой!

– О, сударыня, Вы столь любезны. Нельзя ли проводить Вас, моя очаровательная барышня?

– Нельзя, мой господин.

– Совсем нельзя, моя принцесса?

– Пока нельзя, о, повелитель!

– Вы говорите загадками, миледи!

– Наоборот, милорд. Я говорю отгадками. Имеющий уши, да услышит! Чтобы получить понятный ответ, надо задать понятный вопрос. Понятный, не только для отвечающего, но и для самого спрашивающего.

Я потрогал свои уши:

– Хм, на месте, кажись! А не слышу.

Лина засмеялась и встала. Я последовал её примеру и осторожно надел берет ей на голову, откинул каштановые локоны с лица. Погладив, напоследок, привыкшую к ней лошадку, Лина вздохнула, вытащила у меня из кармана перчаточки, поставила игрушку на то место, откуда взяла в начале нашей беседы, и тихим шёпотом обнадёжила снова потускневшего пони:

– Смотри, не замерзай. Скоро тебя хозяйка найдёт.

– Уже всё, моя королева?

– Да, мой король!

– Мне кажется, я знаю, кто ты, мой ангел—хранитель… Это ты спасла меня, когда Пострелова и Смирницкого чуть не прибили? Ты, да? Я чудом не пострадал. Ни на йоту… Киряева потом заявила, будто у меня сильный ангел—хранитель…

Лина сделала протестующий жест и покраснела:

– Ты ошибаешься. Действительность гораздо сложнее. И проще.

– Неужели тебя не существует вообще?

– Реши ты, что меня не существует, и мы более не увидимся…

– Наверное, у меня шиза, и ты есть исключительно в моей голове, и разговариваю я сам с собой.

Лина несколько секунд молча созерцала мою хитрющую улыбку. Затем, ответила очевидностью на хитрость:

– Тогда, я по—прежнему буду приходить к тебе, независимо от того, решишь ты, что я есть или, что меня нет.

– Ну да, верно. Как—то я не подумал. Кстати, а тебя видят другие?

– Видят.

– Постоянно?

– Лишь тогда, когда я с тобой.

– А ты разве не всегда со мной? Ведь ангел…

Лина оборвала: