Стена

– Потому что я тебя знаю. Ты не побежишь всем подряд об этом рассказывать.

Не дождавшись ответа на второй вопрос, парень вдруг спросил:

– А если вдруг?

Настасья раздражённо цыкнула.

– Ты ведь никому не сказал, что идёшь сюда, верно?

Слова южанки попали точно в цель – ошарашенный таким поворотом, Саша не знал, чем ей ответить, но сама она на этом не остановилась.

– Ты ведь не выключил телефон, как я просила?

Удивлённый проницательностью этой рыжей ведьмы, парень всё-таки достал у себя из кармана мобильный телефон. Горящий яркими, сочными цветами сенсорный экран аппарата говорил сам за себя.

– Видишь? Знала же, что ты этого не сделаешь, – неряшливо поправляя волосы, губы Настасьи расплылись в грустной улыбке, – Отбирать я его не собираюсь. В любой момент сможешь смс-нуть кому ты там сейчас хотел: так и так, Рыжова Настасья Анатольевна затащила меня в Южный Саратов, вытащите, спасите-помогите. О тебе тут же узнают, запеленгуют твоё местоположение и быстро вызволят. Доказательства похищения на лицо, а так как я единственная, с кем ты оттуда общался, то… В общем, мне крупно достанется.

Сладкие речи рыжеволосой красотки родом из некогда единого города заставили Сашу задуматься. Заметно успокоившись, он снова ощутил у себя под ногами твердь. Удары мотора в груди перестали крушить изнутри грудную клетку, дыхание постепенно выровнялось. Выйдя из ступора, Александр Киселёв вновь придал телу вертикальное положение. Видя это, Настасья с трудом сдержала радость.

– Знаю, тебе страшно. Ты боишься, что можешь обратно не вернуться, что за той чертой – небрежно махнула она в сторону закрытого перехода на другую платформу, – Тебя схватят, ограбят и убьют – я слышала, что говорят у вас об Азовской Республике. Я могу, конечно, пообещать, что ты вернёшься домой по первому требованию и верну тебя в целости и сохранности, но ты мне вряд ли от этого поверишь, так ведь?

Уговариваемый ею северянин не произнёс ни слова в ответ.

– Повторюсь, я не потащу тебя силой – это должен быть твой собственный выбор. Я никому не расскажу об этом и приведу тебя обратно живым и здоровым. Поэтому прошу: подумай как следует, стоит тебе идти со мной или же нет. Дай себе время, как следует всё обдумай, взвесь все «за» и «против». Если… Ты всё-таки решишь… Что тебе там делать нечего… – голос Настасьи немного задрожал, – Что я веду тебя в западню или просто не хочешь нарушать закон…

Покопавшись в кармане куртки, гостья из Южного Саратова достала что-то маленькое, аккуратно присела и запустила его по полу в сторону Саши. Вначале отпрыгнув, не столько из-за реальной опаски, сколько из мер предосторожности, парень неожиданно обнаружил: оставив за собой характерный пылевой след, в полуметре от него лежал, слабо серебрясь в свете упавшего фонаря, маленький ключик.

– Возьмёшь его и выйдешь отсюда – продолжила она, – Откроешь дверь, закроешь на него же и выбросишь куда подальше. Больше я к тебе никогда не приду. Ты никогда меня не увидишь – я просто исчезну из твоей жизни, раз и навсегда. А эти два дня… Можешь их забыть, как страшный сон. Примешь синюю таблетку, так скажем.

Саша не сводил взгляда с Настасьи. Парню отчего-то хотелось сказать, что он не закрыл ту дверь до конца, но промолчал.

– Но… Если вдруг… – сначала едва слышно, потом чуть громче заговорила жительница Колонии, – Если у тебя… Появится… Хотя бы малая толика сомнения, крошечная надежда на то, что я пришла сюда не просто так, не ради того, чтобы навредить тебе, что здесь нет подвоха, что я правда не желаю тебе ничего плохого, прошу – пойдём со мной. Пойми, я лишь предлагаю тебе узнать правду и ничего больше. Прошу – подумай прямо сейчас как следует, а потом скажи: да… или нет.

Тихо, до ужаса неуверенно пропищав последние три слова, Настасья окончательно смолкла, оставив Сашу наедине со спутанными в клубок мыслями. В напряжённом ожидании ответа глаза её безвольно уткнулись в его перемазанные в пыли ботинки. В гробовой тишине южанка молча ожидала вердикта северянина, не давая ни словом, ни жестом понять, можно ли ей верить. В гробовой тишине «Театральной» Александр услышал лишь вырвавшийся из груди Настасьи тихий вздох облегчения, ничего, ровным счётом, не значащий.

Не сводя глаз с бывшей, наблюдая, как та нервно заламывает руки, практически ощущая, как колотится от волнения её подобие сердца, Саша попросту не знал, что ему делать, как поступить, чтобы хоть как-то снизить градус напряжения. Впервые за всё время с момента их повторного знакомства слова Настасьи выглядели как минимум весьма убедительно. По сути, она не пыталась всеми силами уговорить его пойти за собой, заставить склонить чашу весов на свою сторону, хоть и привела логичные доводы в свою пользу – да чёрт побери, не поверить состроившей такую грустную мордочку было невозможно! Эта беспричинная, безрассудная надежда в словах, робкий, нерешительный взгляд – всем своим поведением Рыжова Настасья до боли напоминала саму себя, когда они с Сашей впервые увидели друг друга в танцевальной школе.

И всё же сомнения в искренности Настасьи никак не отпускали его до конца: горький опыт уже делал своё грязное дело, изо всех сил склоняя Александра усомниться. В конце концов, она так и не сказала, почему спустя столько времени нашла его, зачем идёт на такой риск просто чтобы показать ему свой город, почему не боится, что если он откажется, то может рассказать об этом способе миновать границу властям, по какой причине вообще не страшится Сашу, хотя он чуть не убил её на Переговорной – ряд неразрешимых вопросов терзал старшеклассника. Не зная, не понимая, что предпринять, как убедить себя, идти или не идти за ней, северянин молча таращил свой опустошённый, обессиленный взгляд куда-то в область живота Настасьи, не сводя взгляда с красиво блестящих в свете фонарей пуговиц на её толстой куртке.

Прошло, наверное, минуты три или четыре, прежде чем за спиной Саши послышался уже знакомый звук движения по рельсам. Сделав шаг в сторону от края платформы, парень услышал, как справа от него на огромной скорости, поднимая за собой тонны пыли, заставляя эффектно шевелиться некогда рыжую шевелюру, пронёсся поезд Южносаратовского метрополитена. Оглядевшись по сторонам, наблюдая, как на противоположной стене ярко полыхнул свет окон проносящегося мимо состава, как медленно оседает пыль после прошедших станцию без остановки вагонов, как Настасья изо всех сил сдерживается, чтобы не начать чихать, Саша задумчиво выдохнул.

В последний раз не сдержавшись и громко чихнув, крашеная брюнетка взволнованно посмотрела на своего спутника, ожидая, что с его уст вот-вот сорвётся окончательный ответ. Понимая, что рано или поздно придётся объявить о своём решении, Саша тяжело вздохнул. Оглядев закрытую станцию метро снова, задумчиво опустив болтавшиеся снаружи руки в карманы, он вновь посмотрел на Настасью, на сей раз на её плечи. Видя даже сквозь толстую куртку, насколько они напряжены, Александр несколько раз задумчиво хрустнул пальцами. Всё это время не говоря ни слова, рот его медленно, словно в замедленной съёмке, открылся и спустя какое-то мгновение из него вырвалось короткое:

– Нет.

Вердикт, больше похожий на приговор, эхом разнёсся по закрытой станции метро. В полутьме, разрезаемой лишь светом двух фонарей, Саша физически не мог во всех деталях разглядеть выражение лица Настасьи, однако догадаться о нём было нетрудно: она почти наверняка расстроена. Потому ли, что её попытку открыть правду не приняли всерьёз или же что её коварный план не сработал, уже неважно: решение принято – он не пойдёт за ней. Спустя несколько минут сомнений холостой парень родом из города золотых огней сделал выбор – остаться здесь, дома, с синицей в руке. Внимательно наблюдая за реакцией жительницы города по ту сторону Стены, Саша на какое-то мгновение подумал, что Настасья его вовсе не расслышала, но потом услышал короткий, грустный вздох.

– Жаль… – тихо сказала она.

На «Театральной» повисла гробовая тишина. Спустя несколько секунд она добавила:

– Что ж, это твой выбор. Я приму его. Я… понимаю.

В голосе Настасьи улавливались до боли грустные нотки. Подростку даже почудилось, что он услышал тихий всхлип. Складывалось впечатление, что она вот-вот расплачется, но Саше отчего-то не верилось во всё это – слишком долго эта рыжая отсутствовала в его жизни для тоскующей по давнишним встречам.

– Тогда… – немного растерянно забормотала Настасья – Ты знаешь, что делать.

Натужно подняв свой аккуратный носик, элегантно для своей неуклюжей обуви южанка развернулась в сторону края платформы и тут же привела Александра в настоящий ужас, спрыгнув с метровой высоты на рельсы.

– Ты… Ты чего делаешь? – испуганно завопил он.

– Успокойся, поезда здесь ходят с двадцатиминутным интервалом – я успею уйти до того, как проедет следующий – стоя к Саше спиной, объяснила Настасья.

Гулкий стук шагов по шпалам эхом разносился в немой тишине заброшенной станции метро. Всё ещё держась за сердце, Саша молча наблюдал, как незаконно попавшая в его страну жительница Азовской Республики возвращается к себе домой в гордом одиночестве. Удивление никак не сходило с лица северянина: так хотевшая провести его в Колонию, уверить в своей искренности – и даже не попыталась переспросить, уверен ли он в своём выборе. Что там ни говори, а в куда менее серьёзных решениях люди обычно спрашивают об этом. Унося отсюда ноги, Настасья даже не забрала фонарик, который дала ему при входе на станцию – Саша искренне не понимал, что ему теперь делать, и просто наблюдал, как до боли знакомый силуэт той, кого он когда-то любил, тихо скрывается в тоннеле. Едва заметная в темноте огненно-рыжая прядь мелькнула в портале выезда с «Театральной», и буквально за мгновение перед тем, как окончательно исчезнуть из поля зрения, оставив его наедине с собой, Саше показалось, что он услышал тихий, едва различимый в тишине шёпот Настасьи:

– Прощай.

Глава 5

По ту сторону

Прошло всего несколько секунд, а может, и целая вечность, прежде чем уставившийся в тёмный тоннель метро Саша понял, что Настасья ушла. Та, кого он давным-давно любил, кого все эти два года ненавидел и которую не хотел больше видеть, вновь нарисовалась в его жизни меньше двух дней тому назад, а затем исчезла так же внезапно, как и появилась – просто растворилась во мраке, оставив после себя лишь фантом огненно-рыжих волос, за пару лет сократившихся до жалкой пряди, в глазах да фонарик, оставшийся лежать у самого края платформы. С трудом заставив себя сделать несколько шагов в направлении пропасти, Саша поднял единственный оставшийся источник света и немного неуверенно направил его в тоннель, куда направилась рыжая ведьма, но увидел лишь шпалы, рельсы да давным-давно погасший светофор. Похоже, Настасья действительно ушла, и если верить её словам, больше никогда не вернётся. Ещё пару дней назад он бы несказанно радовался этому, но теперь, когда она возвратилась в свой город, в свою Колонию, на душе у северянина было отчего-то совсем пусто и… одиноко?

Эмоции, прежде выплёскивавшиеся через край при одном лишь упоминании имени той, что когда-то предала его, одна за другой опустошили физическую оболочку Александра – почему? Разве она не должна была хотя бы попытаться уговорить, ещё раз спросить о том, хочет ли он пойти с ней? Конечно, от этого бы ничего не изменилось, но даже так – просто попробовать! Быть может, этого и хочет – заставить Сашу почувствовать себя виноватым, а потом, вернувшись как ни в чём ни бывало минуты этак через две, уже наверняка заманить к себе?! Напряжённо вглядываясь в просвет тоннеля метро, школьник всё ожидал, что из него вот-вот появится Настасья и снова предложит ему пойти туда, но ни через минуту, ни через две, ни даже через три рыжеволосая южанка не появилась. Похоже, она и вправду покинула его – оставила в покое насовсем.