Все дело в отваге

– Сейчас узнаешь! – Взяв небольшой топорик для разделки мяса, Катя вернулась в коридор.

– Не смей! – Вадим вытянул вперед руку, а второй, подобно своей пассии, прикрыл мужское достоинство штанами, которые так и не смог надеть.

Он знал характер своей жены. Именно жесткость, напористость и целеустремленность позволили стать ей одной из первых леди столицы.

Смешно подпрыгивая на одной ноге, он стал пятиться, однако не удержался и полетел на спину. Грохот и крик подействовали на Катю как ушат холодной воды. Ну, разнесет она ему череп. А что потом? Сидеть за эту мразь? Состояние аффекта не в счет. Не ударила тем, что подвернулось под руку, а прошла на кухню; значит, контролировала себя. Хотя, если нанять хорошего адвоката, можно и выкрутиться. Только зачем? По-видимому, на роду написано умереть в одиночестве.

Неожиданно ненависть улетучилась. Катя выронила топорик:

– Когда я приду, тебя здесь уже быть не должно.

С этими словами она прошла к выходу.

– Катя! – Муж торопливо поднялся, наконец натянул штаны и засеменил следом: – Погоди, я тебе все объясню!

– Зачем? Я и так все вижу. – Она медленно обернулась: – Что, женился из-за денег?

– Зачем ты так говоришь? – Его глаза забегали.

– Чего тебе не хватало? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила она. – Хорошо, согласна. Мало уделяю тебе времени. Да и зарабатываю… Комплекс у тебя возник. Слышала, и предупреждали. Так хотя бы в дом не водил. Что соседи подумают?

– Соседи? – Неожиданно его лицо сделалось злым. – А то и подумают, что никому ты не нужна, кукла крашеная! Ведь нормальные мужики на тебя и не смотрят. Что, думаешь, говорили, когда узнали, что я танцор? Просто куражилась. Сняла на ночь, да и оставила. Как игрушку! Чтобы от других не отличаться. Что тебе стоит?

Катя не верила своим ушам. Ее теплый и ласковый Вадим на глазах превратился в монстра. Она даже подумать не могла, что с его губ, нашептывающих по ночам на ухо, словно сказку, признания в любви, могут слетать такие ужасные слова.

Обиднее всего было, что ее, так легко разбиравшуюся в людях, облапошил какой-то не состоявшийся в жизни проходимец. Невольно она поняла, что сама виновата в том, что сейчас слушает эти грязные слова. Ведь чувствовала, что не откровенен он до конца, но не хотела верить.

Улица встретила ее чириканьем воробьев, запахом молодой листвы и оттаявшей земли. Катя брела по тротуару, удаляясь все дальше и дальше от дома, который вмиг превратился в серый и мрачный замок с холодными стенами.

* * *

Матвей сбежал по осыпающемуся склону на дно оврага. Сзади нагонял Ткач. Микрофон переговорного устройства передавал звуки его дыхания в эфир. Казалось, он дышит в ухо, на которое надет головной телефон. Не сбавляя шага, Кораблев переложил «Вал» в левую руку, поправил косынку и оглянулся. Ткач бежал сзади. След в след… Матвей развернулся вперед и тут же чуть не снес ногой едва заметную на фоне нежно-зеленой травы «растяжку». Он сильнее, чем надо было, подтянул колено к груди.

– Фу! – вылетело со слюной.

Шаг получился длиннее. Перелетев через натянутую поперек тропинки проволоку, снова обернулся. Ткач быстро сообразил и спокойно перешагнул через «сюрприз». В принципе ничего страшного не произошло бы, зацепи ее Матвей. В отличие от боевой гранаты здесь была сигнальная мина. Выстрелив вверх ракетой, она попросту дала бы знать руководителю занятия, что один спецназовец «убит».

– Понаставили тут, – через силу улыбнулся Ткач.

Матвей промолчал. И так дыхание сбил. Любая фраза давалась с трудом. Отмахали уже около пяти километров, не прогулка. По пути преодолели реку, по канату перебрались через ров, который условно назывался ущельем, забор под напряжением и «скалу». На искусственное сооружение высотою чуть ли не с пятиэтажный дом полагалось взобраться и спуститься без страховки. Закрепленные на бетонном основании гранитные глыбы были довольно удобны для такого способа. Однако это отбирало много сил. Кроме этого, практически после каждого препятствия появлялись цели. Тяжело стрелять, если еще ходят ходуном руки, глаза застилает пот, а воздуха катастрофически не хватает.

Слева раздался хлопок сработавшего пиропатрона. Из-за кустов появился надувной муляж бандита в чалме. Матвей вскинул удлиненный глушителем ствол «Вала» и надавил на спусковой крючок. Резиновая мишень стала сникать и повисла на кустарнике погасшим куполом парашюта.

Стены оврага с каждым шагом расступались. Он становился шире. В устье уже росли мелкие сосны. Наконец Кораблев разглядел справа и слева от тропинки по паре красных и белых флажков. Все, вышли на рубеж прекращения огня. С этого места стрелять нельзя. Однако секундомеры еще отсчитывают время и остановятся, когда спецназовцы окажутся у наблюдательной вышки.

Впереди, за деревьями, стало видно разбитый лесной проселок, по которому, мягко урча, катился БТР. Вадим повернул ему наперерез. Завидев бегущих спецназовцев, водитель сбавил скорость. На броне уже сидели Рыкунов и Дымов. Оба выглядели уставшими. Раскрасневшиеся лица лоснились от пота. Их пара шла параллельно вторым маршрутом. Он отличался тем, что там был разрушенный дом, который нужно было осмотреть, и полоса риска, где спецназовцев обстреливают из пулеметов боевыми патронами. Теперь они должны были вместе вернуться на исходный рубеж.

Матвей поравнялся с БТР и ухватился за поручень.

– Стой! – раздался голос Дыма.

Бронетранспортер замер.

Кораблев забросил на скобу ногу, подтянулся и влез на броню. Следом забрался Ткач.

– Поехали! – крикнул Рык.

Корпус машины вздрогнул и мелко затрясся.

– Ну как? – спросил, пытаясь перекричать шум, Рык.

Вместо ответа Матвей показал большой палец.

– А предчувствие? – насмешливо глядя на него, задал он следующий вопрос.

Матвей невольно посмотрел на Ткача. О чем-то сосредоточенно размышляя, лейтенант смотрел вперед. В груди вновь пробежал неприятный холодок тревоги.

«Паникер», – подумал про себя Кораблев. Однако что-то не давало отвести взгляд от Ткача в сторону. Что?

Нависшая над дорогой ветка заставила всех пригнуться. БТР круто повернул влево. Лес кончился. Дорога пошла под уклон, вдоль русла почти пересохшей речки. Напряжение Матвея усиливалось. Здесь еще один поворот, а водитель не сбросил скорость. Справа – железнодорожная насыпь, в конце которой стояли три пассажирских и один товарный вагоны. Это учебное место по отработке самых разных вопросов на железнодорожном транспорте. Небольшой состав привезли на большегрузных трейлерах в прошлом году. Рота обеспечения учебного процесса сделала насыпь, уложила несколько десятков метров рельсов, на которые их и установили. Периодически спецназовцы проводили здесь занятия. С завидным постоянством на окна устанавливались новые стекла, обожженные места закрашивались. Хоть сейчас цепляй к подвижному составу – и в путь.

– Нет, – одними губами проговорил Матвей.

Гул двигателя превратился в вой.

– Что он делает? – раздался голос Дыма.

Дальше все произошло как в замедленном кино. Корпус бронетранспортера вдруг подлетел, и его понесло к насыпи.

– Прыгай! – крикнул Матвей и оттолкнулся от брони.

Уже в полете он понял, что мучило его, когда он смотрел на Ткача… Ремень «Вала», который лежал у друга на коленях, свалился и зацепился за крюк, к которому обычно крепился конец веревки, удерживающий свернутый в рулон тент. Матвей ударился о землю, перекатом смягчил падение и тут же встал на ноги. Раздался страшный грохот и лязг. В тот же момент он увидел, как качнулись вагоны. Кораблев зажмурился, однако в следующий момент открыл глаза и устремился к уже замершему на месте БТР.

* * *

Катя не могла сообразить, проснулась она или вовсе не спала. Поняла, что смотрит в окно, только тогда, когда заработал будильник. Вытащив из-под одеяла руку, не глядя, нащупала пищащего зайца с циферблатом вместо мордочки и надавила на расположенную между пластмассовых ушей кнопку. Перед сном она даже не задернула шторы, и солнце щедро заливало светом и теплом всю комнату. Несмотря на прекрасное утро, веселое щебетание птиц за окном, на душе было тоскливо. Наступившего лета она не замечала.

На балкон стоящего напротив дома выбежали дети, и Катя еще некоторое время отрешенно наблюдала за двумя белокурыми головами, торчащими из-за ограждения. Не хотелось ничего делать. Даже дышать.

В ванной Катя долго рассматривала себя в зеркале. Уставший взгляд, припухшие веки. Уголки губ опустились, и когда-то жизнерадостное лицо женщины состарилось на добрый десяток лет. Она сдула свалившийся на лоб локон и плеснула водой в зеркало, словно желая смыть отражение.

Душ немного взбодрил. С чашкой кофе она подошла к окну. За ним по дорожке, толкая перед собой коляску, спешила молодая мама. «Интересно, куда так рано? – удивилась Катя и оглянулась на часы. – Господи, опоздала!»

Во дворе ждал новый сюрприз. Мотор машины оказался заглушенным, хотя Катя отчетливо помнила, как завела двигатель через окно брелком. Она уселась за руль, повернула ключ зажигания. Двигатель едва слышно заурчал, однако тут же затих. Молодая женщина посмотрела на приборы. Так и есть – бензин на нуле. После того как она выгнала Вадима, стала совсем рассеянной. Накануне вновь проехала мимо заправки.

С трудом вспомнив номер трамвая, идущего по улице, на которой располагался офис, Катя на одном дыхании добежала до остановки.

В офис она пришла на полчаса позже обычного. И здесь охранник, поздоровавшись с ней, ухмыльнулся. А может, показалось? Катя вбежала на второй этаж.