Приговор подпишем сами

Увлеченный рассказом о том, как в России лечат народными методами простуду и сердце, Блиновский не сразу понял вопрос и некоторое время сосредоточенно смотрел на гостя.

– Отчего же? – наконец собравшись с мыслями, с горечью в голосе выдавил он из себя. – Все-таки я там родился. У меня осталось в этой стране много друзей.

– Среди них есть женщины? – с иронией спросил Мэйфилд.

– Я большую часть своей жизни посвятил учебе, бизнесу и политике, – Блиновский перевел взгляд куда-то выше головы англичанина. – Не до этого было. Хотя, – он оживился, – есть первая любовь.

Смакуя поданный секретарем Блиновского черный кофе в маленьких чашках из китайского фарфора, Мэйфилд размышлял, как перейти к главному вопросу, из-за которого он явился к опальному олигарху. Но Блиновский неожиданно сам подвиг его на это:

– Я знаю, что ты приехал ко мне не для того, чтобы обсудить погоду и последние события, – отодвинув от себя уже пустую чашку, заговорил он. – Нужна помощь?

– Угадал, – оживился Мэйфилд. – Поводом моего визита послужила полученная информация о твоей службе безопасности.

– Ты приехал по поводу моей службы безопасности? – делая вид, будто не понимает, о чем речь, переспросил Блиновский. – Но что она могла такого натворить? – Он пожал плечами и посмотрел на двери. – Штат моих сотрудников двенадцать человек. Они заняты охраной дома и хозяйственных построек. Еще два водителя…

– Я не о тех, кто обеспечивает твою жизнедеятельность здесь, в Лондоне, – покачал головой Мэйфилд, огорченный таким поведением Блиновского. – В Москве у тебя остались люди, которые даже не изменили название своей фирмы.

– Ты о «Рифе»? – Олигарх отчего-то нахмурился. Регги даже показалось, что затронутая тема для него болезненна.

– Именно, – не сводя с собеседника взгляда, подтвердил Мэйфилд. – Мне необходимо содействие этой организации в решении ряда вопросов.

– Сейчас это обособленное подразделение, ни в коей мере не зависящее от меня, – с грустью в голосе констатировал олигарх.

– У меня другая информация, – Мэйфилд едва заметно улыбнулся. – Руководство «Рифа» выполняет твои тайные поручения.

– Громко сказано, тайные поручения, – заерзал в кресле Олег Викторович. – Разыскать одноклассника, переправить родителям подарки – это просто дань уважения ее создателю. Как-никак, именно я проявил инициативу и собрал изгнанных из КГБ и МВД специалистов. На мои деньги закуплено оборудование, построена учебно-методическая база, оборудована лаборатория.

– Я знаю, что именно «Риф» обеспечивает твои полеты в Грузию, в Украину и в страны Балтики, – продолжал стоять на своем Мэйфилд. Для него было полной неожиданностью то, что опальный олигарх, как послушная собачонка, все это время выполнявший любые просьбы своих покровителей, здесь вдруг стал юлить.

– Украина уже для меня закрыта, – напомнил Блиновский о результатах последних выборов в республике.

– Олег, – Мэйфилд слегка наклонился вперед, – почему ты отказываешься от того, что «Риф» по-прежнему твой?

– Я же сказал тебе, – глаза Олега Викторовича забегали, – там давно другой руководитель. От моей службы безопасности осталось только название. В настоящее время «Риф» – не что иное, как частное охранное предприятие. Занимается обеспечением безопасности частных лиц, охраной объектов и сопровождением грузов. Для того чтобы встретить меня, я заключаю с ними договор, осуществляю предоплату…

– Для меня твой отказ – неожиданность, – перебил собеседника Регги, всем своим видом давая понять, что недоволен результатом разговора и собирается уходить.

Блиновский на мгновенье словно застыл. Глядя перед собой, он закусил губу. Мэйфилд лукавил, когда говорил, будто огорчен отказом. Более того, он заранее знал, Блиновский будет сопротивляться. Еще бы: созданная им организация была аналогом небольшой, но мощной, хорошо технически оснащенной спецслужбой со своей разведкой и контрразведкой. Штат был укомплектован первоклассными специалистами, которые по разным причинам оставили силовые структуры. Они продолжали совершенствовать свои навыки и уменья. По данным Мэйфилда, поступающие на работу в эту организацию не только проходили специальное обучение по особой, разработанной с учетом специфики деятельности «Рифа» программе, но и были обязаны съездить в одну из горячих точек. Так, бойцы этой организации воевали в Боснии и Африке, участвовали во внутренних конфликтах; причем в Чечне, например, они сражались как на одной, так и на другой стороне. Отсутствие принципов, верность одному человеку, круговая порука и строжайший режим секретности помогли этой структуре успешно просуществовать уже более полутора десятков лет. Каждый блестяще владел любым видом оружия, умел приготовить из подручных средств яды, взрывчатку, разбирался в электронике, говорил минимум на двух языках. Всего и не перечесть. По слухам, группа из двух десятков человек, этих ниндзя, легко может захватить небольшой провинциальный городок со всеми органами власти и инфраструктурой. Но основное ее предназначение – это сбор и анализ информации. Причем насколько был осведомлен Мэйфилд, «Риф» имел возможности контролировать даже высшие эшелоны власти.

– Хорошо, – наконец заговорил хозяин дома. – Допустим, у меня остались там люди, через которых я могу воздействовать на его директора.

– Темнишь ты, Олег, – Мэйфилд расплылся в хитрой улыбке и погрозил Блиновскому пальцем. – Или забыл, где я работаю?

– Но я серьезно…

– Ты поступаешь не очень хорошо по отношению к представителю страны, которая приняла тебя, – неожиданно жестко произнес Мэйфилд. – Неужели я мало для тебя сделал?

– Сдаюсь, – Блиновский шутливо поднял руки вверх. – Что от меня требуется?

– Я бы хотел иметь возможность решать некоторые свои вопросы при помощи твоих людей.

– То есть напрямую, минуя меня? – догадался Олег Викторович.

– Именно так, – подтвердил его предположение Мэйфилд.

– Если я правильно понял, ты хочешь взять у меня в аренду «Риф»?

– Что-то в этом роде, – кивнул англичанин.

– Надо подумать, – заерзал Блиновский. – Мне необходимо проконсультироваться.

– Послушай, – Регги изрядно надоели метания олигарха, – если я сейчас уйду, то навсегда. Чем это чревато для тебя, ты знаешь.

– Хорошо, – упавшим голосом проговорил Блиновский и встал. – Только попрошу все же держать меня в курсе…

– Не сомневайтесь, – неожиданно перейдя на «вы», успокоил Олега Викторовича Мэйфилд и тоже поднялся со своего места.

* * *

Иннокентий Васильевич Остряков дочитал текст рапорта, который занес начальник смены, развернулся в кресле, сунул его в щель уничтожителя бумаг и нажал на кнопку. Лист медленно стал исчезать в чреве автомата.

«Вот так: был человек, и нет, – размышлял Остряков. – А вся беда его была в том, что нахапал много и не захотел делиться».

Популярный телеведущий, завсегдатай московских тусовок и владелец двух скромных ресторанов в Москве застукал свою благоверную в обществе стриптизера. Согласно брачному контракту развод грозил оставить ее ни с чем. Даже если рогоносца просто убить, все нажитое отходило убитым горем родителям. Но не тут-то было. Российская действительность и рыночная экономика рождали настоящих акул. Некогда прикатившая в столицу из Нижнего Тагила бабенка оказалась той еще сучкой и просто обратилась за помощью к знающим людям. Те свели ее с представителем «Рифа». Конечно, красотка и предположить не могла, что за хмурой внешностью уголовника, по кличке Клык, скрывается сотрудник официально зарегистрированной организации и бывший лейтенант ФСБ. Так и обстряпали дельце. Теперь она считает, что некая криминальная группировка помогла ей без проблем забрать причитающуюся часть имущества на общую сумму шесть миллионов долларов. А это без малого пять гектаров земли в одном из элитных поселков, две квартиры, машина и наличность. Конечно, не за красивые глазки – сегодня с утра на счет в банке поступил процент от этой суммы.

Теперь эта информация резалась на тонкие полоски, которые, вдобавок ко всему, измельчались, а потом превращались в пепел. Почти так же, как два дня назад сгорели на собственной даче убитые горем родители телеведущего. Они не смогли проснуться при появлении дыма от замкнувшей проводки. Некому больше доказывать, что сынок не мог употреблять суррогатную водку, а тем более хранить ее у себя дома. Да и до обнаруженных на его теле синяков и ссадин теперь уж точно никому нет дела. Зачем напрягаться, искать убийц, если все можно списать на несчастный случай?

Остряков с терпеливостью канцелярской крысы дождался, когда красную лампочку индикатора операции сменит желтая, только после этого встал. Вышел из-за стола, подошел к шкафу, открыв его, снял пиджак, галстук, повесил на плечики. Оставшись в одной рубашке, невольно задержал взгляд на своем отражении в закрепленном на внутренней части дверцы зеркале. На него смотрел невысокого роста мужчина с усталым взглядом. Коротко стриженные черные волосы были обильно посеребрены сединой. Несмотря на все старания, которые включали в себя регулярные походы в спортзал, плавание летом в одном из подмосковных прудов, а зимой в бассейне и строгую диету, все же начал выпирать хоть и небольшой, но вызывающий у жены улыбку животик. Ничего не поделаешь, возраст… Иннокентий Васильевич посмотрел на часы. Скоро встреча с шефом. Максима Леонидовича Губина, по кличке Леон, он лишь в присутствии подчиненных называл по имени-отчеству. Они вместе в начале девяностых в угоду политическим амбициям того времени оказались выброшенными на улицу. Оба едва примерили очередные звезды: Леон стал подполковником, а Остряков – майором. Ни дач, ни накоплений. Зато стопки грамот, исписанных благодарностями, послужные листки, ордена и медали. У Леона в довесок два тяжелых ранения, которые он получил в Афганистане и на Ближнем Востоке. Биография у Иннокентия Васильевича ничуть не хуже. Спина и грудь в шрамах от пыток – результат не совсем удачного внедрения в банду контрабандистов оружия…

Месяц в поисках работы привел в уныние. То, что предлагал рынок труда, ни в коей мере не устраивало друзей. И не потому, что оба были привередливыми, – пошли бы и в дворники. Просто размер зарплат покрывал лишь коммунальные расходы да давал возможность жить на бутербродах. У Леона – сын, у Иннокентия Васильевича – старшая дочь окончили школу. К тому времени Россию захлестнул беспредел. В Москве без взятки невозможно было поступить в престижный вуз даже на платный факультет. Как следствие, влезли в долги. А между тем травля спецслужб в газетах и по телевидению продолжалась. Озверевшая на этом фоне общественность – в большинстве своем так же, как и они, лишившись в результате развала страны и без того мизерных зарплат, накоплений, уверенности в завтрашнем дне, – требовала реформ осколков силовых структур и армии, виня их в причинах всех своих бед. Кто-то вдруг быстро подсчитал, что, оказывается, у нас неразумно большие армия и флот, а соответственно и расходы на них. Ликвидировались полки, дивизии, армии. Сокращалось и пускалось под нож все, что, по мнению называющего себя демократами сброда, было ненужным и съедало львиную долю подоходного налога. От такого вредительства оторопь брала даже врагов. Как им теперь убеждать конгрессы и бундестаги в необходимости увеличения военных расходов на оборону, если единственный своего рода враг попросту разоружается? На улицу без жилья, выходных пособий и пенсий выбрасывалось все больше офицеров и прапорщиков. Отчаявшись, одни кончали жизнь самоубийством, другие спивались. Кто-то карабкался, трудился на трех работах и постепенно сгорал. Кладбища пополнялись обелисками с изображением людей в форме, возраст которых едва перевалил за сорок.

В этой ситуации быстро сориентировались те, кто успел приспособиться к новым условиям и устроить свою жизнь. Как правило, в девяностых это доставалось дорогой ценой. Вошли в обиход и стали привычными слова «киллер» и «заказуха». Соответственно стали востребованными люди, умеющие собирать компромат, шпионить, убивать и защищать. Именно тогда на Леона обратил свой взор тогда еще депутат Государственной думы Блиновский.

А произошло все по воле случая. Максим по ночам «бомбил» на своем стареньком «Москвиче». Как-то возвращаясь под утро домой, на пустой трассе он задел отъезжающую от бордюра машину, подвыпивший пассажир которой оказался помощником депутата. Завязалась перепалка, которая переросла в драку. В результате Леон без труда справился с зачинщиком конфликта, его водителем и двумя дружками. На следующий день история получила продолжение. Леон еще не успел проснуться, как к нему наведалась милиция. Дело принимало серьезный оборот. Неделя прошла в напряжении. Походы в прокуратуру, сбор справок, юридические консультации… Когда Максим уже считал себя самым несчастным человеком на земле, все тот же помощник депутата лично заявился к нему домой и без обиняков сказал, что с ним желает встретиться шеф. Как выяснилось позже, Блиновскому понравилось, как Леон в одиночку справился с его мордоворотами, и он по своим каналам собрал информацию об этом человеке.

Последствием разговора за закрытыми дверями кабинета в загородном доме Блиновского стало появление на одной из улиц Мытищ небольшого офиса с вывеской частного охранного предприятия и выкупленного у государства за копейки бывшего пионерского лагеря на границе Московской и Тверской областей. На его территории оборудовали небольшой учебный центр. С этого все и началось. Блиновский не жалел денег на свое детище, постоянно заостряя внимание на очевидном: тот, кто владеет информацией, владеет миром. Постепенно Леон собрал вокруг себя костяк, состоящий на тот момент из лучших специалистов, закупил самое современное оборудование, раздобыл, используя связи, оружие и разрешения на его ношение. Пошла настоящая работа. Первое время она заключалась в обеспечении безопасности самого Блиновского и сборе информации на его конкурентов по бизнесу. Однако вскоре возникла необходимость устранить одного из врагов депутата. Уже почувствовавшие вкус денег подручные легко справились с этой задачей. Дальше – больше. Через год на стол Блиновского мог лечь компромат практически на любого политика или военного деятеля. Причем даже если человек реально вел благообразный образ жизни, профессионалы Леона создавали такие условия, что он легко превращался в развратника, растлителя малолеток, взяточника или просто убийцу жены. Для этих целей в штате «Рифа» были несколько прикормленных девочек легкого поведения, которые, впрочем, также имели соответствующее образование и навыки.

Иннокентий Васильевич окинул взглядом кабинет, выключил свет и вышел. Запер дверь на оба замка, опечатал, после чего направился на центральный пост, чтобы сдать ключи. Сегодня пятница, совещания не будет. Они решили просто поиграть на бильярде.

Спускаясь в подвал, Остряков услышал стук шаров. Леон уже разминался. Здесь у них кроме бильярдной был борцовский зал, небольшой тир для стрельбы из пистолета и сауна с бассейном.

– Чего опаздываешь? – Леон наклонился, направил кий на шар и посмотрел поверх очков на Иннокентия Васильевича. – Заработался?

– Это ты рано пришел, – следя за полетом шара в лузу, возразил Остряков.

Леон уткнул кий в пол, взял кусочек мела и стал натирать им наконечник:

– На что играть будем?