Под грифом «Любой ценой»

Глеб Васильевич снова уставился в окно. На душе скребли кошки.

«Может, зря я отказался от помощи этого человека? – неожиданно подумал он. – Хотя разве я отказывался? Просто не дал ответ, надеясь, что вырученные с продажи квартиры и дачи деньги покроют расходы».

Едва Тихоновы дали объявление и заключили договор с риелторской конторой, как появилось огромное количество покупателей. Но все предлагали сумму в три раза меньше заявленной. Надежды на быстрое разрешение проблемы таяли на глазах.

– Почему я лежу? – неожиданно сказал он вслух и медленно сел. – Надо немедленно позвонить Татьяне.

Неожиданно двери открылись, и в палату осторожно вошел не кто иной, как Курочкин.

– Господи! – схватился за грудь Глеб Васильевич.

– Вам плохо? Вы не рады, что я пришел? – растерялся посетитель.

– Что вы, – показал на стул Глеб Васильевич, – как раз о вас думал. Проходите.

Курочкин с опаской оглянулся на дверь:

– Я кое-как прорвался. Меня могут в любой момент выгнать. Приемные часы после обеда.

– Как вы меня нашли?

– Очень просто, – опускаясь на стул, заговорил Курочкин. – Позвонил вам, трубку взяла медсестра. Все. Осталось узнать номер больницы, отделение и палату.

– Понятно, – вздохнул Глеб Васильевич.

– Как я понял, вам стало плохо, когда вы были у своего начальника?

– Да, – подтвердил Глеб Васильевич. – Он отказал в помощи.

– Ну, ничего. – Курочкин положил ладонь ему на предплечье. – Из любого положения есть выход.

– Какой?

– Мы можем перевезти вашего сына обычным рейсом. – Курочкин откинулся на спинку стула. – Наймем хороших врачей, купим оборудование. В конце концов, есть частные самолеты.

– Вы так добры ко мне…

– Не только к вам, – улыбнулся Курочкин. – В мире столько несправедливости, поэтому часто приходится помогать людям в беде. Это прямая обязанность фонда.

– Как мне вас благодарить?

– Я ничего еще не сделал, – напомнил Курочкин. – А вообще, лучшей наградой для меня будет ваш переезд в Америку.

– Но это предательство, – ответил ему Глеб Васильевич, ловя себя на мысли, что предложение Курочкина уже не вызывает у него бурю негодования.

– Я уже сказал вам, вы никого не предаете, это вас давно предали. И то, что вы здесь, – тоже результат попустительского отношения государства к светилам науки. Я же говорил, что нечистые на руку дельцы давно продают ваши труды за границу, выдавая за свои…

– Этого вы мне не говорили. – Глеб Васильевич от удивления даже приподнялся на локтях.

– Ну, немного не так выразился, – пожал плечами Курочкин.

– У вас есть с собой телефон?

– Да, конечно.

– Можно позвонить?

– Без проблем. – Курочкин сунул руку в карман и протянул Глебу Васильевичу трубку сотового телефона.

Телефон жены был отключен.

– Наверное, у сына сидит, – с сожалением проговорил Глеб Васильевич, возвращая трубку.

– Перезвоните позже. Оставьте телефон себе, только спрячьте. Здесь, я знаю, не положено.

– Спасибо вам! – Глеб Васильевич вдруг понял, что нет сейчас для него ближе человека, чем Курочкин. – И простите.

– За что? – удивился тот.

– Я плохо о вас думал.

– Бросьте!

– Скажите, если все пройдет нормально и сына удастся вывезти, как мне быть?

– В любом случае вам необходимо покинуть Россию, – пожал плечами Курочкин.

– В моем положении это тяжело сделать. – Глеб Васильевич покосился на окна, словно опасаясь, что его могут подслушать.

– Конечно, вам будут препятствовать, – кивнул Курочкин. – Особенно те, кто все это время получал барыши за ваши изобретения. Кстати, как только я узнал, что вы были у помощника заместителя министра, сразу связался с Вашингтоном и попросил проинформировать, что это за тип. Так вот, он претендует на авторство ряда ваших изобретений.

– Да этого просто не может быть! – не поверил Глеб Васильевич. – Он же ничего не смыслит в физике. Если мне не изменяет память, этот негодяй с трудом закончил в свое время политехнический институт в провинции, потом делал карьеру по партийной линии. Комсорг, парторг…

– Я не так выразился, – смутился Курочкин. – Он намерен требовать вознаграждения как за собственные изыскания, но при этом не скрывает, что просто крадет их у вас.

– Все равно не укладывается в голове, – растерялся Глеб Васильевич.

– Но почему тогда он в штыки воспринял вашу просьбу? – хитро прищурился Курочкин и сам же ответил на этот вопрос: – Наверняка опасается, что в том же Израиле кто-то попытается предложить вам работать напрямую.

– Но я могу продолжать работать в России и информировать вас лично, – неожиданно пришедшая в голову мысль показалась спасением.

– Смею вас огорчить, – на лице Курочкина появилась скорбь. – Как только этот чиновник узнает, что деньги пошли мимо него, он донесет на вас куда надо…

Антон направлялся в номер в приподнятом настроении. Как ни странно, причиной этого стало повышенное внимание к ним со стороны Тэваза. Теперь преимущество на их стороне. Но еще большее удовольствие доставляло то, каким ударом для Дрона окажется его сегодняшняя интрижка. Ведь майор наверняка считал, что завоевал девушку, и теперь гордился своим очередным «подвигом».

На всякий случай Антон стукнул в дверь и потянулся на цыпочках, предвкушая, как будет распекать разгильдяя за утраченную бдительность.

– Войдите, – нарочито громко разрешил Дрон.