Записные книжки

На самом деле сегодня творец может быть лишь одиноким пророком, переполненным и буквально снедаемым безмерностью собственного творчества. А я – творец? Раньше я в это верил. Точнее, верил, что могу им быть. В этом-то я сегодня и сомневаюсь. И чувствую большое искушение прекратить эти бесконечные усилия, делающие меня несчастным даже посреди абсолютного счастья, отбросить пустую аскезу, отвергнуть голос, зовущий меня неизвестно куда. Я бы спокойно занимался театром, беззаботно писал бы драматургические произведения на случай и, может быть, даже стал бы свободным. На что мне уважаемое или честное искусство? И способен ли я вообще на то, о чем мечтаю? Если не способен, зачем мечтать? Продолжаю постигать тайны писательского ремесла. Сегодня - черед закулисья. Святая святых - мастерская творца. Мы в самом деле станем свидетелями творческих мук, приманивания музы, мы сполна погрузимся в океан переживаний автора, одновременно с этим мы восхитимся целеустремленностью и упорством, с которыми п…Далее

Нравится мне Альбер Камю, и в действительности с этим ничего не поделаешь. Здесь нет сюжета, ведь это записные книжки. И нет героев, ведь это личное_отличное от Камю. И даже не будет пространных размышлений, а только краткие заметки. Блокнотные записи. Слова. Погода. Любовь. Грусть. Тошнота. Открытые мысли. Политика, критика, люди, философия. Одиночество. Чувства. Личное, но понятное каждому. И даже не так много грустного экзистенциализма. Я уверена, что эти записки играли важную роль в жизни Камю, пусть они зачастую о каких-то обыденных вещах - они важные. Здесь совсем немного про события. Знаете, эти заметки слишком отвлечённые, чтобы говорить о том, что они принадлежат лишь Камю. Они принадлежат каждому из нас в той или иной степени. Камю тут пределено анонимен. Из-за чего едва ли по заметкам можно будет проанализировать личность, едва ли получится покопаться тщательно в мыслях - всё же заметок мало, и я хочу ещё! Я то хотела через эти записки раскрыть внутреннее содержание Камю, а …Далее

Андрей Платонов говорил о записных книжках, как об особом литературном жанре, а не как о "сырье" для произведений, ибо высокомерно и стыдно кормить "сырьём" читателя. Удивительная солнечная проза Камю отразившаяся и в его записных книжках, похожа на каллиграфически выведенные стихи мыслей; похожа на тот дивный и светло шумящий листвой сад творчества, откуда художник черпает вдохновение, тот сад, ад творчества ( "литература - приглашенье в ад". Адамович), в котором Розанов собирал свои "Опавшие листья". Если бы сердце человека стало иглой сейсмографа, но выводящей не кардиограмму землетрясений, а кардиаграмму потрясений мыслей, нежнейших колебаний души, то мы бы увидели нечто похожее на записные книжки Камю. Горы, грозы одиночества, природы... словно вспышка сигнала от далёкой звезды - мысли о женщинах, боге, и... нитевидная тишина, нить от сердца - к женщинам, деревьям, мыслям Достоевского, Толстого и Ницше, похожих на далёкие и грустные звёзды. И вдруг, посреди этого белого, звёздног…Далее