Годы опавших листьев

Тао поклонился и им. Китаянка ответила сдержанным кивком головы. Девушка улыбнулась.

Появление Тао не осталось незамеченным окружающими. Из партера и соседних лож на них смотрело множество любопытных глаз.

Внезапно в зале послышался гул. Все разом обратили свои взоры на центральную ложу. Туда вошли и расселись по креслам высокий и очень представительный мужчина в мундире Кирасирского полка и весьма милая дама в сопровождении еще нескольких человек.

В отличие от самого императора, появление в ложе его младшего брата Михаила и сестры Ольги, встречать аплодисментами заведено не было, однако, их прибытие вызывало у публики не меньшее воодушевление.

Михаил заслуживал особое к себе отношение. До появления у императора Николая долгожданного сына, он считался основным наследником российского престола. Да и теперь, случись что, не дай бог, с императором, ему предстоит править государством при малолетнем племяннике в качестве регента.

Тао, как и все остальные, с интересом и уважением посмотрел в царскую ложу. Член монаршей семьи, брат императора, практически небожитель. Но вот он, тут, так близко, и все могут его увидеть.

Как сильно это отличалось от традиций родной страны Тао, Поднебесной или Серединного государства, вокруг которого, по мнению китайцев, крутится весь остальной мир.

Веками китайские императоры и члены их семей живут закрыто, никогда не покидая Гугуна, Запретного города. Простой народ их не видит вовсе, и даже особо приближенные вынуждены приветствовать императора, Сына неба, стоя на коленях, не смея поднять голову.

Тао знал о Поднебесной или, как ее назвала вся Россия, Желтороссии, лишь по рассказам и книгам. Его детство прошло в Европе. В десятилетнем возрасте он вместе с семьей оказался в России.

Наряду с английским, французским и русским языками он свободно владел и китайским, но на родине за свои двадцать семь лет не был ни разу, и это являлось его заветной мечтой.

С третьим, последним, звонком свет погас. Под аплодисменты занавес на сцене медленно пополз вверх.

Глава 8

Вдовствующая императрица Мария Федоровна дождалась, когда лакей в блестящей ливрее накроет небольшой малахитовый столик к чаю и удалится.

– Никки, присядь, – обратилась она к сыну, стоящему у окна и наблюдающему за движением большой лодки, груженой серыми мешками, по спокойной глади Фонтанки.

Николай II, самодержец Российский, с грустью проводил взглядом лодку, скрывшуюся под Аничковым мостом, увенчанным четырьмя композициями скульптора Клодта. “Никто и никогда не сможет укротить этих непокорных коней”, – подумал Николай и вздохнул.

– Каково самочувствие Алексея? – Стараясь не выдавать волнения в голосе спросила Мария Федоровна, – я ожидала, что ты его ко мне привезешь.

– Из Царского путь не близкий, – уклончиво ответил Николай.

Мария Федоровна согласно кивнула. Она взяла чайник и собственноручно налила сыну чай.

– Хочу поговорить с тобою в отношении Миши, – она немного помедлила, – не кажется ли тебе, что принятые нами меры наконец-то подействовали?

– Пожалуй, что да, – согласился Николай, – в последнем докладе тайной полиции сообщается, что госпожа Коссиковская не имеет теперь намерения покинуть Европу. Писать продолжает, но Миша отвечает все реже и не проявляет былого рвения в отношении женитьбы.

– Можно ли нам рассчитывать, что эта опасность для нас миновала? – С надеждой произнесла вдовствующая императрица.

– Я неустанно молюсь за его благоразумие, – улыбнулся Николай.

– Тогда, Никки, не стоит ли нам поспешить с устройством его семейной жизни?

– Пожалуй, – согласно кивнул император, – в тридцать лет давно уже пора остепениться.

– Принцесса Патриция Коннаутская, вероятно, подходящая для нас партия. Как ты это находишь?

– Совершенно с тобой согласен. Она и собой хороша. Сколько ей сейчас?

– Двадцать два. Всего на восемь лет младше Миши. Она определенно составит его семейное счастье.

– Не сомневаюсь, – уверенно заключил Николай.

Безусловно, если Великому князю Михаилу жениться, то только на особе королевской крови. Принцесса Патриция, внучка самой королевы Виктории и племянница Короля Эдуарда VII, подходила ему, как никакая другая кандидатура.

По, введенному в свое время Александром III, закону, “неравнородные” или “морганатические” браки великих князей оказались под запретом. Женившись на особе низкого происхождения, Михаил терял возможность когда-либо занять престол. Этого Николай и его мать Мария Федоровна никак не могли допустить. Среди прочих кандидатов из состава императорской семьи, по их мнению, достойных никого и близко не было. Пока им, с трудом, но удавалось держать ситуацию под контролем.

Михаил же, после рождения у брата в 1904 году, наконец-то, после четырех дочерей, долгожданного сына Алексея, стал теперь только вторым в очереди на престол. Он почувствовал свободу, влюбился в бывшую фрейлину своей сестры, Александру Коссиковскую, и готов был жениться на ней, вопреки увещеваниям брата и матери.

Николай, имея родного сына в качестве наследника престола, мог теперь ни о чем не беспокоиться, если бы не одно но. У Алексея обнаружилась гемофилия. Пока царская семья, как могла, скрывала этот факт даже от прочих своих родственников, надеясь на чудо исцеления, но надежды неумолимо таяли.

Следовательно, ситуация с престолонаслением в стране была не так уж проста, как казалось со стороны.

Глава 9

– Голубушка, Наталья Сергеевна! – Воскликнула Азарова, выйдя из своего вагона в Петербурге и увидев на платформе Наташу, – а что господин Вульферт? Не встречает? – Она не смогла сдержать ехидства в голосе.

Наташа оглянулась. И тут ее взгляд остановился на, стоящей вдалеке, у здания вокзала, высокой мужской фигуре с большим букетом белых роз.

– Увидимся в Гатчине, – поспешно ответила Наташа и, не совсем уверенной походкой, направилась вперед по платформе. Но каждый пройденный шаг вселял в нее все больше уверенности и Наташа прибавила ходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать.

В ее голову опять ворвалась стремительная мазурка, бал и изумленные взгляды окружающих.

– С огнем играет госпожа Вульферт, – произнес появившейся на платформе поручик Азаров. Он поцеловал супругу в щеку, – как доехала, дорогая? – И, не дав ей ответить, добавил, – не стоит тебе с нею общаться, ничем хорошим это не закончится.

Глава 10

Сима и Василий Александрович обедали молча. Сима боялась сказать лишнего, а ее отец не имел даже мыслей к тому, чтобы вести с дочерью беседы.

– Спасибо, – Сима аккуратно положила столовые приборы на тарелку, которую тут же подхватила Матрена и направилась в кухню.

– Можно я попью чай позже, у себя в комнате?

Василий Александрович нахмурился. Он молча налил себе из графина в стакан воды и сделал глоток. Его неспешность моментально заставила Симу заподозрить неладное. Она напряглась.

– Серафима, – Василий Александрович кашлянул и сделал еще глоток, – я считаю, что Аркадий Сомов для тебя прекрасная партия.

– Нет! – Воскликнула Сима.

– Да! – Заключил Василий Александрович и, как ни в чем не бывало, продолжил свою трапезу.

Сима смотрела, как отец невозмутимо режет антрекот, и понимала, что задавать вполне уместный, в ее понимании, вопрос: “ты шутишь?”, не имеет никакого смысла.

– Я могу уйти в свою комнату? – Произнесла она, но теперь в голосе Симы звучал вызов.

Василий Александрович наконец-то оторвался от тарелки и посмотрел на дочь.