Сны

Адресат жил где-то в Коломягах, и Андрею пришлось изрядно поколесить по узким улочкам фешенебельного предместья пока они нашли нужный дом. Во всё время их блужданий по чуть более чистым, чуть более освещённым, но отчего-то более грустным улицам, Андрей не мог отвязаться от преследовавшего его ощущения какой-то неясной тоски, какой-то щемящей глупой эмоции, когда ребёнок вдруг заявляет, что не хочет умирать и заливается безутешными рыданиями. Это было совершенно неуместно. Андрей сильно удивился и поделился своими ощущениями с монахом. Тот оценивающе глянул из окна машины и промолвил:

– Да… смертью попахивает!..

– В каком смысле? – не понял Андрей.

– В каком, в каком! В душевном!.. – сердито буркнул монах и до, найденного вскоре, дома заказчика они больше не разговаривали…

– Спасибо! Вы хотите, чтобы мы уехали?

– Нет! Оставайтесь! Он любил море!..

– …хватило бы сил бороться. Она бы никогда…на такой грех…не решилась…руки на себя наложить. – Всё таки…принято водкой поминать.

…Самурай с русскими корнями! Документальный фильм Леонида Млечина! Приказ…убить…Сталина! В четверг…

…Как выяснили инспекторы ДПС водитель в темноте сбился с дороги, съехал в кювет и снёс газовый коллектор…

…Жилой комплекс Валовский парк! Комфортабельные квартиры в ближайшем пригороде Петербурга, от сорока девяти тысяч рублей за квадратный метр…

Боль отступила, но заунывно держалась поодаль, рядом. Андрей ощущал её почему-то сзади и слева, отдельно от тела. Ему стало смешно – где-то в кино он видел, как какой-то зверёк укусил героя за ногу, а потом таскался за ним повсюду, ждал когда тот умрёт.

«Ну, нет, дорогая! – подумал Андрей. – Я тебе такого удовольствия не доставлю. Тебе моя смерть не выгодна – тогда ты умрёшь вместе со мной. Ты тоже хочешь жить. Только вот зачем я тебе? Чего тебе от меня надо?.. Нет, постой…не правильно рассуждаю…Лина же всё объяснила…популярно…где эта бумажка?»

Андрей подсел к секретеру и зажёг свет. Сложенный лист бумаги, принесённый от целительницы, лежал на откинутой крышке. Андрей взял лист и развернул его. И снова прочитал свой неровный, торопливый почерк…

«Так…что тут у нас…чакры…центры…ноги уходят в землю…это плохо…если ниже чего-то там, то совсем плохо…можно умереть…прервалась связь с Богом…автоматически… Почему автоматически?.. Поэтому появилась болезнь…надо возобновить поток энергии…ага, так…через молитву…идти в храм…исповедь+причастие…срочно…ага, ага…молитва задержания, найти…обязательно что-то…не разобрать… Дальше…масло чёрного тмина+масло апельсина…ложек…утром и вечером…раз в день перед едой…»

Ниже текста Лина нарисовала карандашом схему, которую затем долго поясняла Андрею. Человек, чакры, центры, энергия, Бог, Земля, куда что идёт и откуда, как влияет и на что…

«Зря я за ней не записывал, – пожалел Андрей. – Ничего не запомнил из этой схемы… Ладно, самое главное – всё хреново, всё запущено, но всё можно изменить. Это самое главное! Это – первое. Второе – идти в храм. Исповедоваться, просить прощения. Молитва и Пост. А я и так ничего не ем. И что ещё?.. Что-то было ещё!..»

Он прочитал свои бессвязные записи заново.

«Что она говорила когда чертила схему? Думал, запомню…было что-то очень простое…ни фига не запомнил…вот, блин!..Придётся ей звонить, переспрашивать. А она суровая. Будет ругаться, наверное… Ладно, потом. Самое главное я зафиксировал… Так-так, поищем-ка молитву задержания».

Андрей включил ноутбук и, слушая дребезжание старенького, забитого пылью вентилятора, отметил, что боль как-то незаметно ушла. Чувствовался лишь остывающий её след вперемежку с наступающим наслаждением отдыха и расслабления.

– …прохождение теста расценивается однозначно.

– Действительно, единичные случаи когда…эээ…предполагаемый, ну, сотрудник или специалист отказался от прохождения обследования. Это однозначно говорит о том, что он не сможет работать, ну, по крайней мере, в сфере, которую мы администрируем, связанную с размещением городского заказа или…эээ…экономического блока земельно-имущественных торгов…

– Все, что нужно чиновнику чтобы доказать свою кристальную честность, выкроить полчаса свободного времени. Голос в наушниках будет задавать вопросы, задача испытуемого – развёрнуто на них отвечать…

– Как вы относитесь к работникам, которые воруют деньги или оборудование с работы?

– Таких работников сажать надо!..

– …а мы здесь.

– Ой, а нельзя им сказать, что мы уже здесь?

– А толку? Мы ж не знаем где это здесь, приборы-то накрылись!

– А как же они нас найдут?

– А на этот счёт у нас есть ракетница. Ещё багор…и ведро с песком. Это если надо что-то тушить.

– А что тушить?

– Да вы не волнуйтесь. Всё само собой образуется. Это же флот.

– А помните у нас в фонотеке пару лет назад…а…такой парень работал – невысокий, светленький крепенький такой?

– Володя!..

…легла в основу известной песни «Ужас, я забыла малыша в автобусе!».

То ли от того, что день с утра не задался, то ли ещё по какой причине, но Андрей чувствовал себя прескверно. И эта прескверность судя по всему не собиралась быстро уходить, а наоборот размещалась всё комфортнее. В такие моменты на Андрея наваливалась тоска, тащившая за собой прицепом целую группу “товарищей”, как то – самые противные воспоминания, самые упаднические мысли, самые уничижительные эпитеты, самые смачные сожаления о несделанном, не прожитом, не достигнутом и так далее и тому подобное. Что делать с таким количеством незваных гостей Андрей никогда не знал и всегда оказывался не готовым к их прибытию. Но гости ничуть не смущались андреевым негостеприимством и действовали самостоятельно, – сами приходили, сами угощались (в качестве угощения выступал собственно Андрей), веселились от души и, видимо когда надоедало, так же без помощи уходили. Андрей знал, что они рано или поздно уйдут, но если не принять хоть каких-то мер, могут задержаться надолго. Со временем Андрей научился в таких случаях сразу же отвлекаться каким-нибудь позитивным делом. В крайнем случае, если ничего не придумывалось, посмотреть проверенную комедию или почитать проверенную книгу, но в тот день ему не повезло. Убедившись, что «гости» прибыли, Андрей уже было собрался выбрать самое сильное из когда-то заготовленного и намеченного, как вдруг раздался звонок телефона. Это был отец Вениамин. Как уже стало обычным, нужно было срочно ехать по очень важным и очень срочным делам, от Андрея многое зависело и он должен был помочь, если конечно, простите, он не занят… Андрей посчитал, что с божьей помощью получил верное лекарство и тут же согласился. Настроение слегка приподнялось – как известно лучшее лекарство не только сон, а и во многих случаях смена обстановки. Чего ещё желать, подумал Андрей, быстро одеваясь в уличное.

Через четверть часа он уже был у батюшки. Пережив несколько мучительных минут посадки отца Вениамина в машину, Андрей с досадой подумал о том, что сегодня попытка поучить батюшку уж точно обречена на провал, а потому не стоит и пробовать. Настроение снова упало и, поинтересовавшись у отца Вениамина маршрутом, Андрей тронулся в путь.

Среди той мрачности, что царила с утра в голове Андрея, всё же был проблеск светлой мысли спрятать подальше или вообще занести домой панель автомобильной магнитолы. Однако, Андрей не прислушался к этой светлой мысли и на вопрос батюшки можно ли включить радио не смог отказать или соврать и достал из бардачка панель. Отец Вениамин уже привычным движением вставил панель в магнитолу и нажал несколько кнопок. Андрей взмолился, чтобы батюшке не удалось найти (либо она бы не работала сегодня) любимую радиостанцию, которую знала вся страна и от которой вся же страна ежедневно заражалась вирусом паники, а также острыми приступами разнообразных психозов, страхов и фобий. Андрею снова не повезло, потому что батюшка довольно быстро поймал волну и, откинувшись в кресле, принялся наслаждаться жирной и обильной порцией неаппетитного варева, что с таким удовольствием каждый день готовили и преподносили работники известной столичной радиостанции.

Нельзя сказать, что Андрей имел противоядие от этого негатива, единственным средством было просто не слушать подобные станции. И иного Андрей не знал. Он ни в коей мере не считал себя чище других, просто это был его способ выживания в агрессивной среде.

Конечно, потерпеть было можно – во всяких бываешь обстоятельствах, порой не можешь ничего поделать. Хуже, когда ты ослаблен своими собственными драконами, а тут ещё и это… вот тогда приходится туго.

– Может, лучше музычку послушаем? – робко спросил Андрей отца Вениамина.

– Щас, щас…я немножко, – торопливо ответил отец Вениамин, внимательно прислушиваясь к эфиру. Андрей понял, что будет тяжело.

А в эфире тем временем двое ведущих, совсем молодые, судя по голосам, люди многословно рассуждали о войне в бывшей союзной республике. И это само по себе уже взбесило Андрея – в благополучной столице теперь уже чужого государства сидят два сытеньких, румяненьких (как он себе представил) ребёнка, дай бог им здоровья, и разглагольствуют о том, чего знать не знают и ведать не ведают, о том, чего никогда не чувствовали, не переживали. Ребятишки не теряли никого, кроме быть может домашних собачек, не видели как люди в массовом одурении лишают друг друга родных, близких, крова и самой жизни, как издеваются над ближним, мстят, сводят счёты. Под предлогом святой борьбы или защиты становятся бездушными машинами или злыми животными… Эти дети видели такое разве что в кино, в 3D, с попкорном наперевес. И этих детей взрослое руководство допустило к публичному высказыванию своих детских суждений или, что вероятнее, чьего-то холодного, жестокого, расчётливого взрослого мнения. А дети меж тем не унимались, им было хорошо. Они объявили какой-то телефонный опрос. Надо было позвонить по определённому номеру и проголосовать за кем-то заранее заботливо подготовленное утверждение. А если ты придерживаешься другого мнения, тоже заготовленного, надо было позвонить по другому номеру и проголосовать. Был ещё и третий и даже четвёртый варианты.

Чтобы аудитория не засыпала или не соскучилась, дети перемежали своё чириканье музыкальными вставками-номерами. Самое странное, что отец Вениамин так серьёзно реагировал на словесные потоки из динамиков. Он комментировал детские речи, ругал правительство, президента, неведомых, но проворовавшихся чиновников, которых не знал лично, и был уверен, что дело всё именно в этом. Андрей с удивлением узнал, что замена всех этих людей на других неминуемо приведёт ко всеобщему благоденствию. Отец Вениамин дошёл даже до того, что того-то и того-то следует расстрелять и вот тогда…

И тут Андрей не выдержал:

– Вы всерьёз считаете, что расстреляв пару десятков человек, можно привести всех остальных к счастью?

– А что же делать, если они безнаказанно делают свои дела? – запальчиво спросил отец Вениамин.

– Так ведь это уже было, батюшка!

– Что было?

– Расстрелы, показательные суды и прочее…

– Это другое!

– Нет, не другое!

– Андрей, вы путаете!

– Да нисколько!

– Я говорю о справедливом суде, а вы приводите бесчинства режима!

– Так вы тоже предлагаете режим!

– Я?!

– Конечно! Вы можете гарантировать, что ваш суд будет справедливым? Вы один будете его вершить?

– Я никого не собираюсь судить, Андрей!

– Ага. Вы стало быть поручите это кому-то компетентному?

– Да, конечно.

– Вот-вот. А вы уверены, что этот компетентный совершит именно справедливый суд? Что это не превратится в очередной дьявольский беспредел?

– Нет, подождите Андрей…

– Нет, вы мне скажите! Вы, лично, отец Вениамин, можете гарантировать, что все схваченные вами воры и преступники будут действительно ими являться? Что они заслуживают расстрела или тюрьмы?

– А вы предлагаете на всё закрывать глаза, Андрей?

– Я этого не предлагаю. Я прежде всего предлагаю не вовлекаться в это безумие всеобщего знания правды или истины!

– Я вас не понимаю, о чём вы говорите!

– Неужели? А ведь это так просто… Вот вы мне скажите, что у нас сегодня?

– В каком смысле?

– Какой день недели?

– Э-э…вторник, вроде.

– Так. Рабочий день, значит.

– И что?

– А то, что в середине рабочего дня, люди вместо того, чтобы приносить пользу своей стране или хотя бы своему работодателю, слушают эту вот дрянь, потому что параллельно этому делать что-либо хорошее и доброе просто невозможно! В лучшем случае вы будете бездельничать. Так вот, человек начинает, как вы теперь, беситься. Да-да именно…от слова бесы…

– Ну, Андрей, вы это уж слишком!..

– Подождите, я не закончил! Человек начинает злиться на неведомых ему людей. Переполняется ненавистью, праведным гневом, преисполняется идеей справедливого возмездия и прочей ахинеей. И что хорошего от него ждать? Вы скажите мне, что толку сидеть за тридевять земель и становиться злым, если вот тут, приглядись, есть наверняка человек, которому нужна твоя помощь. Какая-нибудь бабушка умирает от голода…я не знаю…кто-то ещё, кому ты будешь бесценен в своей поддержке. Но ты не видишь, ты слишком занят серьёзными вопросами, судьбами мира, политикой государства, ты же гражданин!.. Господи, какая чушь! Разруха не в клозетах, а в головах! Это же разруха, батюшка! Давай ты поможешь действительному, реальному ближнему. Если не можешь материально, помолись хотя бы по-честному за него. Сделай что-нибудь. Не трать время на пустое!

Отец Вениамин молча выслушал Андрея и тихо сказал:

– Хорошо, Андрей, я выключу радио. Куда надо нажать?

– Сюда, – буркнул Андрей и показал. Отец Вениамин нажал кнопку и в салоне стал слышен лишь гул мотора. Андрей пожалел, что так резко говорил со священником. Он сам не ожидал от себя подобного демарша. «Надо извиниться, – подумал Андрей. – Скажу, что плохо себя чувствую». Но понял, что прямо сейчас не сможет этого сделать – слишком ещё горячи оставались эмоции. Дело разумеется было не в этом, через несколько минут Андрей пришёл к выводу, что не будет извиняться, что ему не за что извиняться, что может впервые он высказался предельно чётко и честно, предельно искренне, не взирая на личину собеседника или его статус. Андрей наблюдал как это чувство уверенности крепнет в нём и всё дальше уходил от своей вины, которой и не было.

До приезда оба молчали. Когда Андрей остановил машину, отец Вениамин перед тем как выйти, глядя в сторону, тихо сказал:

– Андрей, вы меня не ждите, я наверное надолго, я сам доберусь обратно.

– Вы уверены? – спросил Андрей, он заметил, что отец Вениамин обиделся и ничего не понял из их разговора. А может наоборот всё прекрасно до него дошло, но он предпочёл обыкновенную обиду…

– Да-да, спасибо вам, – ответил отец Вениамин. – Я вам позвоню. Всего хорошего.

– До свидания, батюшка.

Отец Вениамин больше не звонил Андрею. При встрече в храме, если невозможно было избежать её, они вежливо здоровались друг с другом.

…одного в больницу увезли, другого в прокуратуру.

– Я-то тут причём? Ни с какими солдатами я шуры-муры не кручу.

– Мгм?

– Мгм!

– Понятно, понятно. Значит они просто так, тут… друг в друга палят, да? Ну, да!.. Ясно!.. Я тебе вот что скажу – зачем ты сюда явилась не знаю, но если ты собираешься опорочить нашу воинскую часть, предупреждаю сразу – не выйдет!..

– Лицо болит сильно?

– Слегка.

– А ты ему ответил?

– Нет, не стал.

– Ну и ладно.

– Ну что, домой?..

…это острая составляющая. Теперь пришло время моей не острой, маринованной закуски. Она придаст хот-догам приятную хрусткость. Там у меня есть красный перец, огурец без зёрен. Я взял обычный огурец, поскольку огурец без зёрен частенько размокает, а мне бы этого не хотелось, поскольку здесь очень важна хрусткость. Я посыпал смесь двумя столовыми ложками соли, поскольку соль вытягивает жидкость. Теперь всё это нужно промыть, поскольку так смесь очень солёная…

Саня, привет! Посмотри, какую муру мне присылают новоявленные авторы… Привожу, дабы уши твои не завяли, лишь краткий пример, с позволения сказать творчества свеженьких литераторов:

«…Лектор (серьёзно и неторопливо). Друзья! Давайте сегодня порассуждаем о симптоматике квазилетальных состояний в аспекте новейшего времени. (Встаёт за стул). Что же такое эта самая симптоматика в свете последних исследований наших, и не только наших, но и зарубежных, учёных? (Опирается на спинку стула обеими руками). Я бы сказал так…точнее, начал бы с того, что определил круг проблем связанных с этим вопросом. Ведь ни для кого не секрет, что современные исследования не дают ответа, я бы сказал, внятного и исчерпывающего ответа, ни на один, по существу, вопрос – ни современности, ни прошлого. Разумеется, за исключением некоторых исторических фактов, в то же время, к слову, не имеющих под собой твёрдой почвы, на которую мог бы опереться пытливый ум учёного или даже мало-мальски интересующегося человека. Однако, даже при скудости фактического материала мы можем с большой долей уверенности утверждать амбивалентность в целом подхода к осмыслению как в совокупности явлений жизни, так и отдельных её проявлений. В чём же выражается данная амбивалентность? (Вскидывает вверх указательный палец. Пауза). Очень просто, друзья мои! Человек, как бы ни был сложен этот, не побоюсь выражения, механизм – сложнейший, но всё же механизм – так вот человек, если взять жизнь вычленённого индивидуума за единицу, или, другими словами, за некую пространственно-временную, а также физически и метафизически замкнутую саму на себя капсулу, человек как раз и демонстрирует самую что ни на есть махровую амбивалентность. И если бы мы видели эту капсулу его жизни со стороны, то мы бы без труда заметили и отметили, что он постоянно колеблется или, я бы даже сказал жёстче, мечется между «да» и «нет», между «хочу» и «не хочу», между «хорошо» и «плохо», между «можно» и «нельзя» и так далее и тому подобное. То есть… (снова поднимает указательный палец вверх. Пауза). Какой мы можем сделать неоспоримый вывод? Человек – существо глубоко амбивалентное. Ибо с точки зрения Вечности, или Бога, или Абсолюта, человек живёт одновременно в двух взаимоисключающих ипостасях – грубо говоря в «да» и «нет». Или же, если выражаться более поэтично – в свете и во тьме!..(выходит из-за стула и садится на него нога на ногу). Теперь рассмотрим вопрос дальше, так сказать, в развитии. Но сперва скажем утвердительно (назидательным тоном) – все квазилетальные состояния имеют первооснову и первопричину возникновения в амибивалентности, сопровождающей каждого индивидуума. (Пауза). Далее! Так каков же круг проблем, спросите вы меня? (улыбается. Пауза). И опять же, очень просто – практически все, без исключения, проблемы человека находятся в рамках парадигмы, вызывающей и определяющей наличие квазилетальных состояний. Да-да, так просто! Приведу простой пример. Ребёнок хочет конфету – хорошо. Ребёнку конфету не дают, он страдает – плохо. Ребёнок идёт на компромисс и просит, допустим, апельсин – хорошо. Ребёнку дают апельсин – снова хорошо. Ребёнок съедает апельсин – ему очень хорошо. (Пауза). Но вдруг… у ребёнка начинается приступ аллергии – все три предыдущих хорошо превращаются в тройной заряд «плохо». Что следует дальше? (Пауза, оглядывает зал). Правильно – квазилетальное состояние! Либо надолго, либо на всю оставшуюся жизнь! При этом не стоит забывать, что есть невеликая, но всё-таки вероятность перерастания квазилетального состояния в, собственно, летальное. Вы, наверное, видели в американских фильмах, как какой-нибудь гражданин, съев горсть арахиса, в муках умирает. (Улыбается). К счастью, мы не хилые американцы, и нам сия участь не грозит. (Делает предостерегающий жест). Однако…не стоит и расслабляться. Не стоит недооценивать всё коварство и неожиданность квазилетальных состояний. (Вскакивает со стула и, пригнувшись, в позе орла, начинает двигаться по сцене). Они как настоящий беспощадный и хитроумнейший враг всё рассчитав до мелочей, любое ваше движение души, любое поползновение ума, любое намерение, подстерегают только момент, чтобы наброситься на вас (прыгает вперёд, набрасываясь на невидимую жертву). Застать вас врасплох! (Держит орлиной хваткой жертву). Растоптать! (швыряет жертву на земь и топчет ногами в ярости. Кричит.) Уничтожить! Смести с лица Земли! Разорвать в клочья! (Рвёт что-то руками). А вы и не подозреваете, вы не успеваете оценить – да что там оценить – вы не успеваете даже заметить (кричит страшно) КТО… НА ВАС… НАПАЛ!!! (В изнеможении останавливается. Приходя в себя, говорит тише). И вот этот враг…вот этого врага мы и называем «квазилетальные состояния»! (Медленно доползает до стула и падает на него, утирая пот платочком). Мы специально…осознанно…нарочно называем его квазилетальными состояниями! Почему? И на этот вопрос есть простой и гениальный ответ… (Переходит на шёпот, подаётся всем телом вперёд, вытаращив глаза). Потому, дорогие мои, что все эти страхи… паника… ужас… злоба… раздражение… есть ни что иное… как…ложное…навязанное нам извне… и не имеющее под собой… НИ-КА-КИХ! Вы слышите? НИ-КА-КИХ оснований, а потому и называемое нами КВАЗИлетальное состояние нашей с вами ДУШИ! (Медленно сползает со стула и валится на пол. Поднимает голову). Не бойтесь… никогда и ничего! Я с вами! (Роняет голову на пол)…»

Каково? И вот такой бред мне, представь, приходится читать целыми охапками каждый день!.. Уму непостижимо, сколько народу у нас пишет и пишет. Сколько полезной (в другом месте) рабочей силы пропадает. А впрочем, быть может и к лучшему, что они пишут? Пусть хоть чем-то занимаются, а то дай им хорошее дело в руки, так они из него сотворят примерно то же, что ты сейчас прочитал…

Самое противное, что из-за вот этого нескончаемого потока не видно настоящего таланта, он просто тонет в этом вое «творческих личностей». И те, кто по своей профессиональной должности обязан прочитывать приходящее…безобразие, просто не в состоянии физически, высмотреть этот самый талант. И ты знаешь, даже не это самое противное, а то, что эти писаки со временем отходят, как от приступа поноса, от литераторства, начинают заниматься чем-то другим и нормально себя чувствуют, с гордостью потом заявляя в пустой беседе, что баловались когда-то писательством. Но вот именно из-за них, стоящие люди не успевают раскрыться как следует, оставаясь навечно в тени невысказанности, неуслышанности, непризнания, нереализованности. Вот скажи мне, КАК остановить этот поток словоблудия, самоудовлетворения, интеллектуальной мастурбации (прости за выражение)??? Ведь бОльшая часть этого потока – бездарщина, убогость языка, невежество ума и незрелость души. И всё ещё замешано на тщеславии и амбиции… Я просто зверею от бессилия что-либо изменить здесь.

Знаешь, мне тут довелось побывать в союзе писателей на какой-то там секции. Один хороший знакомый затащил. Секция, если ты не знаешь, это такая тусовка, на которую собираются товарищи по профилю и «угощают» друг друга своими виршами, а потом слушают тут же, друг от друга, критические замечания. Вот на таком мероприятии мне довелось побывать. Скажу коротко, знаменитый Фреди Крюгер, подох бы от вселенской тоски на месте, не успел бы никого порезать. Или наоборот, через минут двадцать покрошил бы всех присутствующих в мелкий винегрет…А потом бы всё-таки подох от вселенской тоски. Правда, настоящая катастрофа. Хорошо, что я давным-давно уже не пишу. А то меня хотели было заставить «почитать что-нибудь своё». Из уважения к моему знакомому, я не мог уйти, поэтому преодолевая сперва зевоту, затем тошноту, а в конце ту самую вселенскую тоску, я всё же досидел до конца этого слёта ведьм и зелёных колдунов, но решил, что при всём как говорится уважении, больше на подобные дебаты ни ногой. Хоть что со мной делайте! Чтобы тебе были понятны мои чувства, вспомни незабвенную чеховскую мадам Мурашкину, которая замучила своим чтивом уважаемого литератора, да так, что в итоге тот треснул её по башке пресс-папье!.. Ты удивишься узнав, что таких секций оказывается множество, чуть ли не каждый день собирается очередная – то секция фантастов, то поэтов, то прозаиков и так далее.

Представь, как я возрадовался, когда осознал, что мне в сущности ещё повезло, ведь я только читаю то, что присылают неизвестные мне люди, которых я не вижу. Я могу, прочитав первый абзац, с чистой совестью выбросить это в корзину и не попадать в ситуацию известного литератора, вынужденного трескать бездарную назойливость по башке пресс-папье!..