Останься подольше

Первый посмотрел на своего гастрономического протеже, тот сразу смекнул к чему идёт дело, и тотчас передал гамбургер.

–Ничего, если мы тут со своей едой посидим,– Спросил Саша.

–Сидите, хозяин, да и я не имею ничего против. Видите, там два деда сидит, так вот, они тут уже два с половиной часа, а заказали только по чашке кофе со льдом. И ничего, не выгонять же,– Поступил ответ.

–Точно, а Костя тут, – Фамильярно спросил Саша.

–Кгм, нет, Константина сегодня не будет, – Сказала Катя.

–О-кей,– Передавай ему привет от меня.

Катя кивнула, но сделала это столь необычно, казалось, что она готова завалить свой подборок к самой груди и тут же выполнить реверанс. Через несколько секунд она ушла долой, и скрылась за белой дверью с надписью «Только для персонала». За стенами прохлады до сих пор был огненный ад, зной, искушающий всё живое, так же копошились люди и гуляли дети, женщины с колясками, девчонки в коротких джинсовых шортах с прилипшими футболками к спине. За толстым стеклом по-прежнему зияла тьма, тайная картина, тонущая в воображении. Саша спокойно попивал освежающий смузи пяля в телефон, то присасываясь губами к трубочке, то играя ею пальцами не отводя взгляда от дисплея. Иногда показывал смешные картиночки сидящему напротив другу, посмеивался и бурчал, что-то себе под нос. То с животным оскалом и стиснутыми зубами перебирал пальцами с невероятной скоростью по экрану смартфона, то медленно набирал что-то с доброй улыбкой и блеском любви в глазах. В ожидании ответа частенько оборачивался, осматривался вокруг, бывало, смотрел то в окно, то на Первого, то Катю. А как получал письмо, так сразу же погружался в интернет переписку.

Первый наблюдал только две картины – стену дома напротив, безумца, пялящего взгляд в кусок металла источающий свет. В голове его происходили необъяснимые вещи, мысли сосредотачивались на всём, полное переосмысление жизни, любви, идеалов, интересов, качеств, сюжетов.…Тот любимый момент, тот кадр из незабываемого сюжета ставшим для него апофеозом чувств, ипостасью романтики и чистой любви. Сейчас всё сошло на нет, не было ощущения незыблемости любви в тот кадр, в лелеяный негатив хранящийся в сердце. Отпустивший почувствовал отрешение от того времени, он отпустил по-настоящему, теперь нет картины окрашенной цветами, ныне лишь пустота. Чувство бездны внутри обуяло его, в нём зияла дыра, она безнадёжно просила Первого убить себя, спрыгнуть с крыши, вскрыть вены, выбежать прямо сейчас на дорогу и пасть под машину, лечь на рельсы поезда или трамвая, сигануть с перрона метрополитена. Изменение пришло слишком неожиданно, он трепетал, сердце готово было порваться на клочья.

–Почему именно его слова меня переубедили, почему я не смог сделать этого раньше, предвосхитить эту боль, этот момент, разговор. Не будь я таким дураком, может и смог избежать этого разговора, найти истину, не покрытую мраком намного раньше. Сейчас же это ещё сильнее подавляет, сущий пароксизм,– Говорил Первый сам себе.

Теперь перед глазами летали сгорающие фотографии, на которых было запечатлено прошлое, тот сюжет, паноптикум отношений. А скоро осталась лишь зола, сдуваемая лёгким мановением руки.

–Значит, отпустил – это больно, невыносимо больно. Я знаю, – Тихо пробормотал Саша, подняв глаза на бежевое сидение, на силуэт, чей взгляд устремлён на стену, на стену правды, а может раскаяний.

В данный момент Отпустивший почувствовал себя ненастоящим, просто тенью, вторым обличием, маской или воспоминанием. Пустил в себя разрушающую силу, неминуемо разлагавшую его. Мурашки ретиво бегали по коже, не давая осознать, что его больше нет. Он тень, эмоция, память, он и есть этот момент, он и есть та любовь к сюжету. Однако он мёртв, теперь точно. Первым стал Саша, а он исчез, остался холодком от кондиционера, тенью от стола, от стакана, мигающим светом в кафе, джазом на фоне.

–Ладненько, мне пора, меня ждёт Аня. Сегодня я с ней договорился встретиться, не обижайся только, хорошо?

–Угу.

Саша встал, взял рюкзак, пошёл расплатиться за смузи и ушел, прозвенев колокольчиками, и на выходе громко сказал «пока».

–Пока,– Сказала беззвучно Тень от стакана.

–До свидания, спасибо, что были у нас. Приходите ещё,– Ответила Катя.

На столе остался пустой стаканчик, одна обвёртка от гамбургера и прошлое.

Саша спокойно прошёл до станции метро, спустился на эскалаторе глубоко под землю к душно-влажному воздуху и толпе незнакомцев. Качаясь из стороны в сторону, он не думал о Нём, вся голова забита предстоящей встречей, будущим, настоящим. Сойдя, он сразу побрёл в общежитие привести свой туалет в готовность к свиданию, к первому свиданию, которое не пройдёт в «Retro Coffee», а где-то в другом месте, в котором не осталось прошлого.

Через пару часов он был полностью готов. Одет с иголочки, побрит, уложены волосы, запаха пота как не бывало. Приоделся он в простой, но хорошо на нём сидящий комплект, не подводящий его никогда; сгодится, как выйти с друзьями покутить, так просто пройтись с девчонкой, наблюдая закат. На нём были обычные коричневые брюки, белая рубашка, а на неё был натянут бежевый свитер, ноги были обуты в кожаные туфли; всё смотрелось довольно монотонно и лаконично, но это ему больше нравилось. Созвонившись с Аней, напоследок выстрелив из стеклянного флакона духами на красную от возбуждения шею, он договорился встретиться на центральной через пол часа.

–Чёрт, кажется, я снова вспотел, теперь всё чешется,– Пробормотал себе под нос Саша,– А не вспотею я, хм, да нет, ближе к вечеру будет не более двадцати одного градуса.

Совершив последние стадии обряда, он вышел из комнаты и направился к выходу. На лестнице встретил своего соседа Диму, на приветствие Саши ответа не последовало.

–Странно, всегда здоровались, а тут проигнорировал меня, будто насквозь посмотрел. Да и пошёл он, тоже буду игнорировать его. Общались нормально, а тут теперь «привет» сложно стало говорить. Мудак…

Выходя из общаги, ему встретилась ещё пара знакомых, но он решил их пройти мимо, без улыбок и лишних слов, как бы боясь попасть в неловкую ситуацию, так что просто опустил голову и миновал их, смотря на свои натёртые до блеска туфли. Они поступили идентично, но смотря не вниз, а вдаль.

–Не узнают меня что ли, ну да, моя одежда в этой учебной богадельне, пропитанной запахом «доширака», слишком не соответствует ей. Нет… что за бред, что происходит, призраком стал я, видимо, нечаянно.

Добравшись до центрального через две станции в метро, Саше всегда казалось чем-то постыдным слишком нарядным ехать в общественном транспорте, взгляды людей убивали, хоть ему и было всё равно, но чувствовал он себя из-за этого фриком или обезьянкой в металлической клетке одетой разноцветный костюмчики выставленной на общее обозрение.

–Вроде не смотрят на меня, но если глянут косо, и я это увижу, то тут же размажу его лицо о стекло и выкину из вагона,– Подумал Саша, представляя, как совершает казнь.

Через минут десять появилась Аня. Она стояла на другой дороге, их отделяла дорожная зебра, на ней было жёлтое тонкое платье колыхаемое лёгкими порывами ветра, волосы были закручены и стали очень идущим ей украшением, на ногах были белые кроссовки, над уровнем обуви были жёлты носочки с изображением цыплёнка. На лице не было пёстрой косметики, лишь тонкий слой тонального крема, маленькие стрелки на веках, а так же еле заметный корректор на бровях.

Он неотрывно смотрел на неё, пока фокус не отошёл на стоящий рядом знакомый силуэт, тень, вздымающуюся к небосводу втиснутую меж тучной толпы, ожидающих зелёного света.

–Может уйти, я ничтожен, рядом с ней должен находиться точно не я,– Усомнился Саша,– А ладно, будь что будет, но раз она согласилась погулять со мной, то есть это уже свидание, значит, я ей не безразличен. Ух, с богом.

Он подбежал к дороге и встретил неловким объятием её талию, глазами, губы. Впервые они были так близки, однако его заполняли эмоции, потерял связь между реальностью и воображением, настоящим и прошлым, между ночью и днём, утренним маревом в степях и оранжевыми огнями заката. Её тело так напоминало прошлое, неловкость между ними казалось знакомым началом пережитого, форма талии легко прошла по потным от страха ладоням, волосы пахли некогда отброшенным.

–Привет Саш, как ты дела,– Спросила Аня, заливаясь красками заката, незамеченного Сашей.

Он же молчал и вдыхал знакомый запах, отдавался чувствам, казалось, за ним стоит Первый и хлопает его по плечу со словами: «Ты помнишь, помнишь, я знаю, ты знаешь, она узнает. Саша, ты хочешь к ней, я уверен, ты – Отпустивший, ты Приобрётший. Но заполучил ли ты новый сюжет, потерял ли старый? Тебе не кажется это чем-то странным, странной абстракцией? Взгляни ей в глаза, смотри же, она смущается так мило, выглядит как ягнёнок, хочешь убить его? Хочешь порвать ей грудь, издеваться и уродовать её нагое тело, извивающееся от боли, истязать мелкими ссадинами? Кончи её прямо тут, сверни ей голову или возьми камень и обрушь всю силу на её череп, смотри, как из неё вытекают все жидкости, взирай, как милое тело станет гниющим, но ещё тёплым, трупом, бездыханно лежащим в собственных экскрементах. Это не она, не та, уйди или убей, разрушь её сердце, пусть треснет тот кристалл, сюжет с ней всего лишь маленькое увлечение, интрижка. Однако ничего страшного, он любит тебя, там всё любит тебя, сюжет простит, твоя отвергнутая сторона простит тебя, если ты отвергнешь её, желать крови, которую пролил ты сам это нормально. Ты не альтруист и филантроп, тебе это не надо, ты не амурный меценат, много такого чувства у тебя нет, его вообще нет для кого-то другого, ты узурпирован сюжетом того времени, тех лет. Брось всё, брось её.

Бросай. Бросай. Бросай. Выкинь. Оно тебе не надо, убери, распотроши её тело, как вскрыли и переворотили всецело твоё. Выбрось.

Что ты замолк, страшно? Странно, вроде она милая, ошеломительно милая, но не сравнится с ней, да? Я прав. Ты прав. Мы правы. Всё Саш, делай      выбор: Эта жёлтая мразь или я, мой сюжет, твой. Пойми, от прошлого не денешься, оно будет, было и есть, будущего может и не быть, а вот прошлое всегда имеется, крепко укоренилось в сознании, настоящее тоже будет прошлым; стой, зачем оно тебе, неизведанное холодное настоящее, невнятное будущее. Тебя судьба чертовка наградила таким сюжетом, живи в нём, будь со мной одним целом. Нет? Я убью тебя, Аня, друзей твоих, просто замолчи.

Я слежу за тобой, всегда слежу, твой чад – часть тебя, я часть тебя, как бы ты не хотел, от меня не избавится. Прощай. Хочу пожелать тебе счастья и, наверное, поскорее сдохнуть, как грязная тварь отвергнувшая себя».

После сказанного Первым, оцепенение немедленно прошло, было это иллюзией собственного сознания, чарами Ани, собственного душевного гниения, а может просто всё показалось, сам себе что-то внушил, представил, что особенный, что не простой прозаичный герой такой же заурядной новеллы, а кто-то особенный, с трудным для восприятия внутренними миром, избранный чем-то потусторонним, главный герой шизофрении.

–Я счастлив, всё хорошо,– Недолго думая ответил Саша.

Аня качнула головой, немного подпрыгнув, попыталась ловко выскользнуть из рук влюблённого. Он подхватил её хиленькое тело, она казалось легковесной как перо, потянулся целовать, но получил лишь отказ и тотчас отпустил жёлтое перо на землю, его новый нарцисс, ирис, тюльпан.

–Не спеши целовать, ишь какой ты настойчивый,– Кокетливо сказала Аня, проводя пальцами по белому воротнику рубашки виднеющейся из-под свитера.

Пальцы были так близко к шее, чуть задевали её кожу, рука была тёплая и приятная, теплее солнца, теплее всего на свете. Жар был страстен.

–Я не спешу, просто я сделал это случайно, будто бы машинально,– Последовали сомнительные оправдания.

–Машинально, значит вот какой ты…,– Продолжались милые издёвки.

–Всё, ты же специально так говоришь.

–Ладно-ладно, больше не буду.

Они гуляли до самой ночи, бродили по городу, разговаривали без остановки, смеялись, и друг с другом заигрывали, как два котёнка играют между собой, так и они ретиво чуть ли не играли в догонялки. Молодость и явная искра между ними била в голову и жутко пьянила, пару раз Саша замечал периферийным зрением очертания Отпустившего где-то позади, между прядями волос Ани мелькала его улыбка, замечал объявления о пропаже некого «Сюжета». Было это секундным замечанием, всё время он уделил Ане, таращился на неё как дурак, это могло испугать, но не влюблённых.

После пожара растекающегося по горизонту, появились сумерки, зарево потушено и укрощено ночью, луной и звёздами. В тот момент и начался летний освежающий дождик, больше создающий романтический антураж, чем обременявший. Парочка укрылась под деревом в городском парке, могучие ветви и густые листья создавали надёжный щит от капелек дождя, прогудел гром, и в небе сверкнула молния, разразившая на миг небосвод фиолетовыми линиями.

Под этим деревом, во время уже здорово набравшего обороты дождя впервые они поцеловались, поцелуй был влажный и горячий, руки егозили и блуждали по всем членам тела, кажется, их ничего не смущало, любовь убила их сознания, страхи, принципы, позиции, оставив лишь картины памяти.

–Тёплый поцелуй под деревом, да ещё и ночной дождь – такое только в фильмах, да сериалах может быть,– Подумал про себя Саша.

Он забыл, что его бросили в такой же обстановке, он позабыл, что за его спиной всё время скалится Отпустивший, он отпустил тот сюжет в угоду новому. Теперь это тот сюжет, тот момент, та фотография окаймлённая любовью. Цикл бесконечен.