Ласточкин крик
И женщинам сложно. – Он скривил лицо. – Вы даже не поверите, какие мерзости, какие гадости происходят. Всякий раз, когда я заглядываю в дела, я разочаровываюсь в человечестве. – Тут он понизил голос, будто кто-то мог нас услышать. – Вот скажите, господин комиссар, зачем мы вообще влезли в эту сирийскую историю? Гуманитарная помощь – это правильно, но разыгрывать из себя еще одну сторону конфликта? Зачем? Что у нас за интересы в этой Сирии?
Похожий вопрос крутился и у меня в голове, он заводил в тупик, огорчал и расстраивал.
– Нет мерзости хуже политики, дорогой мой Мюнир, – сказал я. – А если уж туда вмешивается религия, то пиши пропало… Но мы сейчас живем в такое время. Более того, цену за это должен платить весь народ. Конечно, нам хочется помочь этим бедным сирийцам хоть немного, но, к сожалению, даже с этим мы не справляемся. Так, всё, ладно, давай закончим на этом…
В дверь постучали, она приоткрылась, и я увидел рыжеволосого и полноватого молодого полицейского.
– Давай, Реджаи, проходи. Ну-ка, скажи, что там случилось с этим ребенком, Фаххаром Эль-Кутуби? Он пропал три дня назад.
Реджаи боязливо покосился на меня, видимо, подумал, что я проверяющий, и, встав навытяжку, спросил:
– Что за Фаххар, Мюнир-бей?
Я подумал, что Мюнир сейчас сорвется, но нет:
– Ребенок из Шишли.
– А! Вы про девушку-попрошайку? Так ее грузовик сбил…
И вот тут мой коллега, не выдержав, заорал:
– Какой, к черту, грузовик, Реджаи! Я о пропавшем спрашиваю!
Рыжеволосый громко сглотнул:
– Шеф, но та девушка тоже числится в пропавших! Ее вроде бы в больницу отвезли, но я пока не проверял…
– Реджаи, прекращай! – рявкнул Мюнир. – Фаххар, по-твоему, женское имя? Я про мальчишку, который работал в кондитерской, а вечером не пришел домой.
– А-а-а, вы про него… – Снова бросив на меня опасливый взгляд, полицейский сделал шажок вперед. – Я лично сходил в кондитерскую и со всеми поговорил. Мальчик действительно пришел на работу утром, но довольно скоро у него начались боли в паху. Боли были настолько сильными, что ему даже на ногах стоять сложно было. Поэтому его отвезли в больницу Этфаль. В больнице была большая очередь, и паренек, который его туда отвел, ждать не стал, поехал обратно на работу. После этого о Фаххаре не было никаких вестей…
Мюнир насупился:
– И что же, ты съездил в больницу? Поговорил с врачами?
– Как я мог не поехать, поехал, конечно. И с врачами, и с медсестрами, и даже с сиделками разговаривал, кто дежурил в тот день. Но все в один голос утверждают, что такого мальчика не видели. Я проверил журнал поступающих больных – Фаххара там нет.
Мюнир пальцем показал на компьютер:
– Почему здесь нет того, что ты мне только что рассказал?
Пухлые щеки полицейского еще сильнее покраснели:
– Времени не было, шеф. Вы мне сказали работать над делом двух сирийских девочек, которых в сексуальное рабство забрали. Помните ведь того продавца тросов и веревок из Тахтакале [26], Абдуррахим его звали. Мы еще обыск устроили в его доме в Башакшехире [27]. Он кричал, что официально заключил временный брак [28], и не хотел пускать нас в дом. Пришлось заставить… Три последних дня я этим делом и занимался. Честно, шеф, я ночью всего два часа спал. Вы же сами знаете, что мы работаем на износ. Нам нужны еще сотрудники…
Мюнир, не зная, что на это ответить, бросил на меня взгляд в духе: «Ну вы видите, как у нас дела обстоят», а потом произнес:
– Понятно, Реджаи, все понятно. С этим Абдуррахимом ты уже разобрался, теперь примись за поиски Фаххара.
На полицейском явно висела еще куча дел, и он попытался возразить:
– Но, шеф…
– Никаких «но», Реджаи. Делай то, что я сказал. Дуй опять в больницу, проверь по камерам наблюдения, был ли там Фаххар. И не отлынивать! Прямо сейчас гони туда. До обеда мне нужны результаты. Все понятно объяснил?
Реджаи снова встал навытяжку:
– Так точно, шеф…
Когда он проходил мимо, по его взгляду и напряженному молчанию нетрудно было догадаться, что в случившейся взбучке он винит именно меня.
– Жестко ты его, – укорил я Мюнира. – Он не бездельничает.
Тот посмотрел на дверь, за которой скрылся Реджаи, и, слегка понизив голос, сказал:
– Тут такое дело, господин комиссар… Этот мерзавец Абдуррахим натурально купил двух сирийских девочек. Им всего по четырнадцать лет. Не поверите, в Стамбуле можно купить двойняшек за двадцать тысяч долларов, Причем у их же родителей. Но родителей можно понять… У них еще три ребенка, и денег на пропитание не хватает. Они хоть как-то из ямы вылезти пытались. О случившемся сообщили соседи, и мы взялись за дело. Бросили мерзавца за решетку. Так вы не поверите, тут же начали звонить сверху, выяснять, что да как: разные начальники, уважаемые люди, даже партийные деятели. Просто мрак какой-то…
– Угрожают?
Мюнир зло выдохнул:
– Да будто бы нет. Начинают рассказывать, какой это Абдуррахим хороший человек. Что ничего плохого он в уме не держал, а просто хотел спасти девочек, чтобы тем не пришлось жить на улице. Но мне они напрасно названивают. Как таких мерзавцев отмазывать можно!
Я знал, что, к глубокому сожалению, и среди полицейского начальства водились персонажи, которые не считали сирийцев людьми – сирийцы для них были разновидностью движимого имущества.
– Не мучь себя, – мягко произнес я. – Тут ничего не сделаешь.
– Да, это верно, с этим, конечно, ничего не сделаешь. Но хоть бы они нам нашу работу нормально делать давали. Вы же видели Реджаи – парень на части разрывается от нагрузки. И он прав, после наплыва сирийских беженцев нам срочно необходимо увеличение штата. Сколько раз я об этом говорил, сколько заявок писал. И ни ответа, ни привета… Ладно, не буду больше жаловаться на нашу жизнь. Не волнуйтесь, господин старший инспектор, мы обязательно выясним, что случилось с Фаххаром…
Я доверял Мюниру – он, так или иначе, доберется до истины. И уже собирался встать, как он спросил:
– А у вас как? Есть что-то новое по убийству Акифа Сойкырана?
Надо же, Слепой Кот по-прежнему владел его вниманием.
– Пока ничего нового, продолжаем работать. – В этот момент мой телефон зазвонил, вызов шел от Али. – Да, слушаю.
– Господин комиссар, найден еще один труп…
Значит, Слепой Кот опять выходил на охоту.
– В детском саду?
– Нет, в Музее детства. Он нас обманул, оставил второй труп в Музее детства в Топхане [29].
15
Такие удивительные серийные убийцы у нас редко попадаются
Музей детства располагался в одноэтажном здании, выкрашенном темно-зеленой краской. Я протиснулся сквозь толпу зевак и сразу же увидел труп. Он лежал в саду музея на высохшем газоне под могучей сосной, отбрасывавшей слабую тень. Первое, что бросилось в глаза, – на правой ноге еле удерживалась готовая в любой момент сорваться коричневая туфля. Размер туфли удивил – совсем маленькая, почти детская. В этот раз ребенка, что ли, убили? Но стоило подойти поближе, стало ясно, что жертва – взрослый человек, просто очень худой, тщедушный. Рассмотрев повнимательнее его лицо, я понял, что ему было сорок с чем-то лет. Ладони убитого тоже были странными – маленькие, как и ступни, они будто принадлежали совершенно другому человеку. Как и говорил Али (хотя мог бы и не говорить), убили человечка выстрелом в затылок. Кровь, вытекшая из пулевого отверстия, залила всю шею. Глаза были перевязаны красной тряпицей, в правую ладонь вложен игрушечный микроавтобус «Фольксваген» золотистого цвета, половина правого уха отрезана.
Начальник криминального отдела Шефик копался под головой жертвы, слегка приподняв ее.
– Пули снова нет, господин комиссар, – грустно произнес он.
Надо же, заметил, что я пришел.
Пусть я и знал, какой ответ получу, не мог не спросить:
– А гильзы?
– Гильзы тоже нет!
Стараясь ничего не задеть, я подошел ближе к Шефику. Обнаружив над собой мою тень, он опустил голову убитого на землю и повернулся ко мне.
– Все так же профессионально, как и в Касымпаше. Просто как в зеркале. Выстрел в затылок, повязка на глаза, отрезан кусок правого уха, на месте преступления оставлена детская игрушка.
Он с тяжелым вздохом поднялся на ноги, прищурил глаза на солнце и устало произнес:
– Это снова Слепой Кот, господин комиссар. Убийство совершил этот психопат.
Виновато улыбнувшись, он добавил:
– Если, конечно, кто-то его не копирует… Такие удивительные серийные убийцы у нас редко попадаются… Вот ведь дела.
Что вообще случилось с нашими сотрудниками? Откуда у них какая-то нездоровая симпатия к серийным убийцам? Дай им волю, так они еще и советы начнут раздавать, как правильно убивать.
– И что дальше, Шефик? – спросил я. Прозвучало жестче, чем мне самому хотелось бы. – Убийца, который так тебя увлекает, лишил жизни двенадцать человек. Прибавим к ним еще этих двух, получим в сумме четырнадцать. И за пять лет мы не смогли добыть никакой информации о нем! Ни одной улики, ни следов, ни отпечатков пальца… Мы даже его психологический портрет не составили. Может, пора уже делом заняться?
Он смутился:
– Господин главный комиссар, я вовсе не собирался ему дифирамбы петь. Те, кто занимался этим делом до нас, возможно, не все учли. Но теперь дело в надежных руках. Разве было такое, чтобы мы кого-то не поймали? Вот и Слепой Кот никуда не денется. И опять же, именно вы курируете расследование… Да я с кем угодно готов поспорить, что мы найдем убийцу самое большее – через две недели.
Шефик был не такой человек, чтобы льстить попусту, нет, – он действительно верил в то, что говорил. Однако насчет сроков я сомневался.
– Не надо преувеличивать, – сказал я. – И хватит меня расхваливать, давай занимайся своей работой.
Он состроил обиженную гримасу.
– Я не преувеличиваю, господин комиссар. Слушайте… а как по-вашему, Слепой Кот турок?
– Шефик, ну какая разница, турок он или, например, американец? Психопаты везде одинаковые. Ты, видно, насмотрелся американских детективных сериалов. Там просто культ серийных убийц, и тебе, верно, хочется, чтобы что-то похожее было у нас.
Он пожал плечами:
– Но ведь и правда интересно. К тому же многие сериалы сняты по реальным событиям. Вот возьмите Теда Банди, например. Он убивал только рыжих женщин, потому что у его матери были волосы такого же цвета. Всего тридцать женщин убил… И это только те убийства, которые удалось доказать. Уверен, что жертв было больше. Вот вы сколько лет уже работаете в полиции, а часто ли вам приходилось вести столь захватывающие расследования? Я не припомню более странных убийств.
Я покачал головой:
– Любое убийство странное, Шефик. Странно, когда один человек вдруг решает, что может лишить жизни другого. Или тебе обязательно, чтобы за этим стояло некое психическое расстройство? Или ты думаешь, что убийца обязательно должен следовать какому-то хитроумному плану? Нет, Шефик, каким бы ни было убийство – это убийство. И человек, совершающий его, психопат он или нет, все равно является душегубом. А с моей точки зрения, все убийцы – никчемные люди. Ценить их не за что.
Шефик заметил, что я завелся, и решил никак не комментировать мое высказывание. Сам я не смог удержаться и укорил его:
– Вместо того чтобы разглагольствовать о хитроумных маньяках, лучше бы ты свою работу как полагается делал. Что же вы даже ограждения никакого не выставили?
Шефик, поняв свой промах, покраснел как рак и заорал на самого тщедушного из троих своих подчиненных:
– Джесур, почему вы не растянули ленту?
Тот вяло отреагировал:
– Скоро будет, шеф. В нашем микроавтобусе кончилась, Неджип поехал за лентой в участок.
– В смысле – кончилась?! – вспыхнул Шефик, но я поспешил его осадить:
– Ладно, ладно, хватит. Тебя не затруднит поднять ему голову еще раз?
Он слегка растерялся:
– Это что, тоже ваш знакомый?
– Дорогой мой, ну как я тебе скажу, я же лица его не видел еще.
Придерживая за челюсть, Шефик приподнял голову и развязал повязку на глазах. Нет, этого человека я не знал. Мое внимание привлекли аккуратно выщипанные брови, глаза были подведены, ресницы накрашены. Губы были пухлые, кажется, искусственно подкачанные. Трансвестит? При жизни у жертвы было очень женственное лицо.
Мой взгляд скользнул на землю под головой:
– Почему тут нет крови?
– Крови?
– Крови, Шефик! Почему на земле нет крови? Если бы его убили прямо здесь, должна была натечь лужа крови.
Шефик пожал плечами:
– Значит, это тоже часть ритуала Слепого Кота. Кого-то он убивает на месте, кого-то, наоборот, приносит уже мертвым.
Ну да, конечно.
– Вам удалось идентифицировать личность убитого?
– Ферит Сельджим, господин главный комиссар, – прозвучал женский голос у меня за спиной. Я обернулся и увидел Зейнеп с блокнотом в руке.
– Он же Лапуля Ферит. Тоже привлекался как педофил. Но приставал исключительно к мальчикам.
Как же я рад был ее увидеть!
– Погоди, Зейнеп, душа моя. Откуда такая скорость? Как тебе удалось так быстро все узнать?
От моей похвалы она засмущалась, а Шефик принялся с преувеличенным вниманием изучать игрушечный «Фольксваген».
– Когда позвонил Али, я была в участке. Али сказал про маленький размер ноги, и я порылась в базе данных. Там была фотография, так что сомнений нет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Мейхане – традиционное досугово-распивочное заведение в Турции. Традиционно в мейхане подается национальный турецкий алкогольный напиток ракы. – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Татавле – старый район Стамбула неподалеку от площади Таксим. С 1929 года носит название Куртулуш.
3
Тулум – турецкий мягкий, крошащийся сыр из козьего молока. Оргю – турецкий сыр, пришедший из района Диярбакыра; плетеный, тянущийся, очень похож на чечил. Дил – турецкий молочный сыр, нечто среднее между чечилом и моцареллой. Отлу – овечий или коровий мягкий сыр, изготавливаемый с добавлением самых разнообразных трав.
4
Ченгелькей – район в азиатской части Стамбула, расположенный на побережье за первым мостом. Прежде там действительно выращивался особый вид огурцов, но сейчас это жилой район, а такие огурцы выращивают в основном в Ялове, на восточном побережье Мраморного моря.
5
Касымпаше – исторический район Стамбула в европейской части города, к северу от залива Золотой Рог.
6
Алтунизаде – район в азиатской части Стамбула.
7
Сарыер – район в европейской части Стамбула, недалеко от побережья Черного моря.
8
Джихангир – район в европейской части Стамбула, к югу от площади Таксим.
9
Фирузага – район в европейской части Стамбула, к юго-западу от Джихангира.
10
Уста – в турецком языке вежливое обращение к человеку – мастеру в своем деле. Это может быть какое-то ремесло, искусство, кулинария.
11
Джаджик – закуска вроде холодного супа. Готовится на основе зелени, огурцов и разведенного водой натурального йогурта.
12
Бамия, или окра, – растение, чьи молодые стручки употребляются в пищу.
13
Чанаккале – город-порт в Турции, расположенный на побережье пролива Дарданеллы.
14
Зейтинбурну – район Стамбула, расположенный на юго-западе города, непосредственно за историческим центром.
15
Геджеконду – дословно «построено за одну ночь». Это домики-времянки, которые строились на окраинах турецких городов анатолийскими крестьянами, мигрировавшими в большие города в поисках работы. По одному из старых турецких законов считалось, что если у дома есть четыре стены и крыша, то сносить его без судебного разбирательства нельзя.
16
Анатолия – азиатская часть Турции.
17
Йешильчам – район в европейской части Стамбула, между Таксимом и Галатой. Во второй половине XX века там располагалось множество киностудий, производивших историческое и мелодраматическое кино для внутреннего потребления.
18
Эзине – маленький город недалеко от Чанаккале.
19
Кючукчекмедже – район на окраине европейской части Стамбула.
20
Эюп – район в европейской части Стамбула. Очень важен для религиозных мусульман, поскольку считается, что во время осады Константинополя османами в 1453 году там были найдены останки Аюба Ансари, сподвижника пророка Мохаммеда.
21
Долмабахче – бывший султанский дворец середины XIX века, расположенный на берегу Босфора, в районе Бешикташ.
22
Ферикёй – район в европейской части Стамбула, к северо-западу от площади Таксим.
23
Мюзейен Сенар – турецкая эстрадная певица середины – второй половины XX века.
24
Мезе – закуски, обычно подаваемые к ракы.
25
Шишли – район в европейской части Стамбула, к северу от Таксима.
26
Тахтакале – район в европейской части Стамбула, к северу от Гранд Базара.
27
Башакшехир – глубокая окраина европейской части Стамбула.
28
Временный брак в исламе – договоренность между мужчиной и женщиной о том, что женщина за материальное вознаграждение на какой-то срок становится «временной женой» в доме мужчины.
29
Топхане – район на северном берегу бухты Золотой Рог в Стамбуле.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: