Шанс на любовь 2. Грешные чувства

– Это мой брат, – ответила ей, сама не веря в то, что он здесь.

Он правда здесь, совсем рядом. Приехал ради меня. Чтобы закончить нашу пытку. Излечить мою раненую душу. Вдохнуть в меня жизнь, которой я лишилась после его отъезда.

– Ничего себе! Круто, наверно, жить с таким красавчиком под одной крышей? – с восторгом завопила она, наспех поправляя свои огненные волосы.

– Не то слово, – сказала я, пряча от нее свои дрожащие пальцы. Мелкая дрожь начала сотрясать мое тело.

– Рина, ты же поможешь мне с ним познакомиться? Говорят, он такое вытворяет в постели…, – с придыханием прошептала она у моего уха. Потом состроила глаза, как у кота у Шрека, сложив ладони на груди.

– Даже не смей думать о нем, если хочешь и дальше оставаться моей подругой, – резко сказала я, сдерживая нахлынувшую на меня бешеную ревность. Никогда не могла себя сдерживать, при виде того, как реагировали девчонки на моего брата.

У меня все внутри кипело от ярости и гнева, едва замечая, что кто-то пожирает его глазами. Хотелось завопить во все горло, что он только мой. Повыкалывать всем глаза, чтобы не смели смотреть на него. Поотрубать всем конечности, которыми они пытались, хоть на миг, коснуться его тела.

Сдерживая чувства, рвущиеся наружу, я шагнула вниз и на дрожащих ногах стала спускаться по ступенькам.

– Вредина, – послышался за спиной недовольный Дашкин голос. – Тебе что жалко? Я же не парня твоего взаймы прошу, – не успокаивалась она, следуя за мной.

Она даже не представляла, насколько была близка к истине, но ссорится с единственной подругой мне не хотелось.

– Он гей, – сама не понимаю, как у меня вырвались эти слова, но в таком состоянии я едва могла контролировать себя.

– Да ну нафиг. Не может быть, – заикаясь, бормотала она. Конечно, сложно поверить, что такой красавчик нетрадиционной ориентации. Я бы не поверила.

– Можешь спросить у него сама, – не отступала я, зная, что она не станет этого делать.

Стало даже немного стыдно за ложь, но я готова на все, лишь бы Тимур был только мой. На войне, как говорится…

Молча продолжила идти туда, где раздавался женский звонкий смех и у мотоцикла стоял он. Весь в черном, как смертный грех, облокотившись на своего железного зверя, стоял и улыбался своей сногсшибательной улыбкой.

– Жизнь – боль, – грустно пробормотала Дашка, пристально рассматривая моего брата и переваривая мои слова.

Оставалось пройти всего несколько шагов, когда его глаза устремились в мою сторону. Улыбка сползла с его лица, а мощная ладонь с силой сдавила руль мотоцикла. Его пронзительный взгляд заставлял мое сердце биться быстрее, отдавая пульсирующими ударами в висках. Наши взгляды пожирали друг друга, и мне казалось, что вокруг нас никого нет. Только я и он.

В голове, словно вспышки, появились воспоминания, как его глаза темнели, когда я находилась рядом. Как, такой же как сейчас, взгляд становился затуманенным, едва я касалась его щеки.

Разорвав наш с ним зрительный контакт, он резко повернулся к стройной блондинке в юбке, которая едва прикрывала ягодицы. Дерзко схватив ее за затылок, он притянул ее к себе и набросился на ее полные, ядовито-красные губы.

– Твою мать, – сквозь пелену, я услышала Дашкин голос.

Под бурные возгласы и выкрики окружающих они страстно целовались, не замечая никого вокруг. Я смотрела и умирала, сдерживая навернувшиеся на глаза, слезы. Казалось, я разучилась дышать, спазм сдавил грудную клетку, принося дикую боль. Он убивал меня, мою любовь, и все то прекрасное, что было между нами было. Он лишал меня души, и вместо нее наполнял холодом все свободное пространство. Тошнота подкатывала к горлу. Я попыталась вздохнуть поглубже, чтобы прогнать ее, но не получалось. Хотелось бежать далеко, без оглядки, на край земли. Туда, где шагнув вниз, смогу, наконец, прекратить свои невыносимые страдания.

Глава 3.

Тимур.

Я не боялся скорости, наоборот испытывал крышесносный кайф, гоняя по городу на своем мотоцикле. Обожал ощущать бешеную скорость; чувствовать, как адреналин растекается у меня глубоко под кожей, впиваясь в нервные волокна. Я не боялся опасности, не испытывал страха смерти. Драйв, как наркотик, вызывал зависимость, заставляя меня раз за разом выжимать запредельные скорости из своего зверя. Я ничего не боялся, пока мою кровь не отравила эта любовь. Неправильная, запретная. Я стал бояться тех чувств, что испытывал рядом с родной сестрой.

Моим самым главным страхом стала ОНА. Я боялся ЕЕ и ту власть, что она имела надо мной. Боялся, что сорвусь, и мы снова полетим в пропасть, откуда не сможем выбраться никогда.

Я старше, я сильнее, и несу ответственность за нас двоих. Мне пришлось сделать выбор не в нашу пользу. Я решил остановить это безумие, пока все не дошло до точки невозврата.

Наконец я принял решение, которое было самым верным. Оно должно было остановить тот апокалипсис, что происходил между нами.

Думал она переболеет и забудет. Должна была забыть, смогла выбросить из головы мысли обо мне, но едва увидев ее глаза, я понял, что ничего не изменилось. Ее взгляд проникал в самые дальние уголки моего сердца, заставляя его бешено вырываться через глотку.

Прости, Ангел! Так нужно. Так должно быть. Терпи. Презирай меня. Через ненависть придет твоя свобода и ты сможешь жить дальше. Без тех обременяющих чувств, без боли, что не оставляет нас. Только так мы сможем вырвать с корнем те чувства, что никогда не станут правильными.

Едва подъехав к университету, я сразу нарвался на девиц. Главной среди них была Лола. Озабоченная стерва, которая любыми способами стремилась попасть ко мне в постель. Один раз ей это все же удалось, но после того раза, я упорно ее игнорировал.

Оторвавшись от тупоголовой куклы, которую я сейчас нагло использовал, я увидел рядом с собой Рину. Запустив руку в сумку, она вытащила оттуда белый платок и протянула его мне.

– Вытрись, – печально улыбнулась она мне. Внутри все сжалось. В ее глазах читалась раздирающая, уничтожающая душу боль. Только я мог разглядеть ее в этих голубых, словно чистое небо, глазах, потому что самому сейчас хотелось сдохнуть. Тому, кто бьет, всегда в разы больнее. Невыносимо.

Забрав из ее подрагивающих пальцев белую материю, я наигранно улыбнулся.

– Привет, сестренка, – вытирая испачканные помадой губы, произнес я. Хотелось умыться, прополоскать, избавится от чужеродной слюны в своем рту, но я продолжал убедительно играть свою отрицательную роль, будто претендовал на Оскар.

– Ты изменилась, тебя не узнать, малая, – нагло врал я, пытаясь показать, что отношусь к ней как брат. Не больше. Минута слабости, поглотившая нас тогда, была ошибкой, которую я давно забыл. Выбросил из головы и продолжил жить привычной для меня жизнью.

На самом деле ни на минуту не забывал. Жил этим мгновением целый год, вспоминая каковы на вкус ее губы, каким податливым было ее нежное тело в моих руках.

Я заметил ее издалека, хрупкую, стройную. Я узнаю ее из тысячи, если стану слепым, то на ощупь смогу легко распознать среди других, среди суррогата, окружающего меня вокруг. Ей нет подобных, она для меня была и остается единственной. Это мое проклятье и как бы я не пытался, это остается неизменным.

– Ты прав, я изменилась, обстоятельства заставили, – смотрела она мне прямо в глаза, дав понять, что этим обстоятельством был я.

– Зато ты все такой же… – сказала, переводя взгляд на девицу, которая прижималась ко мне после поцелуя. – Ни дня без новой шлюхи.

Она била меня словами. Пыталась задеть посильнее, чтобы я испытал угрызение совести. Наши взгляды сцепились в смертельной схватке и вели, непонятную для остальных, войну.

Силиконовая кукла зашипела, оскорбляя Рину, в ответ на ее выпад. Кто-то смеялся, забавляясь нашим обменом любезностями, а мы молча продолжали буравить друг друга глазами. Она и правда изменилась: стала смелой и дерзкой. Прости, что заставил стать другой. Заставил в одиночку взрослеть и жить с этой болью. Злись, ненавидь меня. Ненависть – это лекарство, которое исцелит тебя.

– Да, я все такой же. Ты же знаешь какой я непостоянный. Красивые девушки – моя слабость, – с силой сдавил руку Лолы, дав понять, чтобы она заткнулась и не вмешивалась в наш разговор. Мне необходимо убедить своего Ангела, что я ничего к ней не испытываю. Разрубить одним махом то, что не получилось за этот год. Не оставлять ей не единого шанса на надежду. Да, я здесь, вернулся. Но решения своего не поменял. НАС не было и не будет, как и то, что мы не сможем быть братом и сестрой, как прежде.

Не сказав больше ни слова, Рина развернулась ко мне спиной и пошла в сторону университета. Рыжеволосая подруга, взяв ее под руку, шагала рядом с ней. Возле меня снова раздавался смех и разговоры. Лола гладила меня по руке, находясь в радостном настроении от того, что я поцеловал ее. А мне хотелось заорать. Бросится за ней, сказать, что я солгал, что медленно умираю без нее. Я безумно скучал по ее смеху, ласковому голосу. Но было уже поздно Я принял верное решение.

Я смотрел ей вслед и сходил с ума. Жалел, что согласился вернуться домой. Жалел, что поехал сюда передать лекарство.

Черт! Лекарство! Очнувшись, скинул с себя ненавистные руки и побежал вслед за сестрой.

– Рина, постой, – крикнул ей в спину, пытаясь ее догнать.

Она резко остановилась и, не оборачиваясь ко мне, что-то сказала подруге. Рыжая, странно на меня посмотрев, пошла дальше к зданию.

Приблизившись к сестре, положил свои ладони к ней на плечи и развернул ее к себе.

– Трус! – прошептала она, подняв на меня глаза полные слез.

Глава 4.