Конфетка

– У меня перец в глазах, – язвительно отозвался я.

– Перец у тебя в мозгах, раз ничего вокруг себя не замечаешь.

Я заскрипел зубами от злости, чувствуя, как мозги плавятся от ненависти к Пискле. Сегодня она разрушила мою жизнь!

Танька

Марьяна Васильевна спасла меня, точнее она спасла Матвеева, который чуть не задохнулся от перца. Но кто же был виноват, что он ещё и пасть свою распахнул?! Заведующая столовой отвела Матвеева в мойку и стала промывать ему глаза. Я же стояла рядом и… плакала. Мне не было жалко заносчивого мажора ни капельки. Я страдала из-за тяжёлого положения, в которое попала. Мама дорожила работой у Евсеева, она всегда с восхищением отзывалась о своём директоре. Машка же припёрла меня к стенке с дурацким днём рождения. И если я туда не попаду, то мама съест меня живьём.

Слёзы градом лились из моих глаз, меня колотила дрожь, даже зубы стучали. Марьяна Васильевна снова сжалилась надо мной, отломила кусочек от шоколадки и протянула мне. Я сунула его в рот и сомкнула челюсти, звук получился тихим, но Матвеев его услышал и скривился. Когда тебе нечего терять, то неожиданно открываются новые перспективы. Боже, я заговорила как наша географичка! Но свою догадку всё же проверила, громко причмокнула губами и шумно выдохнула, будто кайфовала от шоколада. Матвеев сжал край большой металлической раковины, костяшки его пальцев побелели. И всему виной был шоколад!

Стас

Пискля нагло жрала шоколад, позабыв, что должна страдать. Я чуть не задохнулся от возмущения!

– Марьяна Васильевна, – обратился я к заведующей столовой. – Я так и не поел… Голова кружится…

– Стас, сейчас всё будет, – засуетилась она и прижала к моему лицу сухое полотенце.

Марьяна Васильевна ушла, я же вытерся и посмотрел на Писклю. Глаза ещё жутко щипало, но это не помешало мне увидеть, как девчонка жрёт шоколад.

– Ты собираешься извиняться передо мной?

– Может, мне ещё на колени встать? – Пискля демонстративно засунула в рот кусочек шоколада.

Я по запаху определил, что это был молочный.

– Вставай, – прохрипел я как взрослый мужик, перец посадил мой голос.

– Хочешь? – Пискля бесстрашно протянула мне оставшийся шоколад.

Я был готов наплевать на все приличия и придушить её, пусть бы меня посадили хоть на двадцать лет, лишь бы не видеть этой наглой ухмылки.

Танька

Матвеев пытался убить меня тяжёлым взглядом, я смотрела ему прямо в глаза и жевала шоколад. Наверное, сладкое подняло уровень сахара в крови, как любила говорить моя мама, поэтому страх испарился. Красноглазый, с опухшим носом, белыми полосами под скулами, взъерошенными светлыми волосами – даже сейчас Матвеев был красивым.

– Ну, не хочешь, как хочешь, – сказала я и прямо на глазах у парня доела шоколад.

Вкусный молочный шоколад. Он шагнул ко мне, и я ощутила, как стало не хватать воздуха в лёгких. Марьяна Васильевна заглянула к нам на мойку и позвала обедать. Я первой проскочила в дверь и поторопилась за ней, чувствуя, как Матвеев взглядом прожигает мне спину. И несмотря на весь ужас, всё-таки обедать на школьной кухне оказалось приятно. Марьяна Васильевна накормила нас горячим борщом, да ещё и по две котлеты положила в тарелку к рису. Матвеев ел молча, а у меня от страха развязался язык.

– Как вкусно! Марьяна Васильевна, я после выпускного буду только по вам скучать! Как же мы будем без вашего борща?

Матвеев неожиданно пнул меня под столом, и я прикусила кончик языка. Марьяна Васильевна этого не заметила, но в знак благодарности мы получили к чаю сладкие булочки.

Глава 7

Танька

Звонок напомнил о суровой реальности, мне пришлось тащить ещё и сумку Матвеева. Как это было связано с его глазами, я так и не поняла, впрочем, из-за его близости у меня не было ни единого шанса на возмущение. Около двери я застопорилась и жалобно попросила Матвеева:

– Давай войдём по отдельности. А?!

– Ага, – кивнул он, ногой открыл дверь и грубо втолкнул меня внутрь. – Здравствуйте, Алла Семёновна!

– Танечка? – удивилась учительница по физике, уставившись на меня с укором. – Я не ожидала от тебя подобного поведения.

– Алла Семёновна, – Матвеев поймал меня за шкирку как котёнка и заставил сесть за первую парту, а потом плюхнулся на стул рядом со мной. – Всё в нашей жизни бывает в первый раз. Но вы не переживайте, я Орлову возьму на поруки.

– И чему ты её собрался учить? – ехидно поинтересовался с третьей парты Димка Чёрный.

Матвеев повернулся и гаркнул на весь класс:

– Конечно, хорошему!

Я была готова сгореть от стыда, стараясь не смотреть на учительницу, достала из сумки учебник и тетрадку с ручками, положила их на парту и осмелилась выдохнуть. Матвеев толкнул меня локтем и потребовал:

– Поточи мне карандаш.

Запас моей прочности закончился, ругаться с Матвеевым перед учительницей грозило плохими последствиями для меня. То, что Стас выкрутится, я ни капельки не сомневалась. Но даже в таком плачевном состоянии, я не растеряла чувство своего достоинства.

– Кончено, Стасик, – ласково проворковала я и взяла у него из рук карандаш.

Теперь пришла очередь Матвеева покраснеть и нервно заёрзать на стуле, будто снизу горелку включили.

Стас

Я не понимал, как Пискля умудряется буквально на ровном месте жалить меня, словно бешеная оса. Вот и сейчас я был королём положения, но она назвала меня Стасиком, унизив перед всеми. Шепоток побежал за моей спиной, а Пискля с невозмутимым видом точила мой карандаш, да ещё и училку слушала с упоением. Стерва! У меня в запасе было несколько колких шуточек, но я решил не провоцировать Писклю. Я не испугался! Просто порой нужно включать благоразумие и искать обходные пути, как говорил наш тренер. Если я скажу слово, то она выдаст мне три в ответ. Значит, надо было придумать что-то по-настоящему серьёзное и прижать Писклю к стене.

Оставался вариант свести счёты после уроков, но мне надо было переставить шкафы в библиотеке. И хорошее расположение Афанаса терять не стоило. Но как мне тогда достать Писклю? Интересно, а где она живёт? Кто бы мог знать? Варька Иванова – вот уж кто всё знает и собирает все сплетни по школе. Я довольно ухмыльнулся, Пискля отдала мне карандаш и нахмурилась. Правильно, бойся меня, стерва!

Танька

Матвеев что-то задумал, я это поняла по его наглой, ухмыляющейся роже. Сидеть и ждать, когда он нанесёт следующий удар было выше моих сил. Я старалась слушать Аллу Семёновну, но слова пролетали мимо ушей, а тема ведь серьёзная. Боже! Впереди ещё три урока, три часа пытки, а потом… Я знала, что как только раздастся последний звонок, то схвачу сумку и побегу из школы так быстро, как только смогу. Мне нужна была передышка, чтобы оценить свои силы, подсчитать потери и приготовиться к новому дню. Слишком многое на меня сегодня навалилось. А ещё надо опять попросить деньги на конфеты для Натальи Степановны.

Но оставался самый главный вопрос: как мне дожить до выпускного? Матвеев с первого класса отличался злопамятностью, дрался с мальчишками, пока тренер не взял его в волейбольную команду. Жестокий, циничный, наглый – я могла бесконечно перечислять черты характера Стаса, но это не приближало меня к ответу на вопрос. Что же, я поняла, что придётся действовать нелогично, тогда Матвеев не сможет просчитать мои действия и сделать мне больно.

Стас

Я заметил ухмылку Пискли, адреналин подскочил в крови, словно я вышел на площадку и взял в руки мяч. Я весь подобрался, чувствуя, как обостряются чувства. Мог ли я в этот момент остановить Писклю? Наверное, мог, но тогда бы не узнал, что она приготовила для меня. Девчонка обернулась к Машеньке Евсеевой, которая сидела за нами, и громко прошептала:

– Маш, мы со Стасиком придём на твой день рождения! Что тебе подарить?

Кровь застучала в висках, будто я выжал максимальную скорость у своей ласточки, даже дышать стало труднее. Пискля повысила ставки в нашей игре!

– Э, ну, э… – заблеяла Машенька, озадаченная выпадом Орловой не больше меня.

– О, не торопись, – снисходительно сказала Пискля. – Потом скажешь, ага?