Жопная практика

11. Всё-таки дать пиздюлей тому, кого надо было утешить, но позже.

12. Всё-таки утешить того, кому дала пиздюлей, но попозже.

13. Увернуться от пиздюлей.

14. Утешить себя.

15. Быть не меркантильной, а хозяйственной.

16. Уметь защищаться от всех, кого послали к ней по адресу …твою мать.

17. Уметь эффективно перенаправлять их всех нафуй.

18. В идеале – остаться при этом девочкой.

Можно продолжать список до бесконечности. В общем, если вам хреново, значит, вы самадуравиноваты! Потому что надо еще делегировать!

А если вам небезопасно, значит, вы виноваты в том, что не нашли себе мужика. Или не избавились от мужика. В общем, что-то про мужика! Потому что, мотайте девы на ус, мужик – это опасно!

И усы, кстати, сбрейте.

Глава 5. Берн: эта жопа случилась ещё с моей бабушкой.

Небезопасность случилась и с моей бабушкой.

Бабушек я помню немного, лично их мало видала. Всем им было небезопасно.

Бабушка-раз. Отличалась повышенным детородием и низкой детолюбивостью. Живых детей, к вящему ее сожалению, у нее осталось целых семеро. На подножном корму почти все они как-то выжили, выросли, выгнались, а которые не выгнались, те передрались и выселили её из дома в землянку.

Спали валетом. Гордились, что вши селятся не на всех, а только на избранных. Ели собак, лесные ягоды и молоко от коровы. Носили то, что давали соседи. Обычная жизнь! Зато медаль у неё была "мать-героиня".

Главной заботой бабушки-раз было, по рассказам родителей, не только хоть как-то управлять размножением, но и удерживать дедушку. Для этого она использовала советскую политическую партию и дихлофос.

Вру, может быть, не дихлофос. В общем, она сделала колдовской подклад-отворот, облила его подручными средствами (может быть даже и дихлофосом), а потом пришла домой к разлучнице и в нее это кинула. А может, не в нее, а в самого деда. После чего он вернулся домой к жене и детям и жил с ними мирно и счастливо аж до кончины.

По иной версии, никто никого не обливал, а просто бабушка пожаловалась в партком, и деда вызвали на комиссию. Уточнили, точно ли у него семь детей и новая любовь. И предложили командировку на Колыму.

От предложенной командировки и от новой любви дед отказался, вернулся домой к жене и детям и жил с ними мирно и счастливо аж до кончины.

От этой бабушки, по словам моей мамы, пришёл лайфхак контрацепции: "Я тебя породила, я тебя и убью об стенку башкою!" И лайфхак внутрисемейной коммуникации: "Я матерюсь, потому что я Мать!" Эти лайфхаки мне не удалось применить в своей жизни.

Бабушка-два. Она же мать бабушки-раз. Известна тем, что жила с жестоким дедушкой, но вкусно его кормила и много работала, поэтому в криминальную хронику не попала. А спокойно умерла в 60 от рака матки. Жить ей было небезопасно: приходилось подстраиваться, угождать.

От нее, по семейной легенде, пришел лайфхак:

"Туфли надо покупать одинаковые. Когда старые сносятся, незаметно выбрасывать и подменять. Тогда муж не заметит, что купила, не будет ругаться".

Лайфхак, я считаю, прекрасен. Благодаря ему мне хватило ума ни в одном браке не соглашаться на общий бюджет.

Бабушка-три. Мать жестокого дедушки. Была, по рассказам, крестьянкой, в которую влюбился сын купца. За это жестокий свекор лишил всех наследства (но впоследствии и сам остался ни с чем, всё Советской власти отдав).

Бабушка-три родила от купеческого сына 12 девочек и 13-го сына. Работала белошвейкой. После того, как муж ее умер (то ли от туберкулёза, то ли на фронте), дочерей всех раздала "в люди", одного сына себе оставила.

Ей-то уж точно было небезопасно. И фамилией Бог её обидел (Дурыничева!) И свекры ее невзлюбили, и перед мужем виновата за ссору с отцом, и никак наследника родить не могла, одни девки, одни девки!

А она шила себе и шила. На неё сыпались революции, туберкулёзы, роды, проклятия, голод, а она шила белые кружева золотыми тонкими нитками, шила и шила. И детей своих не душила. Хороший это, наверно, лайфхак.

Применяю.

Глава 6. Ганди: не противься этой жопе. Карнеги: случилась жопа – улыбнись ей!

Не противься небезопасности. И улыбнись!

На дворе стоял 2007-2008г.

Кто-то заканчивал школу. Кто-то становился родителем. Кто-то устраивался на работу. Кто-то, прости Господи, шел на митинг.

А я дралась с МСЭКом за инвалидность.

Так получилось. В багаже неотменимых событий судьбы, который гибрид мешка Деда Мороза с террористическим чемоданчиком, я вытащила какое-то говно. Разглядев, убедилась, что говно – редкое;

что, дабы в этом говне не утопнуть, мне надо будет всю жизнь с ним бороться;

и что мне положено за это денег от государства.

Потому что одновременно бороться с говном и работать никаких сил не хватит. Мне даже бумажку такую из больницы дали, где в графе "работоспособность" написано "раз в день после еды", могу показать.

И вот, сверхподготовленная (вооруженная томами медкарточек и дебильнейшим оптимизмом) прибыла я в это здание скорби.

Здание было мутное, советски-облезлое. На вид напоминало школьную раздевалку, старую поликлинику, морг, сбербанк в 90х и бюро социальных услуг. В коридоре сидели увечные.

Сидели.

Сидели.

Сидели.

Сидели.

Сидели.

Часов через 5 сидения (увы, не шучу) единственная дверь в углу открывалась и оттуда вызывали, чтобы сообщить:

"Признаков необратимых декомпенсированных повреждений вашего организма недостаточно для присвоения вам группы, домой идите, ариведерчи. Ну или можете съездить на Камчатку сделать рентген мозжечка, если успеете за три часа до обеда и отпуска".

Сидельцы реагировали разнообразно. Кто-то (я) просто плакал. Кто-то практиковал коматоз. Понять по коматозному, отказали ему или нет, было сложно. И я была готова смириться, убиться и уйти, куда мне положено… Но со мной была моя матушка!

А у матушки моей тоже было редкое заболевание: скандализм мозга. Стоило ей показать окружающим, как неизлечимо она больна, как они резко решали предпринять действия по минимизации с ней контактов. Так вышло и в этот раз.