Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера

– Интересно, например что?

– Вот сегодня, когда пленного брали. Ребята в окно залезли, а он хотел через дверь убежать. Начал открывать, а я на улице стоял, и как то я почувствовал, что это не мои, и почувствовал , что убивать его не надо, рукояткой ножа его по голове. И с воротами тоже странно получилось. Ведь не к тем воротам я людей посылал. Парни перепутали – бывает, но, а я то почему свою группу повёл именно к этим воротам, ведь как будто вёл меня кто-то именно к ним. А ещё я в карты выигрываю, точно знаю, когда у соперника карта хуже или лучше. Вот такой парадокс, вроде и предсказываю я, а как не знаю.

– Хорошо хоть так, всё равно в нашем тайном деле большой плюс. Дак, что ты предлагаешь делать дальше. План «А» не удался, но капитан говорил, что у тебя есть план «Б», выкладывай.

– Развернём захваченный штандарт, чтоб его со стен было видно, думаю полк захочет его вернуть не смотря ни на какие жертвы. Вот тут то вы и подставитесь, вылазку отобьём, вас, бессознательного, в штаб с личным лекарем, и нами , что бы лишние глаза и уши вас не прощупали, наша рота должна будет выполнять какое нибудь важное задание по разведке, это что бы даже тени на нас не упало, а то нас от вас отстранят, и всему плану хана. Мы подоспеем как раз вовремя, чтобы вас спасти и вылазку уничтожить, а через какое-то время вы придёте в себя. И опять начнёте командовать. Отдадите приказ к штурму, и штурмовать пойдут проштрафившиеся роты, чтоб смыли позор кровью. Будем играть спектакль. Мы переоденемся в одежду погибших немцев, захватим один участок стены. Роты будут идти на приступ, мы везти по ним огонь, естественно холостыми. В Кёнигсберге есть правило, пока не просят подмоги, на помощь не приходят. Если даже кто-то и захочет помочь, офицеры по-немецки скажут, мол сами справляемся. А потом мы позволим прорваться штурмующим на стену и вместе с ними уходим к своим. А штурмующие роты отбывают в ту деревеньку, где у нас раненые лечатся, дескать все раненые, а кто не ранен, то возчики и охрана. Так мы понесём невосполнимые потери. Вам станет плохо. Мы вернёмся с задания, встанем тут же на вашу охрану. А власть перейдёт к вашему заместителю. Вот пусть он и решает, как ему отступить. Но его-то под суд не отдадут, скажут объективные обстоятельства, принял единственное правильное решение. Ух, аж вспотел, как вам мой план?

– Сумасшедший, наверное, только такой и может сработать. Будем думать.

– Чудь не забыл, ваша светлость, надо, чтоб во время вылазки противник отбил своё знамя.

Вопросительный взгляд на меня.

– Если знамя останется у нас, ваш заместитель захочет им воспользоваться, и будет дальше провоцировать врага на вылазки.

– Логично. Ну что ж, ступай братец, сегодняшний, твой и твоих диверсантов, подвиг дорого стоит. Умудриться пройти по вражескому городу, захватить трофеи, и не потерять ни одного человека. Надо бы всех таким же умениям обучить. Но это потом обсудим, а пока вот на

Опраксин достал из стола кошелёк,

– Награди своих солдат, всё ступай.

Я отдал честь и пошёл к своим. Мои удавы спали. Положил кошель на видное место и тоже завалился. Проснулся от запаха чего-то вкусного. УУУ как я проголодался. Быстро оделся, помылся, взял котелок с кашей, начал есть,

– Ваше бродь, тут ваш кошель нашли.

Осторожно начал один удав.

– Это не мой кошель, это наш кошель, награда от их светлости. Ордена и медали будут потом. Поделите между собой, и про поручика не забудьте.

Солдаты обрадовались, тут же развязали высыпали на стол и обомлели, в кошельке было золото, полновесные империалы. Посчитали чуть не прослезились, как раз двадцать пять. Или стандарт, или нас посчитали. Ай да Опраксин, а я-то думал, что это серебро. Хотел всё солдатам отдать, но моя жаба, увидев золото, возмутилась, я тоже такое хочу, я тоже заслужила награду, и, если ты откажешься, тебя заподозрят в чём-нибудь. Аргументы у моей жабы железные.

– Так, господа удавы, сегодня, пока никаких распоряжений нет – отдыхаем. Можно по рюмке пропустить, что бы стресс снять, но не более, вдруг срочное задание. И приведите себя в божеский вид. Да и меня тоже. Я к капитану, на доклад.

– Ваше бродь, а разрешите вопрос, почему это мы в удавов эволюционировали?

Ишь ты, слова какие запомнил. И ведь смысл их тоже понимает, я улыбнулся.

– Очень быстро вы у меня эволюционируете. Вначале были зайками, потому что белые и пушистые.

Все заржали, я продолжил.

Потом стали ёжиками, колючими и топотучими. Потом горными козлами, на каменную стену взбирались как горный козёл на скалу, а потом барсами, бесшумными, страшными, но симпатичными добытчиками. А щас вы удавы, потому что давите врага без сожаления, без сомнения, без эмоций, как будто и не человеки они, а так, очередной обед. И спите потом как удавы, спокойно.

– Ну барин, ты и загнул. А ведь верно совесть то не мучает.

– Тихо, стоп, а то щас договоритесь, отменю отдых. Во-первых, я не барин, вот куплю имение, и тогда будут меня смерды барином называть, а вы солдаты императорской армии, тут бар нету, тут есть командиры. А совесть вас не мучает, потому что греха за эти убийства на вас нет, грех этот ложится на ваших командиров, от меня и выше.

И я ушёл к капитану, надо было всё обдумать. Операция предстояла сумасшедшая, и весьма рискованная.

Спустился в землянку командира. Офицеры уже были там. Я отдал честь и доложился, строго по уставу, капитан махнул рукой на импровизированную табуретку, я сел.

– Вопрос у нас возник к тебе. Вот Павел Степанович хочет в твой взвод.

Вот, новый поворот???

– Павел Степанович, показал себя бесстрашным и очень сообразительным командиром, я только за. К тому же знание языка сыграло решающую роль в прошедшей операции. Только вот какую должность он будет занимать? Как я понимаю командира взвода? А ме….

– Нет!

Перебил меня командир.

– Он хочет послужить под твоим началом, набраться опыта, научиться всему.

Опять поворот, должности меня лишать не хотят. Подсидеть, так сказать, никто не собирается. Сижу вопросительно смотрю.

– Я назначу его твоим замом, скажем, по связям с общественностью.

Я чуть не заржал, вспомнив как он «связывался» с пленным, посредством ножа и страшной рожи одного из удавов.

– Ну, что согласен?

– Всеми руками за! И вот ещё, Матвей Григорьевич, надо всю роту по стенам лазить учить. Скоро приводить наш план в действие.

– И верно, Егор Иванович, берите полуроту, пару диверсантов, в качестве инструкторов, и вперёд на мельницу. Пол ночи гоняешь, а потом меняешь. Стой не убегай есть ещё одно дело.

И он достал из «сейфа» гербовую бумагу.

– Именем её императорского величества, за мужество и героизм проявленные при выполнении особо секретного и рискованного задания. Подпрапорщику Дубровскому присваивается очередное воинское звание, прапорщика. Приказ «такой-то» от числа «такого-то». Фельдмаршал Опраксин. Поздравляю!

Умеет Опраксин удивлять. Я стоял, открыв рот.

– Рад стараться, служу государыне Императрице!

Наконец нашёл, что сказать. Это ж надо до такой степени стормозить.

Все меня поздравляли, пожимали руку, чего-то говорили, хлопали по плечу. А я стоял с такой умильной рожей. Всё-таки уж очень неожиданно. Наконец я отморозился, начал соображать, вспомнил.

– Павел Степанович, вот вам от фельдмаршала награда за выполненное задание, и я протянул империал. Солдатам и мне тоже досталось по империалу.

Сказал я, поймав вопросительный взгляд.

– Матвей Григорьевич, пожалуйста, положите эти деньги и документ к остальным моим бумагам.

Я протянул гербовую бумагу и свой империал. На том и разошлись.

Глава12. Планы корректирует враг.

Я вообще-то считал себя человеком не глупым и рассудительным, жизнь всегда найдёт способ доказать обратное.

Проснулся от шума и выстрелов. Подскочил, надел разрузку, схватил фузею и вон из землянки, удавы выбегали, кто следом, кто передо мной. Кричу.

– За мной!

И бежим к штабу, ну как бежим меньше сотни метров, мы ж подчинялись непосредственно штабу, мы ж единственная специальная разведрота. Вот и рыли землянки как можно ближе. Прибежали, оказалось нас пол роты и мой взвод, пол роты то бегала по стенам, на мельнице. И тут появились они, фрицы, бегут, орут, напугать хотят, дали залп, даже перезаряжать не стали, встретили в штыки. А их то оказалось гораздо, гораздо больше. Бились мы отчаянно. На какой-то момент, мы их остановили, кололи, кололи и кололи. Но они всё напирали, да сколько ж их? И тут случилось странное, мой зам бросает в эту толпу знамя, их знамя.

– Русиш бр-бр-бр, штандарт бр-бр-бр шнель бр-бр-бр. И толпа отхлынула, развернулась и дёрнула назад, оставив убитых и раненых. И, что это было?

– Разоружить раненых и убитых, помочь нашим раненым. Убитых снести за городок. Раздеть и похоронить. Раненых в лазарет. Они сейчас пленные.

Вначале наших раненых в лазарет, потом пленных.

– Дак у нас всего двое, ваш бродь.

– А убитых сколько?

Дак нету!

А вздохнул с облегчением, опять свезло. Вот читатель скажет, надо же какой везучий, как же ему всё легко даётся. Но это скажет не внимательный читатель.

С пяти лет я только и делал что тренировался. Причём с пяти это планомерно. А до пяти, с самого рождения просто бегал, приседал, отжимался. Восемь лет армейских тренировок, вместе с ротой. И вот результат, пять минут (а может и меньше) штыкового боя с превосходящим противником, мы выдержали легко, наверное, тем двоим раненым попались хорошо обученные враги. Я повернулся, сделал пару шагов, хотел проведать главкома. Дорогу мне преградил поручик.

– Главком ранен, к нему нельзя.

И смотрит на меня, начну ли я спорить или в драку полезу, но я своим людям привык доверять, раз сказано нельзя, надо слушать, а то и мои приказы потом начнут оспаривать. Поручик умный, вон как быстро сообразил, что фрицы за штандартом прибегали. Если меня к нему заместителем назначат, честное слово, только рад буду.

– За лекарем послал?

– Нет.

Я развернулся и крикнул.

– Савелий , бери хоть десятерых человек, и бегом за личным лекарем главкома , сонного , пьяного, больного, бегом сюда , и на себе его несите , он человек пожилой, бегает медленно, бегом, командира ранило.

Мой взвод, как ветром сдуло, ничего служебное рвение – дело хорошее. Я развернулся к поручику.

– А тебе вовнутрь можно?

– Да.

– Дак чего стоишь, быстро перевязывать раны главкому, я вместо тебя тут никого пускать не буду. Поручик понял, что я понял, что от меня требуется. Скрылся за дверями, я зарядил фузею, протёр штык от крови, встал в дверях. Начали подтягиваться штабные, первый какой-то полковник хотел войти, в упор меня не видя. Я преградил путь, направив на него ружьё.

– Приказ главкома! никого не пускать кроме лекаря. За нарушение расстрел на месте, рота к бою.

Полковник растерялся, оглядел нас (рота ощетинилась штыками). Понял, глоткой и авторитетом нас не возьмёшь. Отошёл, подтянулись другие штабные, скучковались, чего-то обсуждают. Прибежала вторая половина нашей роты, во главе с капитаном, он тоже тренировался карабкаться на стену. Подошёл ко мне.

– Что произошло?

– Главком ранен, ему помогает Павел Степанович,

Не успел договорить, как увидели, несётся странная процессия, впереди клином, раздвигая и отбрасывая по сторонам редких солдат, не успевших убраться с дороги, наша диверсионная группа, за ней следом носилки с сидящим боком лекарем, далее на плече у солдата несётся саквояж , и замыкает процессию сундук , видно с лекарствами, и всё это на максимальной скорости на какую только был способен человек. Прониклись ребята, и пяти минут не прошло от отбытия отсюда, и прибытия сюда же.

Лекаря выгрузили на крыльцо, дали в руки саквояж, я отошёл в сторону и открыл дверь. Вовнутрь даже не пытался заглянуть. Меньше видишь – крепче потенция. Молодцы удавы, правильно сообразили и носилки с лекарем четверо человек несли, так удобнее бежать нежели вдвоём и саквояж на костыль, и на плечи два человека тоже удобнее нежели в одного. И сундук через ручку два шеста и в четвером. И бежали во весь дух.

Капитан поглядел на это всё, хмыкнул, спросил.

– А сундук то зачем?

– Там лекарство, вдруг какое срочно понадобится, а туда-сюда бегать, это время.

– Логично, молодцы! благодарность вам за сообразительность!

– Рад стараться! Ваше высоко превосходительство!

– А теперь за дело, очистить территорию от трупов, раненых снести в лазарет.

И уже мне.

– Доложите, что и как тут произошло?

И я доложил, как всё было. С нужной точки зрения.

Докладывал громко, что б штабные слышали.

– Матвей Григорьевич, вы бы шли отдыхать, а я со своим взводом покараулю, вы ж всю ночь с ротой на тренировке были. Он поглядел на меня вопросительно, и отдал приказ.

– Рота отбой, утром будем решать, что дальше делать.

А я своему взводу приказал, рассредоточиться вокруг штаба, и никого не подпускать, даже в окна не заглядывать, ни самим, никому либо ещё. Здоровье главкома, есть военная тайна.

Вышел лекарь, доложил штабным, что раны не опасные, крови он потерял не много, лекарь прибыл быстро, за что спасибо диверсантам. Но сейчас фельдмаршалу нужно отдохнуть. И штабные разошлись, дрючить младших офицеров, и заодно выяснить, чего это было. А было вот чего.

В штабе врага нас просчитали. Поняли, что мы будем дразниться знаменем, и устраивать им ловушки. Решили не тянуть резину, и отобрать знамя назад.

И вот целый полк, не вступая ни в какие стычки, просто несётся от ворот к нашему штабу, сметая тех редких солдат, что стояли у них на пути. Роты заслона не успели построиться. Стреляли вдогонку, но прорывающиеся не обращали на это внимание. У них была благородная цель, смыть позор утери штандарта, уважаю. Они бежали пока не наткнулись на нас, вначале на наш залп, а пуля весом в двадцать шесть грамм, выпущенная в упор, прошивает человека на сквозь и ранит следующего, вот это и сбило темп, немцы просто запнулись об своих убитых и раненых уж очень плотно они бежали. Но и это они преодолели. Они бы нас точно втоптали бы в землю, всё-таки полк против полуроты. Но вот поручик сообразил быстро, что им надо, метнулся в штаб и вернул штандарт нуждающимся. Всё, как и было задумано нами. Вот только сделали они это по-своему.

Утром уже после завтрака вышел денщик Опраксина.

– Их светлость после завтрака велели собрать штаб. И ещё нужен новый дежурный офицер.

А ведь точно, тот, что был вчера погиб. Полез в штыковую, со шпагой. И где ж у нас продаются дежурные офицеры? Я как-то в работу штаба не вникал, ну пришёл, доложился, получил награду и ушёл. И как собирать штаб? Где у нас полковники и генералы живут? Сам то Опраксин жил как раз в штабе, жилья то вокруг не было, в Кёнигсберге не поселишься. Придумал, переложу эти заботы на плечи Матвей Григорьевича, он отдохнул уже, а я всю ночь бдил. Отправил одного удава к капитану, доложить о нашей проблеме, и вуаля всё решилось. Пришёл офицер доложил, что он сегодня дежурный при штабе. Я постучал в дверь, услышал.

– Пусть войдёт.

Отошёл в сторону пропуская дежурного. Этот вопрос решён, а далее к штабу промаршировала полурота солдат. Ко мне подошёл командир, какой-то там поручик, и доложил. Мол, полурота такая-то, под командованием такого-то прибыла для несения, караульной службы при штабе. Раньше отдельной караульной службы при штабе не было. А зачем? штаб и так в центре целой армии. Ну что ж на ошибках учимся.

Я отвечаю. Мне передавать охрану приказа не поступало.

– И что же делать? Мне то поступил приказ взять штаб под охрану.

Я ответил.

– А я не вижу проблемы, у вас приказ охранять. И у нас приказ охранять, вот и будем охранять вместе. Мы тут, а вы второй линией. И так до особого распоряжения.

Поручик задумался, как-то вроде неправильно, но, с другой стороны, все приказы выполняются, а значит всё правильно. Дилемма, однако.

Вышел Павел Степанович,

– Их сиятельство приказали нам сдать дежурство, и отправляться на отдых. Ждать новых приказов.

Отлично, зам по связям с общественностью приступил к своим обязанностям. Вон, как и с немчурой связался и с главнокомандующим. Отбыли по своим землянкам. А после обеда опять начался переполох. Мерили одежду убитых немцев, подшивали, подгоняли, стирали и гладили. Ещё пара дней тренировок и можно доделывать наш план. Немцы сами того не подозревая сыграли нам на руку. Но вот вопрос, на самом деле главком был ранен, или это всё наш спектакль, меня мучил. А вдруг на самом деле? Ведь это ж моя вина, я не предусмотрел, не просчитал врага.

Отправил зама в штаб, справиться о здоровье главкома, а заодно узнать, не поменялись ли планы. Сижу, жду, готовлю себе мундир, прусский. В землянку скатился разведчик.

– Вашбродь, их высокобродь вызывают вас к себе.

Подскочил, выбежал впереди посыльного. Пусть видит, как надо выполнять приказы командиров.

Влетел в землянку командира, доложился строго по уставу. Дружба дружбой – а служба службой.

– Садись,

Сказал командир.

– Главкому стало хуже, сегодня на совещании у него закружилась голова, и лекарь констатировал жар. И тем не менее было принято решение утром начать штурм. Фельдмаршал сам будет руководить. Есть опасения, что враг хочет перехватить инициативу, вдруг опять что-нибудь учудит. Нам же предписывается разведать местность на глубину десяти вёрст на запад, узнать, нет ли там вражеских частей, выступаем, как стемнеет. Вопросы?

– У меня вопрос. А наш план до сих пор в силе, или отменяется?

Ну вот не был я уверен, что Опраксин ранен понарошку. От того и сомнения.

– Чью форму под маскхалаты надевать?

Капитан задумался.

– Одеваем свою, а немецкую берём с собой, может и пригодиться. Расходимся, до вечера отдыхаем, пара часов ещё есть. И, Дубровский, шест свой не забудь. Вдруг и там стены попадутся.

Понял не дурак, значит действуем по плану. Хоть какая-то подсказка.

Через три часа серыми тенями вышли в западном направлении. Капитан подозвал меня и офицеров.

– А теперь о настоящих планах, Дубровский, ты идёшь на запад с десятком диверсантов, второй десяток я беру с собой,

Вот те раз, меня от моего же плана, и отстранили. Я надулся, всем видом показываю, как я недоволен. Но молчу, приказы не обсуждаются. Капитан продолжил.

– Поверь, так надо, есть подозрения, что Фридрих с западной группировкой движется на выручку Кёнигсберга. А против двух армий мы не устоим, надо вовремя смыться. А лучше тебя, это задание сделаю только я, но мне надо ротой командовать. Кроме меня некому,

Всё логично, мой зам уже ходил на стены, но вот командовать разведкой, он ещё не умеет.

– А мне какие сведения принести? Те, что нужны или правду.

– Правду, мы после неудавшегося штурма будем ждать вас в двух верстах западнее этого места. Ну или не будем.

0н улыбнулся,

– Продвинься как можно дальше, но чтоб к обеду был у условленном месте.

Я козырнул, и мы разошлись, я взял с собой первый десяток. Ух как болела душа, парни там рискуют жизнью, а может и свободой, ведь если вскроется, то все на каторгу пойдут. А у меня лёгкая прогулка, и вроде меня вывели из-под удара тайного приказа. Попытают, конечно, но думаю без фанатизма, что с меня возьмёшь дворянство и офицерский чин я получил недавно. Кто ж со мной секретными сведеньями делится будет, а чин получил за то, что по ихнему городу с трофеями прошёл, и кучу народа положил, ихнего. И всё по приказу, и в последнюю разведку тоже по приказу, мне велено было в авангарде следовать. А командир с ротой за нами должны были двигаться. Единственное на чём можно прогореть дык это на векселе, ведь обязательно обыск учинят. А хотя и тут отболтаться проще простого, какой такой вексель. Мой только империал наградной, да пара кошелей с серебром, дак мы их честно с убитых немцев сняли, когда приказ выполняли. Да и хрен с ними с деньгами, парни головами рискуют. А я о деньгах думаю. Хоть бы всё прокатило, но надежда есть, план настолько сумасшедший, что обязательно всё получится.

Вот так и буду думать.

Бежали уже третий час, прямо по дороге, пока на ней никого не было. Армии вражеской не видно, а гражданские по ночам не ездят. Решил остановиться на привал, хоть пол часа, а надо отдохнуть. Ещё часа полтора бега и назад. Как раз к обеду доберёмся на нужное место. Собрал вокруг себя удавов.

– Если кто-нибудь будет спрашивать, где была остальная рота, говорите. Всё время за нами двигалась в полу версте. А как она назад повернула, то и мы за ней, и так до самого городка. Всем всё понятно.

Это было утверждение, а не вопрос. Добежали до запланированного, места, повернули назад, никаких следов армии не обнаружили, даже косвенных. Ну и слава богу. Только бы у парней всё получилось. Господи! помоги, помоги, помоги. Прибежали к месту встречи, парни уже были там, чего-то жевали, смеялись. Я вздохнул с облегчением, подошёл к капитану доложил.

– Ваше высокоблагородие, ваше приказание выполнено, на расстоянии десяти двенадцати вёрст – противник не обнаружен.

– Хорошо. Отдыхай, через три часа выдвигаемся к своим.

– А как всё прошло?

Я ж не утерпел, от любопытства щас лопну.

– Как по писанному, вот как ты всё распланировал – так всё и было. С единственной деталью. Все подкрепления немцев торчали на стенах и любовались как храбро мы отбиваем приступ за приступом. Кто-то с низу спросил, не нужна ли помощь. Но поручик ответил, что тут и так тесно, и нам самим врагов не хватает. А вот эвакуация прошла не так как планировали, вернее мы её никак не планировали. Спустимся вместе с ротой, и всё.

Я почесал репу. Даа, дальше спустимся у меня планов не было. Капитан продолжил.

– А как вдоль стены пройти незаметно для наших и немцев. У них вся армия на стенах стояла, и наша тоже готовая к штурму. Задачка, однако. Чуть при отступлении не спалились. Хорошо твой зам придумал вместе с штурмующей ротой в виде раненых и убитых в лазарет двинуть. А там мы уже по дороге из повозок повыпрыгивали и в круговую сюда, городок нашей армии оббегали по дуге.

– А потери есть?

– Слава богу, обошлось и на этот раз. А то, как бы мы перед начальством отчитывались? Врага не встретили, а людей потеряли.

Прибыли в расположение. Капитан пошёл на доклад, мы приступили к приготовлению ужина. Продукты и правда уже были не хорошие какая-то сечка и солонина, повод для недовольства. Вернулся капитан.

– Всё. Завтра выдвигаемся к Риге, фельдмаршал Опраксин без сознания, во время штурма ему совсем плохо стало. Окончанием командовал уже генерал Румянцев. И приказ об отступлении тоже отдал он. Мы будем прикрывать отход. Так что думаю двинемся дня через два три.

Ура план сработал.

Глава 13. Отдых.

Двигались мы теперь уже с нормальной скоростью около тридцати километров в день. И как только главком во время наступления умудрялся держать генералов в узде? Как он сумел их убедить, что пять вёрст – это нормально?

Мы шли в арьергарде, за нами только немцы. Мы их почувствовали. То ли моя душа подсказала, то ли кто-то ржанье услышал, но как-то все одновременно вскинули фузеи, развернулись и встали в строй. И вот они, конный разъезд, пара взводов. Дали залп, фрицы отступили, кажется, без потерь. Мы опять вслед за своими. Отправили посыльного в штаб, посыльным был Павел Степанович, за одно и о здоровье верховного узнает. Сами же решили всё хорошо разведать, сколько за нами прусаков гонится. Оставили секрет возле дороги, я было сам порывался остаться во главе дозора, но Матвей Григорьевич сказал.

– Не фиг всё самому контролировать, пора твоим удавам к самостоятельности привыкать.

Что ж я с ним согласен. Вот только скучно шагать по дороге без приключений. Ну и пошагали дальше. На закате разбили лагерь, развели костры. По ночам уже было очень холодно, почти ноль по Цельсию. Пол роты стояло в охранении, пол роты отдыхало. Подтянулись наши разведчики, доложили о результатах.

– Противник силой до двух рот, все конные, расположились в трёх верстах на ночлег.

Новости очень нехорошие, если их не ликвидировать, они нас вымотают до смерти. Спать по четыре часа не очень стимулирует.

Я предложил вырезать их этой же ночью.

Капитан решил иначе.

– Хватит нам свою башку подставлять. Есть и другие. Пусть с кавалерией разбирается кавалерия. Вот тебе задание, беги до ближайшего кавалерийского подразделения, доложи ихнему начальнику о нашей беде. Да ни один иди, возьми с собой пару тройку удавов. (прижилась дразнилка).

Пятеро добровольцев с моего взвода подскочили. Я махнул рукой, идти то не далеко бивуак от бивуака в пол сотне метров. Прошли с километр, пока не наткнулись на кавалерию, это оказались гусары. Нашёл командира, довольно молодого майора. Предложил принять участие в аннигилированнии врага. Предложение было принято на ура, кавалерия то мало участия принимала в боевых операциях. Чуток помахали саблями, когда прусаков в осаду загоняли, и всё. Объяснил, где нас найти, хотя чего объяснять, назад по дороге арьергард, наш теперешний адрес. И двинули мы назад. Гусары подтянулись примерно через час, лошадям то надо отдохнуть, переговорили с нашим командиром. И расположились на отдых, воевать решили с утра. Мы, наша рота, будем зрителями, запасаемся попкорном и кока-колой. Надо же и кавалерии удаль показать, ну и зрители нужны, жаль, что мы не дамы. Мы заверили, что обязательно в Риге расскажем всем дамам, которых сумеем поймать. Поржали взаимным шуткам, напряжение осады начало спадать. В осаде постоянно ждёшь неприятностей, в любой момент могут бросить на штурм, или враг вылазку учинит.